Ведьмин жребий

Ведьма. Она не договорила, опустив глаза.

— Ульцескоры часто сопровождают ведьм, — сдержанно ответил Ланн, хотя ему страшно хотелось обнять госпожу ди Рейз и горячо шептать, как полоумный: 'Я тоже'. — Ты, — он сглотнул, — просила об этом Вираго?

— Ту старуху? Да.

— Ладно, — кивнул Ланн.

Он боялся всего, что она могла ему принести, боялся несчастий, которые неизменно посыплются на его голову, но только глупец бы не понял: Богиня сама толкает их в объятья друг другу. Говорят, что бездушной машины, определявшей человеческую судьбу, больше не существует, и люди вольны распоряжаться своей жизнью, как хотят, но властен ли Ланн над самим собой? Болезнь, поразившая рассудок ульцескора, могла оказаться смертельной. Летиция, напротив, не видела в этом ничего дурного и не стеснялась своих чувств: как будто принимала Ланна за друга или, того хуже, за брата.

Ланн отворил дверь и сделал приглашающий жест. Они вышли в коридор.

— А где я буду ночевать? — спросила Летиция. — У тебя?

— Нет, — тоскливо ответил он. — Тебе отведут комнату в Башне Луны.

Ульцескору почудилось, что она издала тихий, разочарованный вздох, но он отнес это на счет своего разыгравшегося воображения. Ведьма не должна ответить ему взаимностью. Иначе бедствий не миновать.

Глава 2

Она стояла посреди зала с двумя рядами тройных окон с витражами. Рисунки на стеклах изображали Пресветлую в трех ее ипостасях: Королевы, Шута и Тени. Летиция изучала их несколько минут. Витражи были нарочно расположены таким образом, что составляли три разные пары. Королева в сверкающей диадеме беспокойно вглядывалась в неразличимое лицо Тени под капюшоном, и ее прекрасное чело омрачала тень грядущих забот. Шут в цветном колпаке в свою очередь задорно улыбался Тени, в то время как она отвечала ему плотоядной усмешкой. На последних двух витражах, расположенных друг против друга, Шут открыто потешался над Королевой, посмевшей заглянуть за границы дозволенного и увидеть крушение мира — и свое падение в том числе. Тут лицо владычицы было непроницаемым.

Летиция находилась в центре круглой впадины в полу, а над ее головой навис вогнутый купол. Казалось, что огромная тяжелая капля упала с небес и продавила потолок. На донышке капли размещалась картина, которую девушке не приходилось видеть ранее. В черном небе над ночным городом повисла фиолетовая сфера, олицетворявшая полную луну. От сферы расходились кольца света, а на ее поверхности отпечаталось женское лицо, столь прекрасное, что Летиция, услышав легкие шаги и мягкий шелест атласных одежд, не сразу смогла отвести глаза.

— Красиво, — пробормотала она.

Женщина в красном вздрогнула, как от внезапной пощечины, и остановилась. Ее морщинистое лицо, исхлестанное временем, на миг отразило тревогу и предельный испуг. Летиция и не догадывалась, какой ураган эмоций вызвала в душе старухи, всего лишь восхитившись изображением на куполе. Вираго долго изучала девушку взглядом, прежде чем заговорить.

— В тебе есть волчья кровь, — медленно произнесла старуха, — и колдовство. Итак, я тебя слушаю. Вопреки широко распространенной молве, ведьмы не могут читать мысли. По крайней мере, — она посмотрела на Шайну, застывшую на пороге, о существовании которой Летиция уже успела позабыть, — я не умею.

— Морвена — кайлеах, — раздался тонкий девичий голосок, — 'скрытая вуалью'. Я говорила вам, а вы, глупые курицы, отмахнулись от меня.

— Помолчи. Дай сказать чужестранке.

Присутствие старухи было давящим; помимо того, Летиция не знала, с чего начать. Если Шайна читала мысли и успела покопаться в голове госпожи ди Рейз, то неплохо бы ей самой стать рассказчицей. Воцарилась напряженная тишина. Спустя минуту Летиция раскрыла губы, мучительно роясь в памяти и стараясь преподнести все как есть, ничего не приукрашивая. Она говорила только то, что касалось непосредственно Лете: как спустилась в склеп под некрополем и испила черной воды, как водоросли затянули ее в озеро, что она видела после этого. Рассказала о зеркалах и существах, которые в них отражались.

— Я не знаю, они были живыми или мертвыми. Не знаю, кем или чем они являлись… Но они знали о девушке, Морвене, которая иногда приходит ко мне во сне. Я считала, что выдумала ее. Как и того, другого…

— Другого? — перепросила старшая Вираго.

— Человека в хрустальной маске. Он охотится за мной.

— Кайн, — с ненавистью произнесла Шайна.

Летиция оглянулась и непонимающе уставилась на нее.

— Когда-то богов было пятеро, — сказала старуха, опять завладев вниманием девушки. — Одна из них одолела остальных, но она не смогла полностью уничтожить волшебство, которым они обладали. От низвергнутых богов остались реликты, вроде тех зеркал, что ты видела в Лете. Мы пользуемся этими вещами, считая их щедрыми дарами, ниспосланными нам Богиней. Маски экзалторов содержат крохотные частички зеркал Айге, а их ружья питаются жаждой Ллирделайн. — Летиция и подумать не могла, что Вираго рассказывает ей о вещах, которые содержатся в строжайшем секрете. Позже, узнав об этом, она была порядком удивлена. — Морвена приходила в Гильдию, чтобы стать ведьмой. Но мы дали ей от ворот поворот. Она очень больна. Темное искусство доконает ее, а мы не хотим становиться убийцами.

— Безмозглые, испуганные наседки, — подвела итог Шайна.

Старуха пропустила ее слова мимо ушей.

— Я скажу тебе, где Морвена, — обратилась она к Летиции. — Возможно, мы совершили ошибку, прогнав ее прочь. Неважно, если ты не помнишь, что сказали тебе ведьмы Лете. Привези Морвену сюда. Станет противиться — расскажи ей то, что рассказала мне. Этого будет достаточно. Если Шайна права, нам не удастся доставить Морвену в Гильдию против ее воли.

— Она опасна? — спросила госпожа ди Рейз.

— Это неважно, — ушла от ответа Вираго.

— Кайн непременно захочет ее, — твердо произнесла Шайна.

— Довольно, — нахмурилась старуха. — Как твое имя? — спросила она Летицию. Девушка ответила. — Забудь его. С этого дня ты будешь зваться Медейной. — Точно так же назвали меня в Лете, вспомнила госпожа ди Рейз. — Теперь твой дом — Гильдия, а мы, алые ведьмы, твоя единственная родня. Береги свое имя, не вверяй его в ненадежные руки, ведь тот, кому оно ведомо, обладает над тобой властью.

Голос Алии-Аллор звучал сухо и неубедительно. Ее речам, произнесенным чисто деловым тоном, явно недоставало торжественности.

— У меня есть просьба, — сдерживая волнение, произнесла Летиция. — Я хочу и дальше путешествовать с человеком, который сопровождал меня сюда.

Повисла неловкая пауза. Старуха обменялась взглядами с Шайной. Девочка передернула плечами. Нужно предупредить новенькую, пока она не влипла в неприятности.

— Ланном? — уточнила на всякий случай старшая Вираго.

— Да.

Немного поколебавшись, старуха кивнула и велела Летиции подождать за дверью несколько минут. Девушка, явно смущенная своей просьбой, стремительно покинула зал.

В стенной нише располагался стол с бумагой и письменными принадлежностями. Старуха макнула перо в чернила и стала быстро писать на листе. Шайна молча наблюдала за ней.

— И ты позволишь им ехать вместе? — чуть погодя спросила девочка.

— Она оказывает нам неоценимую услугу, сама того не зная, — сказала Алия-Аллор, не поднимая головы. — Это меньшее, что я могу для нее сделать.

Прежде чем они спустились в столовую, Ланн успел пробежать глазами контракт. Летиция ди Рейз, ныне Медейна, не решилась оставить столь ценную бумагу в комнате ульцескора из боязни, что договор вылетит в окно или будет похищен недоброжелателями. Ланн не разделял ее опасений. Этот клочок пергамента, страстно уверял он Летицию, всего лишь формальность. После того, что Ланн прочел в контракте, ему и самому хотелось в это верить.

Его внимание привлекла одна строчка — все остальное, насколько он мог судить, было в полном порядке. Он впервые получал задание подобного рода: предыдущие договоры заключались между Гильдией и клиентом, а Ланн упоминался лишь в качестве исполнителя. Контракт с ди Рейзом был рассчитан на полгода. Срок на выполнение договора был зачастую преувеличен: обстоятельства бывали разными, а мастера не изъявляли никакого желания вникать в каждое из них, разбирая только совсем запущенные случаи. Проще добавить несколько месяцев и позволить ульцескорам самим решать насущные проблемы и преодолевать препятствия.