Ведьмин путь

Мы дошли до последнего вагона, развернулись и медленно направились обратно. Альберт помолчал, позволяя мне обдумать и утрамбовать сведения, и повторил:

– Злат, если бы не черная дыра... Когда я рассказал об этом Наталье, твоя приемная мать быстро свела всё к одному: за ней многие охотились из-за секретов старшинства. По ее словам, низшие всегда считали, что это нечестно: у высших и сила осталась, и власть, а у них – считай, ничего. И мечтали вернуть хоть что-то. А в тебе – амулеты с «лисьей» кровью и вероятные знания. Иначе ты им просто не нужна. «Уголь» выпить, силу забрать – да, но для этого не нужны сложные ментальные проклятья.

Я промолчала о том, как «рыбы» в учителя заманивали. По сути, да, иначе не нужна. Только из-за секретов старой «лисы».

– С Наткой посоветовался, а мне не сказал?

– Сначала разбирался, о чем говорить. Пугать, не предлагая помощь, глупо и бессмысленно. А когда мы разобрались... снова решили не пугать. И не ставить под угрозу намечающийся план. Извини.

Я кивнула, принимая ответ. И еще как испугалась бы, особенно если бы разговор состоялся после прижигания... И всё прахом...

– Как вы Корифея к делу пристроили? А Надежда Васильевна? А Карина?

Услышав имя хозяйки, из сумки тихо пискнула кошка.

– Они были предупреждены, – жестко ответил Альберт. – И решили действовать на свой страх и риск. Ираида, кстати, тоже. Мы не няньки и не могли себе позволить толпу охранников для всех заинтересованных. Мы готовили капкан – возвращали на прежние места артефакты, уводили понемногу людей, ставили маяки... С той же Кариной в день ее приезда лично поговорил мой помощник и посоветовал уехать. Результат ты знаешь. Она осталась, нашла артефакт, а «рыбы», пронюхав об этом, нашли ее. И сама не выжила, и моего парня загубила, – он снова поморщился. – Мы работали под защитой, прямо говорить не могли – всё сказанное сразу попадает в инфополе. Но предупреждали – уезжайте. Кто-то послушался, кто-то – нет.

– Но Карина мне помогла… потом, – вздохнула я, поглаживая кошку по боку через сумку.

Хотя – «рыбы» бы меня и пальцем не тронули. Погибла бы – и амулеты вместе со мной, и вероятные Наткины секреты. Но вот что мертвая ведьма точно спасла, так это мои мозги – я бы умом тронулась от страха. Может, этого «рыбы» и добивались своими нападениями, кстати... Заколдованный и психически нездоровый человек предсказуем и управляем... иногда. Да, в этой проклятой истории по-прежнему остается очень много всяких «может быть» - но, к счастью, это уже не будущее мое, а прошлое.

– А Корифея мы пристроили к делу очень легко, – мой собеседник быстро перевел тему. – Пообещали от него отстать.

– В очередной раз, – я невольно улыбнулась. – И он вам поверил?

– Нет, конечно, – Альберт тоже улыбнулся. – Но это его проблемы.

– А остальные ведьмы? – мы прошли мимо нашего вагона и снова попали под прицел «лисьих» глаз. – А мои крестники?..

– Корифей обещал договориться с Хозяйкой, чтобы она присмотрела за обоими, но старший – больно верткий. И слишком... верный. Не хотел тебя бросать. И хорошо, что… обошлось. А жертвенные ведьмы... Из «рыб» многие работали на периферии, подбирая подходящих наказанных. Кого-то мы смогли вывести из города или не подпустить к нему, а кто-то не желал ничего слушать. Шел за силой... и оставался.

– Аль, мне-то мозги не пудри, – осудила я. – Не активировались бы дома... плакал бы ваш капкан.

Альберт скривился, дернул плечом и отвернулся. А я крепче сжала его локоть. За это и выбрала – за редкую среди наблюдателей совесть. За понимание последствий и умение жить с этим, отвечая за свои поступки перед собой каждый день. И теперь уже я перевела тему:

– А что Натка?

– Рвалась в бой. Но мы ее изолировали. «Лисьи» инстинкты, знакомые заклинатели... Догадалась же? Она мне, кстати, звонила накануне твоего отъезда в город и обещала убить. С особой жестокостью, если с тобой или мальчишками что-нибудь случится. Или без особой и быстро... потому что мы всё сделали без ее ведома. Надеюсь, – он глянул на меня искоса, – ты этого не допустишь.

Я ухмыльнулась:

– Ну, не знаю...

Альберт театрально закатил глаза и вздохнул:

– Ну, хоть отмучаюсь...

Поезд прогудел скорое отправление, и мы пошли к вагону.

– И что мне дальше делать с этой… черной дырой?

– Пройдет, – уверенно сказал бывший. – Даже мощные проклятья сильных ведьм разрушаются вскоре после смерти создателя. Живучи лишь заклятья стародавних, а «рыбы» – недоучки. Изобретательны – да, много напридумывали из-за недостатка знаний, – но всё равно недоучки, – и после паузы добавил: – Мне написали, что убитые ими ведьмы начали... оттаивать. «Рыбья» сила уходит. И дыра исчезнет. А я потом постараюсь восстановить твою детскую память.

– А... со мной что будет?

Очередной косой взгляд, и он осторожно проговорил:

– С такими тайнами... от нас не уходят. Корифей подслушал и записал последние откровения «рыбы», и с тебя снимут все обвинения, восстановят репутацию, попробуют возродить «уголь», а если не получится, подтвердят разрешение на искусственный... Но работать придется только у нас.

Что ж, я это предвидела. И не повезло... и всё же крупно повезло.

И, когда мы подошли к вагону, он добавил:

– Отдохнешь и повидаешься с матерью – покажись. Позвони.

«...если почитаешь нужным» повисло в воздухе.

Я подняла на него взгляд, снова с сочувствием отмечая бешеную усталость. Конечно, всего не предусмотришь, и если что-то может пойти не так – оно обязательно пойдет не так. Наблюдатели не учли решительности некоторых ведьм и едва не упустили последнюю «голову» и Даньку, а «рыбы» – появление «рудимента», мою способность дать отпор... и мое безумие.

– Позвоню, – тихо отозвалась я.

Снова те же слова, что мы говорили при расставании, но на сей раз я не обманывала. И он об этом знал.

– Девушка, поезд отправляется! – поторопила меня ярко накрашенная проводница. Кажется, даже та самая, в вагоне которой я ехала в город. Может, и певцы те же будут.

Альберт достал из кармана куртки амулет от ментального воздействия – тот самый, что я оставила ему, уезжая. И подмигнул:

– Сразу не надевай.

Я понимающе улыбнулась, быстро поцеловала его на прощание и поднялась по ступенькам, скрывшись в вагоне. А в купе, поставив сумку с Руной на полку, сразу просочилась мимо Даньки к окну и помахала рукой. Уже не бывшему. Уже... настоящему. Всегда настоящему.

– Лёль, – недовольно и нравоучительно начал старший крестник, но не договорил.

Обернувшись, я выкрутила ему ухо, и «лис» ойкнул.

– Ты! Если не будешь слушать старших...

– Не буду, – Данька нагло улыбнулся. Конечно, ему не больно – у нечисти болевой порог запредельный.

Я отпустила покрасневшее ухо и гордо заявила:

– Тогда и говорить нам не о чем. Вообще.

Филька весело хохотнул. Повисла неловкая пауза. Я сняла куртку, приготовила документы и отвернулась к окну. Отвергнутый «лис» кашлянул и неловко пробормотал: