Ведьмина печать. Ловушка для оборотня
Шрифт:
След вел к лабиринту вдоль дороги, к которому тянулись каскадные водоемы. Ее он нашел скорее внутренним чутьем, чем глазами. Темный силуэт, замерший у священной рыбы, из-за отсутствия движения сливался с другими каменными фигурами, украшавшими спящие фонтаны.
Постояв так еще некоторое время, она бесшумно наклонилась и опустила руки в воду…
«Нашел!» — возликовал Асаар, наблюдая, как она пытается нащупать в воде тайник.
Убедившись, что богатства в целости и сохранности, Лаис громко выдохнула от облегчения. Закралась мысль перепрятать драгоценности, но нести к себе опасно, а другого хранилища не
Все, что узнал о враге за последние сутки, заставляло думать о Лаис как об изворотливой, осторожной и хитрой воровке. Теперь предстояло не только обокрасть ее, избежав шумихи, но и не навлечь подозрений.
Стоимость украденного Охой впечатляла. Массивные гребни, браслеты, броши, сделанные еще мастерами старой школы и богато украшенные россыпью крупных и мелких камней, стоили больше, чем большое наследное имение. Не каждая благородная родительница могла одарить любимую дочь подобным приданым.
«И кому она думает это продать?» — осклабился Асаар, разглядывая переплетение орнаментов и узоров семейных реликвий Силисов, передававшихся из поколения в поколение. На каждом красовалось гербовое животное — плещущаяся рыба, и любой, кто хотя бы немного знаком с геральдикой, сразу поймет, кому они принадлежат. Однако особенно его насторожило холодное, едва заметное, голубоватое мерцание. Вглядевшись в один из старинных браслетов, заметил проступивший охранный знак, наложенный служившей когда-то Силисам колдуньей.
Украсть такие, себе дороже, но, успокоившись, Сар заметил, что некоторые из новых украшений без колдовской защиты и без рыб, приевшихся хозяйкам, и ими можно поживиться.
Отобрав такие, задумался: что делать с оставшимися проклятыми драгоценностями.
«Оставить Лаис? Ни за что! — он презирал ее больше, чем недалекую Виулу. — Тем более что, если она заметит пропажу хотя бы части украденного, озвереет и начнет злобствовать. Доверять Виладу тоже нельзя. Отдам все без остатка, заподозрит в утаивании сокровищ. Скажу, что не нашел, тоже не поверит из-за метаний Охи. Как ни поступлю, будут недовольны, и начнут срывать злость на Ане…»
Оценивая тяжесть украшений, Асаар впервые задумался, кто она для него и стоит ли того, чтобы из-за нее отказаться от богатой награды.
«Ана мне никто. Даже хуже, ловушка! Но другой великанши могу и не найти, а с подославшей ее ведьмой можно попробовать поторговаться… — осознавая, что не хочет, чтобы, причиняя боль Ане, мстили ему, Сар злился. — Если бы не она, можно было бы обогатиться, затаиться и смотреть, как пауки изгрызут друг друга. Да и тетушке Оули и Аоле не помешают лишние деньги…»
Сложный выбор требовал быстрого решения. Передай Лаис украшения в хранилище стяжателей, и с ними можно распрощаться.
Взвесив за и против, Сар решил, что пока драгоценности в его руках, всегда можно сторговаться, и занялся перепрятыванием тайника. Свою часть утаил под карнизом, прикрытым вьющимися лозами, а другую под большим камнем в пруду.
Когда вернулся в логово, Ана не спала. Отлично видя в темноте, он заметил, как услышав шаги, она приподняла голову, выглядывая в темноту тяжелым, осуждающим взглядом,
с обидой и злостью.«Знала бы, какое решение мне предстоит принять!» — усмехнулся Асаар, задетый за живое. Он думал о ней, желая уберечь, а в ответ получал лишь ненависть и презрение.
— Чего уставилась? — рявкнул. От неожиданности она вздрогнула и отвернулась. — Если противен, не держу.
Юлиана зажмурилась от вспыхнувшего света, не понимая, что на него нашло. Пока проморгалась, дикарь распахнул решетчатую дверь настежь, застав врасплох.
— Почему ты так решил? — осторожно спросила. Он молчал. — Нет. Не противен.
— Убеди меня, — с желчью процедил Улаур.
— Как?
Юлиана растерялась. Улаур пришел в дурном настроении и, отпуская ее на четыре стороны, издевается.
«Скотина, знаешь же: стоит ступить за порог, и я в руках Лаис и садиста жирдяя!» — чтобы не показывать волнение и страх, вышла из камеры, неспешно подошла к столу и сделала из чаши глоток вина, оставшегося после трапезы.
Улаур стоял у стены и в молчании наблюдал за ней. От его взгляда по спине пробежал холодок.
Анке хотелось надерзить, крикнуть: «Если надо, сам и убеждайся!», но она хорошо понимала, кто здесь хозяин и кто от кого зависит. С каждым мгновением его взгляд становился злее, отчужденнее, как при первой встрече в подвале.
«Неужели отдаст Лаис?!» — сердце тревожно забилось. Анка кожей ощущала, как истекает его терпение. Еще немного, и он вытолкает ее за дверь.
— Ты понравился мне еще тогда… — предстояло еще одно унижение, но она до ужаса боялась оказаться в пыточной. Задрожали руки. — Большой, сильный, — коснулась пальцем шва на его жилете. На губах Улаура проявилась злая ухмылка. Он не верил.
— Тяжело оправдываться. От волнения ускользают слова. А чем больше говоришь, тем меньше истины, — Юлиана осторожно вела пальцем вверх по широкой груди. — Поэтому я не буду говорить…
Коснулась колючей щеки, задев край насмехающихся губ, и, встав на цыпочки, прильнула к его губам. Улаур не отстранился. Ободренная, что не оттолкнул, начала целовать настойчивее. А когда он с желанием ответил, от возбуждения заныл живот.
Асаар ожидал объяснений, заверений, лжи, но не трепетного касания мягких, сладких после вина губ. Ошеломленный хрупкими, чувственными прикосновениями Аны, боялся пошевелиться, чтобы не нарушить необычный, волнующий миг. Она игриво и ласково покусывала его губы, осторожно, но умело приоткрыла их языком, заставляя кровь не бурлить диким, звериным огнем, а разливаться по телу тягучей истомой. И если бы Асаар не удовлетворил ранее похоть, вряд ли бы разомкнул руки и отказался бы от продолжения. Но он принял решение, и следовало спешить.
Глава 7
Анке снилась бесконечно долгая, монотонная дорога. Под грубые окрики незнакомых голосов, на тяжелых, непослушных ногах она бесцельно брела по зыбучим пескам, дрожавшей земле, сама не зная куда. Изнуренное тело ныло, с трудом давался каждый шаг, бросало из жара в холод. Хотелось проснуться, но сон не выпускал разум из пелены беспокойного подсознания.
А когда очнулась, захотелось снова уснуть, потому что лежала в узком, темном чулане с соломенной крышей, на куче лохмотьев не первой свежести. Из-под обвалившейся со стены штукатурки проглядывали ветки…