Ведьмина печать. Ловушка для оборотня

Благоухающие кусты и фигуры зверей из разросшихся деревьев тянулись вдоль мощеных розовым камнем дорожек, огибавших озеро. Миновав его, провожатый повел в тень вековых деревьев-гигантов. Когда вышли на залитую солнцем поляну, Юлиана увидела просторную беседку и огромные валуны, среди которых журчал водопад. Сновали слуги, разнося еду и напитки. Но столпотворение наблюдалось именно в беседке, где полукругом восседали разряженные женщины.

Мужчины тоже встречались, но редко, однако будь воля Анки, ноги бы их тут не было. Пока шла, гости хозяйки, — напыщенные фа и фаи — бесстыдно, даже цинично оглядывали ее, будто она была голой редкой обезьяной, которую до того люди видели лишь на картинке.

— У нее все такое же большое? — громко восклицали дамы, закатывая глаза и обмахиваясь веерами из радужных перьев, переливавшихся на солнце.

— Дикарка… ест лишь сырое мясо!

— У нее есть клыки?

— Уродина! И этот безобразный шрам, — смеясь и щебеча, больно «кусали» разодетые в перья и шелка гости.

— Конечно, ведь дикари дерутся за тушу… — галантно пояснил фай одной из дам.

Юлиана чувствовала себя жалкой. Накатило омерзение, переходившее в ненависть к напомаженным выскочкам. Здесь даже мужчины прикрывались веерами, как женщины, похотливо поглядывали маслянистыми глазами и пошло хихикали.

— … Одного ей мало… — шептал кто-то со спины.

— Если нужна подмога… как надо…

Она стояла будто оплеванная. Захотелось плакать, но держалась.

«Зажравшиеся скоты! Ненавижу!» — дерзко смотреть опасалась. Не верила Анка, что если провинится, кто-нибудь из заносчивых павлинов проявит к ней снисхождение или жалость. Скорее под радостно-довольные вопли устроят показательное наказание, потому опустила глаза, чтобы не выдать нарождавшееся к снобам отвращение.

Другие уродцы угодливо сновали между господами, явственно пресмыкались, пытаясь развеселить или разжалобить. Но могла ли за это осуждать?

«Кто знает, что может случиться со мной в этом мире?»

* * *

Госпожа восседала на высоком резном кресле в окружении подхалимов и прихвостней.

Откровенно разглядывать Анка не рискнула, понимая, что дерзость может дорого обойтись. Да и беглого взгляда хватило, чтобы понять: у хозяйки переменчивая натура.

«Тридцать восемь, максимум сорок два. Не больше, — подвела итог, разглядев несколько легких морщинок, выдававших возраст женщины. Голубая кружевная накидка покрывала темные, почти черные волосы и лиф платья, богато украшенного жемчужинами и вышивкой. Густые брови, вздернутый носик и светло карие необычайного цвета глаза. Упрямо поджатые губы растянуты в легкой полуулыбке. — Непредсказуемая истеричка…»

Анку внимательно разглядывали, и она нервничала, потому что по выражению лица женщины не могла прочувствовать настроение и подстроиться. Мгновения ожидания казались долгими, изматывающими.

— Ближе, — властно потребовала госпожа. От внезапного звонкого голоса Анка вздрогнула, но сделала острожных два шага. — Никогда таких не видела! Откуда она?

— Чужестранка с севера. Караван ограбили, ее изувечили… — легкомысленно рассказывала Лаис без доли сожаления или жалости. Фа смогла угодить хозяйке, заинтриговала и теперь наслаждалась триумфом.

— Дикая?

— Нет. Может разговаривать.

— Замечательно! Но она такая огромная! Моя свита боится ее. Посмотри, как затаились! — женщина вальяжно махнула рукой на толпу уродцев, которые, прочувствовав момент, дружно опустили плечи, втянули головы и стали выглядеть еще более жалко, чем прежде.

Юлиана опешила.

«Да лилипуты, как пираньи, толпой накинутся, со свету сживут!» — но хватило ума скрыть брезгливость. В ответ лишь ниже склонила голову и попыталась состроить испуганное лицо.

Фа, не сводившая с Юлианы глаз, разгадала уловку, зло улыбнулась и, склонившись к покровительнице, тихо прошептала:

— Не волнуйтесь, моя госпожа, при первой же дерзости ее закуют.

— Улаура не хотите заковать? Он не в пример грознее выглядит! — усмехнулся стоявший по правую руку от хозяйки темноволосый мужчина. Некрасивый, с круглыми лицом и обвисшими щеками, но с умным, цепким взглядом. — К тому же он не нашел в ней ничего подозрительного. Иногда, Виула, чем гадать, лучше спросить самой.

Удивительно, но госпожа прислушалась.

— Имя? — спросила она надменно, будто личным обращением оказала великую милость.

— Юлиана, госпожа.

— Высокородная госпожа! — прошипела Лаис.

— Простите, высокородная госпожа, — тут же поправилась Анка, понимая, что интриги уже начались. Иначе чем объяснить, что Оха не соизволила предупредить, как обращаться к хозяйке.

— Приятный голос. Я ожидала худшего. Я довольна, Лаис…

Юлиану подтолкнули к толпе уродцев. Следовало бы затеряться среди таких же бедолаг и осмотреться, но рядом с обделенными природой человечками она выглядела, как величавый дуб, и вызывала всеобщую жгучую зависть. Злобные гномы разглядели в ней основную соперницу, которая не только пышет здоровьем, но и благодаря внешности выделилась на их фоне и удостоилась интереса госпожи.

— Морт, глянь, да она в тряпье! Дерни, и засверкает ж…пой голой! — громко засмеялся один из карликов. Тут же несколько уродцев подлетело к ней и, схватив за подол, начали тянуть в разные стороны. Юлиана чувствовала, одно неловкое движение, и она и вправду предстанет перед господами в неприглядном виде.

Распинать бы мерзавцев, да нельзя. Грубо рявкнуть — не то место, где стоит рот раскрывать, ведь за ними наблюдают. А юбка-то трещит!

Уродцы быстро перебирали маленькими ножками и ловко сновали под ногами. Пытаясь не порвать платье, Анка вертелась вслед за ними, голова закружилась. Она растерялась и не знала, что делать.

— Ну же, срывайте. Мой-то зад, в отличие от ваших жопок, хорош! — злорадно процедила первое, что пришло в голову. Боялась, что не услышат, не поверят, не отстанут, но здесь слишком ценилось господское внимание.

Карлики застыли, размышляя над ее словами, а Анка по инерции повернулась, и ткань на плече съехала. Опасаясь ругани и укоров в недостойном поведении, тут же поправила лиф, однако госпожа Виула вдруг громко хлопнула в ладоши и воскликнула:

— Как умилительно! Трогательно! — и промокнула платком глаза. — Мать, играющая с малышами!

«Бля! — остолбенела Юлиана, интуитивно предугадывая, что ее судьба решена. — Какие, малыши, ненормальная?!»

Но на блаженном лице хозяйки читалось: решение принято.

— Вы будете семьей! Играть, заботиться друг о друге…

— Кхм, — откашлялась Анка, сдерживая рвущиеся слова. Переведя дыхание, натянула плотоядную улыбку и прошипела напуганным карликам. — Чур, я мать!

— Не борзей, великанша! Иначе заору! Слыхала, фа Лаис обещала заковать тебя за первую же выходку! — пригрозил зачинщик, усмехаясь в лицо.