Ведьмина доля

— Уля, шо за бисова мода! — восхищенно изрек дух и мечтательно посмотрел на голубые кружевные стринги. — От не в то время родился, от не глядеть и не сымать!..

Я ему потом для прикола показала фотки стриптизерш в игровых секс-костюмах, так несчастный два дня обтекал и страдал тем, что не дожил. Да, а те, кто дожил, сидят в архивах, дурея от чужой одержимости, или бегают за нечистью и шарахаются по подземельям, рехнувшись на работе. От меня постоянно ускользают такие простые и по-человечески правильные вещи… Впрочем, это к делу не относится.

Умывшись, переодевшись и наведя порядок в мыслях, я потопала на кухню. Намечался следующий акт Мерлезонского балета, в ходе которого меня снова вдумчиво прощупают на предмет наличия-отсутствия брильянтов на голубом банте, то бишь необходимой информации. Чтобы либо подтвердить собственные доводы и чужие слухи, либо их опровергнуть. Иллюзиями я себя не тешила, не тот случай. Мне скупо и дозировано выдавали информацию, требующую проверки. Ничего лишнего и личного не узнаю, и я с этим смирилась. Ибо. Хуфия висела дамокловым мечом. Хочешь — не хочешь, а никуда не денешься.

Гоша по-прежнему обретался на кухне и выглядел очень бодро. Побрился, переоделся и, не отрываясь от изучения очередной бумажки, трескал пельмени. На папках, рассыпанных по полу, небрежно чернел рюкзак и синел спальник. Надо бы и мне возродить старую добрую традицию хиппи, чтобы не разгуливать в одежде с чужого плеча и не ворочаться на узких кушетках…

Я кивнула в ответ на «добрый вечер», взяла тарелку с пельменями, разложила на коленях папку и углубилась в изучение последнего дела ведьмы. И чем больше читала, тем больше подозревала не то чужую мистификацию, не то собственное раздвоение личности. Последнее усиливалось, когда я поднимала взгляд к потолку и смотрела на портретные иллюзии. И ладно, внешнее сходство, но идентичные «угли» с идентичным же дефектом… Нонсенс. А кстати…

Я зависла, не донеся до рта пельмень. А где второй воздух в Кругу? Я на весь город одна, видящая и воздушная. А ведьма вроде как среди круговых. И по всем документам она — тоже воздух. А сменить сферу можно только в одном случае…

— Уля, не молчи, рассказывай.

Я посмотрела на наблюдателя растерянно, отрицательно мотнула головой и снова уткнулась в папку. Уставилась невидяще на косые чернильные строчки. А может, ее нет, ведьмы в смысле?.. Двести с лишним лет жизни — немыслимый срок. Не могу поверить, что кто-то, пусть и на жертвах, способен столько прожить. Большинство из нас сотню-то с трудом разменивает…

— Ульяна!

Я невольно вздрогнула. Это от усталости. Ухожу в себя, ничего не вижу и не слышу…

— Не морочь себе голову. И мне — тоже, — строго заметил Гоша, наклонился и отобрал у меня папку. — Ведьма существует, и реальных доказательств тому больше, чем пара иллюзий. И она — не ты. На всякий случай напомню, что хуфия не признала в тебе создательницу. А это серьезный аргумент.

— Зачем тогда на меня намекал? — спросила сухо и без аппетита посмотрела на пельмени. Поесть надо. Еще бы впихивалось.

— Собирал сведения, — пояснил он туманно и сел на стул напротив. — Ну, что еще?

— А если это разные ведьмы? — упорствовала я. — Ведь могут же быть и другие… идентичные? И не жила она двести лет, а просто передавала дела последовательницам… — и запнулась, запутавшись в избытке невозможного.

Невозможно жить больше ста пятидесяти, невозможно существование «углей» с одинаковым энергетическим рисунком, невозможно…

— Соображаешь, — наблюдатель одобрительно улыбнулся. — Были и другие, дефективные и идентичные. Лет сто пятьдесят назад.

— Не поняла… — я нахмурилась.

Гоша пододвинул ко мне несколько папок. Я открыла первую сверху и не поверила своим глазам. С желтоватой фотографии застенчиво улыбалась Софья, помощница Риммы в архиве и потенциальная Верховная. Схватила вторую — Томка. Третью… Четвертую… И даты рождения — сто пятьдесят лет до нынешнего дня. И даты смерти. Они не дожили и до ста лет.

— Говоришь, архивным подземельям — больше двухсот лет, а городу нет и ста пятидесяти? — он смотрел, прищурившись. — Говоришь, за последние восемьдесят лет не родилось ни одной нормальной ведьмы — все с уникальными дефектами «углей»? Говоришь, эпидемия или проклятье?

Я молчала. Ни слов, ни мыслей. Вернее…

— А вот и загадка века, — наблюдатель потянулся и, встав, прошелся вокруг стола. — В вашем округе восемьдесят лет рождаются нормальные ведьмы, а следом — еще восемьдесят лет — только дефективные. А потом остаются подземелья, а городу нет и ста пятидесяти лет. И опять восемьдесят лет — нормальные, а потом — косяк дефективных, включая тебя.

М-мать, он на появление мифической тюрьмы, что ли, намекает?

— А что еще с вами происходило в эти годы? — Гоша остановился за моей спиной.

— Треть родилась с потухшими «углями», треть… не прожила и пары дней, — ответила глухо. — И треть… с дефектами.

— А как давно у вас перестали появляться истинные Верховные?

— Ну… лет пятьсот назад… — я сглотнула, понимая, к чему идет разговор.

— Промежуток между появлением дефективных ведьм, считая от первой родившейся, — сто шестьдесят лет…

— Сто пятьдесят лет — время жизни обычной ведьмы, а Верховные живут на десять лет дольше.

— Твои выводы?

Я промолчала. Выводы были неутешительными.

— Есть и более старые дела, — наблюдатель по-прежнему стоял за моей спиной, создавая дискомфорт. — Эта карусель с «эпидемией» вертится больше пятисот лет. У нас хранятся выдержки из ведьминых дел, короткие и скупые, но про дефекты «углей» там сказано внятно. И наиболее интересные дефекты, включая твой, перечислены. И все случаи появления зафиксированы в одном и том же месте, через один и тот же промежуток — сто шестьдесят лет. Но выдержки — это только выдержки.

— А ты всё забрал? — я встала и обернулась.

— Всё. Подземелья — только один уровень?

Я кивнула.

— Значит, успели вынести, — резюмировал Гоша и включил чайник. — Или уничтожили.

— А причем тут ведьма? — я решительно вернулась к прежней теме.

— А притом, Уля, что ей чуть больше двухсот лет. И если вести отсчет от нее, то ты — второе поколение. Между вами других идентичных быть не может, — и поправился: — не должно. По статистике, дефективные живут меньше — максимум до ста лет, — добавил невозмутимо. — Природное время ее жизни истекало тогда, когда рождались ведьмы нормальные, и свой аналог ей было не найти. Плюс она уже дважды «умирала» по документам, чтобы снова всплыть. Круг — лучшая защита, не так ли?