Ведьмина ночь

— Сашку я знаю давно… росли вместе.

Это ж сколько лет ему? Афанасьев, конечно, крепким гляделся, но все одно стариком. А мэр…

— Мой род… скажем так, взрослеет медленней, стареет тоже… так уж вышло, что матушка его с Наиной Гориславовной поругалась и крепко. Что-то там с любовью вышло или наоборот, не вышло. Тут уж, прости, но сказать только они и могли. Главное, что уехала она когда-то, а потом вот вернулась. Без мужа, но с сыном. Матушка моя на первых порах-то к нам их взяла. Не из жалости, нет. Сестрами они были. Названными. Кровью связанными.

Еще один старый обряд.

Не запретный, скорее уж… смысла в нем немного. Так нам говорили.

— Потом-то уж Лиса в отдельный дом перебралась, хотя и не гнал никто, но свой дом — это свой… да прожила недолго. Три года всего.

— Что случилось?

— Ведьма, которая ведьмой рождается, силу свою отсекая, себя и губит, — он глядел в столешницу. — К ней Наина приходила… сперва-то через моего батюшку. И князя… и матушку мою тоже. Они обе были с норовом, да и может, поначалу Лиса и не верила, что все всерьез, что вот так… а потом уж замирились. Ради Сашки.

Тихо вошла на кухню Свята, сменившая одну майку с котом на другую, а пижамные штаны — на коротенькие драные шорты. Рыжие волосы она скрутила в узел, из которого торчала пара длинных заколок в китайском стиле.

— Знаю, Наина ей зелья варила. И книгу носила. Водила даже в рощу, да не вышло… слово было сказано. Понятия не имею, что это значит, это сама Лиса обмолвилась, мол, слово было сказано, и все уж тут. Последний год она пластом лежала, почитай. И Наина в дом её переселилась. Ходила… до последнего тянула. А как схоронили, то Сашку к нам привела.

— Почему?

— Потому что ведьма она. А он тоже с силой, да не той… что-то у них там с этой силой не выходило. Сказала, что сгубит, если при себе держать станет. Что с нее хватит потерь.

Стало ли мне жаль ту, незнакомую, женщину?

Не знаю.

Я… ведьма, пусть и слабая. А жалость мы скоро из себя изживаем.

— Так и росли мы вдвоем. Пока Сашка не сбежал.

— Куда?

— Мир глядеть. Он завсегда неспокойным был, — отозвался Марк Иванович. — Тогда-то аккурат Севером бредил, золотом… ну и поехал на прииски. После море еще было. И воевать пришлось ему. Вернулся уже после женитьбы. С женой, стало быть… я его и не узнал. Мы ведь и вправду стареем медленней людей, но и взрослеем тоже.

Еще бы понять, кто такие, эти «мы».

Хотя…

Надобно заглянуть в справочник по малым народам и расам.

— Вот и вышло, он взрослый, а я… олух олухом. Жена у него красивая… — он зажмурился. — Розалия… правда, Наина, когда к ней пришли, эту Розалию за ворота не пустила. Вышла. Глянула и ушла. А после уж чего-то там выговаривала… они тогда с Сашкой поругались. И он уехал.

А дальше я знаю.

Примерно.

— Но Сашка письма ей писал. И звонил порой, уже когда телефон провели… от Наины и узнал, что жена ушла, что… — Марк Иванович вздохнул. — Снова тут появились они, аккурат после женитьбы моей. Я Сашку и на свадьбу звал, а он, поганец, делами отговорился… ну да ладно. Вот… приехали. Розалия все так же хороша, а вот дочка у ней — бледненькая девочка, худенькая, что твоя тростинка. Её Наина к себе увела, а Розка так и не сумела за черту ступить. Вот… а как вывела, так к нам заглянула. С отцом моим чего-то говорила, долго…

— Вы подслушали, — не знаю, откуда во мне такая уверенность взялась.

— Случилось. Правда, место было неудобное, потому слышал не все, а понял и того меньше. Про проклятье речь шла. Про то, что то ли девочка эта проклята, то ли весь род, но как-то во всем этом виновата Розалия. И что опасная она… черная.

Черная?

Нет, черных ведьм давно уж не осталось, тех, которые… кстати, которые что? Вот нам рассказывали, что были во времена древние ведьмы, которые закон государев не блюли, и вовсе никого над собой не признавали, а жили, как хотелось. Но не в плане свободы духовной, а в принципе.

И силу они тянули от людей.

Вершили всякие там кровавые ритуалы, главное, какие именно — опять же, без подробностей. И куда подевались, тоже не ясно. То ли извели, изничтожили, то ли сами вымерли.

Но…

Если старая ведьма заподозрила что-то да этакое, то почему не обратилась в ковен? Или хотя бы в прокуратуру? Чай, с её-то связями, с опытом…

— Отец сказал, что доказательства нужны. Что ничего-то этакого он не учуял. И Наине вроде бы как верил, но тоже как-то… не до конца. Она-то, может, и ведьма, но все одно баба. И обиженная. А тут все-таки бывшая жена внука, бросила его некрасиво, да и с Наиной у них еще когда не заладилось. Так что…

…кровь всегда оставляет след.

Так нам говорили.

…отнятая жизнь меняет, даже если отнята у курицы там или кота. А значит, проверить все было бы легко. Тогда… может, действительно?

Ошиблась?

Обозналась… не нарочно, но из той самой неприязни.

— Она ответила, что сама Розка чистая, а вот на девчонке её кровавое марево висит, проклятьем отсроченным. И что девчонка о том ни сном, ни духом.

А вот это уже кое-что.

— И что проклятье Наине не отвести, что… долг это. Откупная жертва.

Я о подобном даже не слышала, хотя… кажется, у Марциуса, труды которого нас заставили конспектировать, было что-то про откупную жертву.

Что?

Проклятье! Надо было учиться лучше, Ласточкина, а не это вот все.

Любовь любовью.

А конспекты — конспектами.

— Знаю, что она к Розке ездила. И говорили о чем-то. И после уж вернулась задумчивая до крайности.

Но заявления в прокуратуру не написала, хотя должна была бы… или нет? Если и вправду следов нет?

— Вроде как Розка согласилась обряд какой-то пройти… и дочь она любила.

А если так, то… ошибка?

С проклятьями вовсе сложно, особенно старыми. Они ж растут и меняются, и если запустить, то там не только снять тяжко, но и понять, откудова оно вовсе взялось-то.

— Знаю, что умерла та девочка, но дочь родила. И Розка трижды привозила её к Наине. А Наина в рощу носила, но… как уж там, — мэр развел руками. — А не так давно появлялась она снова, уже одна. И стояла у дома Наины, долго. Достоялась. В дом её не пустили. Но на улице разговаривали. Долго…

И вновь же, поди-ка пойми, о чем.

— А потом Наина умерла.

Марк Иванович задумался было, а после вздохнул и поднялся.

— После уже… дорасскажу. Другим разом. А то и вправду время-то уже к обеду…

Глава 10

Люцифера Анисимовна оказалась той степенной дамой неопределенно-предпенсионного возраста, которые обычно обретаются в бухгалтерии. Она носила круглые очочки, вязаный кардиган с брошью-хризантемой и высокую прическу.

— Ведьма, стало быть, — сказала она, окинувши меня насмешливым взглядом. — Участковая…