Ведьмы не любят инквизиторов

– Слушай, Антон, ведь то, что происходит в инквизиции, остается в инквизиции? Дальше этих стен не уйдет?

Лютый заинтересовано подался вперед.

– Нет. Все останется здесь...

– Хорошо...
– Охотник задумчиво рассматривал инквизитора напротив.

На его лице отразилась сильная брезгливость.

Лютый не понимал, куда клонит Волк, даже слегка занервничал.

– Как же тяжело...

– Что?
– Лютый несколько растерялся.

– Ты меня отпустишь, без шума, суеты, - в голосе звенела сталь.

Лютый засмеялся:

– Тебя крепко ударили по голове?

– с научным интересом поинтересовался он.

Волк качнулся вперед, ухватился за куртку Лютого и прижался к его губам своими. Это был очень странный поцелуй.

Охотник резко оттолкнул от себя Лютого, когда тот попытался ответить. Начальник Приморского округа смотрел на него слегка расфокусированным взглядом.

– Я должен тебя отпустить, - наконец-то сказал он.

Волк сплюнул.

– Кто придумал эти ритуалы, - недовольно проворчал он.

Между тем Лютый помог ему подняться.

– Антон, - строго сказал Охотник, - ты не в моем вкусе.

Лютый двигался скованно, как будто марионетка, управляемая рукой не очень умелого мастера.

Он открыл дверь камеры. Мастер-дознаватель вышел из подсобки, желая узнать, не требуется ли начальнику его профессиональная помощь.

– Произошла ошибка, - звенящим от напряжения голосом сказал Лютый, - Этого человека нужно немедленно отпустить.

Волк, слегка пошатываясь, шел следом за Лютым.

Его мутило от слабости, боли и отвращения. Похоже, ощущение мужских губ на своих губах будет его

преследовать еще долго.

У него не было абсолютно никакой уверенности, что колдовство не рассеется с минуты на минуту. В книге говорилось, что продолжительность действия очень зависит... Во-первых, от того, насколько сильна ведьма, проводящая обряд. А, во-вторых, от «страсти, которую колдунья чувствует». Насчет страсти – провал был полный. Единственное, чего Охотник очень хотел, так это выбраться, он надеялся, что его желание освободиться засчитается за «страсть».

Назвав истинное имя инквизитора, и, влив в него немного своей колдовской силы, он теперь явственно ощущал отголоски его чувств. Волк знал, что какая-то часть сознания Лютого яростно сопротивляется чарам, отчаянно бьется, как рыба, пойманная на крючок.

Имя… как странно, всего лишь слово, набор букв, слогов и звуков, но обладает удивительной силой. Это ключ к личности, отпечаток судьбы. Когда ведьма произносит истинное имя жертвы, она обращается к незащищенной душе, отключая защитные механизмы. Имя становится универсальным заклинанием, мощным и не имеющим противодействия…

Колдовские книги не врут.

– Антон, мне нужны рубашка и ключи от машины.

Ватными пальцами Лютый принялся расстегивать пуговицы.

– Мать твою, колдовку! Да, не твою рубашку! На складе можно новую форму получить!

Лютый отдал распоряжение, и мужчины чинно прошли в кабинет начальника Приморского округа.

Волк заметил портативный прибор для измерения уровня силы у ведьм и не удержался, удивленно присвистнул и испытал прилив гордости: 85 по стандартной шкале.

Он был с невероятно сильной ведьмой.

Лютый рухнул на стул, в уголках его рта пузырилась слюна.

– Перестарался я с силой. Ты только не умирай, пока я не уйду, - серьезно попросил Волк.

Никакого сочувствия он не испытывал, как впрочем и раскаяния.

– Мне прямо больно становится, когда представлю, что ты целовал Моргану, - задумчиво продолжил он.

Передернул плечами и добавил, растягивая «а»: Гадость.

Лютый рвано вздохнул и прикрыл глаза, Волк с удовольствием залепил ему пощечину.

– Не спать, тебя должны видеть бодрым и здоровым.

Одежду принесли через 10 минут.

Охотник спокойно, без спешки и суеты покинул здание через парадный вход.

На лестнице, развалился черный кот, он с укором посмотрел на своего человека, как будто спрашивая: «Ну, сколько можно тебя здесь ждать?»

Волк почесал его за ухом и ласково сказал:

– Ты у меня умный, разыскал. Поедем на хорошей машине. Догоним нашу девочку. А здесь мы с тобой закончили наносить добро и причинять пользу.

Солнечный луч коснулся лица зеленой ведьмы, она недовольно сморщилась, сонно перевернулась на бок и ткнулась носом в теплое плечо инквизитора. В полусне она оплела его рукой и закинула на него ногу, как будто боялась, что он может куда-то убежать.

Иван открыл глаза и теперь лежал, стараясь дышать, как можно ровнее, чтобы не разбудить Иху.

Сейчас она казалось такой беззащитной и маленькой. Нежные губы были слегка приоткрыты, и Ихошка

посапывала.

Иван осторожно убрал с ее щеки выбившуюся из косы прядку волос. Ему стало нестерпимо жарко, и он

перевернулся на бок, после чего принялся неторопливо, но настойчиво освобождать свою ведьму от длинной ночной рубашки. Это одеяние Иван считал своим личным врагом. В свое время на эту рубашку ушло довольно много ткани, и в нем могло поместиться минимум три Ихошки, и добраться до нее было делом не простым.

Но спать без этого кошмара ведьма наотрез отказывалась.

Мужчина добрался до ножек ведьмы и вдохновленный успехом продолжил раскопки, скатывая ткань все выше и выше.

Иха недовольно вздохнула и перевернулась, от чего ткань перекрутилась и опутала ее еще крепче.

Иван грозно рыкнул и перешел к решительным действиям, буквально вытряхивая женщину из этого мешка.

– Ни какого уважения к ведьме, - притворно обиженно пробормотала Иха, - Суровый инквизитор не дает мне поспать.

– Немного помучаю, - прошептал ей на ухо Иван, - Раз мне сегодня сидеть в подвале… целый день.

Ихошка закусила губу и довольно вздохнула, обняла мужчину за плечи.

– И ты ошибаешься.

Лежанка жалобно скрипнула…

– Я очень… глубоко… уважаю одну ведьму…

– И чем же здесь занимается зеленая ведьма? – неожиданно под окнами раздался резкий скрипучий голос.

Иха и Иван замерли и попытались отпрянуть друг от друга.

– И почему во дворе у лесной ведьме сушится инквизиторская рубашка? – издевательски продолжил голос. А потом раздалось мерзкое хихиканье, - Инициация – это хорошо, а инквизитор – это плохо. Но ничего, мы с сестрами тебе поможем…