Ведьмы.Ру

В багажнике машины стояла коробка. Запечатанная. Причём коробку было велено трогать исключительно в перчатках, а после дела выкинуть где-нибудь неподалёку, чтоб нашли.

Филин, мол, грузил.

Там его пальчики и отыщутся. Ну а пожар с остальным следствие свяжет. О том позаботятся совсем другие люди, которые тоже дяде должны.

Димка поёжился.

— На счёт?

— Да задолбал ты! — неожиданно разозлился Лёнька. И дверцу дёрнул. — Как дитё малое! Ещё немного и подгузник понадобится.

Вот зараза. Самому ему подгузник понадобится. И… и вовсе…

Димка вывалился. В нос шибануло свежим воздухом, такой, сырой, цветочно-земляной аромат. Прям как на мамкиной даче весною. Надо будет съездить. Нет, так-то ему там особо делать нечего, но мамка каждый день звонит, ноет, что, мол, позабыта и позаброшена, и вовсе сейчас помрёт над грядками. Будто кто-то их сажать просил. Димка сразу сказал, что ему дача вовсе не упала, что он — человек городской и к ковырянию в земле неприспособленный.

Так нет же. Нужна дача.

Газончик.

Шашлычки. Баньку поставим.

Поверил, дурак. Ага… банька — дорого и участок маленький, и нет на нём места газонам с баньками, зато есть грядкам всяко-разным и прочей мутотени.

— Тихо, кажись, — неуверенно произнёс Лёнька, принюхиваясь. — Узнаёшь места?

— А то… — снаружи перекрёсток никуда не делся, зато теперь было видно, куда идти. Вон и дома проглядывают, будто дымкой укрытые. — Чутка не доехали.

— Чего?

— Вон, видишь? Ну… там.

Лёнька прищурился.

— Точняк! — он аж подпрыгнул. — Блин… машина встала…

— Да ладно тебе, сейчас вон пешочком. Тут недалече.

Сверху громыхнуло. И воздух переменился, появилось в нём характерная сырость. Дождь, значится, будет. И скоро.

— А это как.

— На руках запрём. Они нетяжёлые. Там делов-то — к забору подойти да кинуть. Не боись, там часовая задержка, когда сработает, мы далеко уж будем. Машину толканём. Тут как раз с горочки… или вон, если чего, один оставим и в неё? Выгорит так, что концов не найдут.

Всё складывалось лучше некуда. Димка аж выдохнул с облегчением.

— Только поспешать надо. Дождь. Этой фигне не помеха, а мы промокнем.

— Перчатки не забудь, — буркнул Лёнька, толкнув крышку багажника. Замок тоже заедал. И открылся раза с третьего, когда Димка всерьёз начал подумывать, как и чем этот замок ломать.

Не пришлось.

— Во… — он открыл коробку. — Как раз четыре. Три берём, а один на машину.

— А чего четыре?

— Так, небось, запасной. На всякий случай. Ну, если чего не сработает, чтоб было, как заменить.

— А если не сработает?

Ленька, собака сутулая, продолжал нагнетать. Димке и без того стремновато, но не показывать же. Он же ж, если так, после дядьки самый главный тут. И вообще, может, если сегодня выгорит…

Он хохотнул, потому как реально всё выгорит.

…может, тогда дядька и перестанет относится к Димке, как к придурку. И поручать будет дела серьёзные. А за серьёзные дела и платят серьёзно.

Он Ольке шубку купит.

Или колечко.

Или просто пошлёт, куда подальше, потому что задолбала со своими воплями, а себе найдёт девку другую, чтоб поспокойней. При бабках это ж вовсе не проблема.

Да, так всё и получится.

— Даже если какой и не сработает, — Димка вытащил артефакт, похожий на глиняную гранату, и сунул в карман. — Намёк всё одно поймут.

Второй Лёньке протянул.

— Может…

Тот, конечно, зассал.

— Не, — Димка мотнул головой и оскалился. — Так мы не договаривались. Ты получил аванс? Отрабатывай. Или думаешь чистеньким соскочить? Смотри, пропадёшь, как Филин…

Стоило помянуть, и сзади раздался шорох.

Димка обернулся.

— Мэ-е-е, — сказал уже знакомый козёл, который появился в центре перекрестка. И голову склонил, глядя премрачно. А главное, глаза у него в темноте светились. Тускло так, но светились.

— Демон, — выдохнул Лёнька и попятился.

— Стоять! — Димка перехватил его за руку. — Это козёл! Просто козёл! Деревенский. Ну, пасётся он тут. Или сбежал. Или что, козла боишься?

И заржал обидно.

Лёнька, правда, не стал оправдываться.

— У него глаза светятся!

— Это потому что козёл! У кошек вон тоже светятся. И что? Эй ты… козлище… слышишь? Шёл бы ты отсюда… кыш!

Димка топнул ногой.

А козёл не испугался, только голову наклонил, так, рогами вперед, и тоже топнул. Как-то у него получилось, что аж земля дрогнула. Хотя… не, примерещилось. Ночь же ж. ночью только в путь всякая хрень мерещится. То козлы, то вампиры.

— Он тебя не боится! Давай, я в него стрельну! — Лёнька и пистолет вытащил.

— Стоять, — Димка окончательно ощутил себя главным. — Я тебе стрельну! Тут же все всполошатся. Не, надо иначе. Погодь…

Он наклонился и, пошарив, нащупал камешек поувесистей.

— Счас я тебя, тварь…

Камень Димка подкинул на ладони, а потом, примерившись, охваченный непонятным азартом, швырнул в козла. Правда, тот ловко подставил рога и камень о них рассыпался.

— Это какой-то неправильный козёл.

И тот, словно поняв, что сказали, вдруг на две ноги поднялся, шею выгибая. И в следующее мгновенье бросился на Лёньку.

— С-скотина!

Ленька ловко запрыгнул на машину, и та загудела, принимая удар жёлтых изогнутых рогов. Металл смяло, как бумагу, да и сама машина поехала вбок, будто и не весила ничего-то. Ленька от удара кувыркнулся.

— Падла! — завопил он истошно. — Я тебя сейчас…

Он вскочил на ноги.

А козёл, дернув шеей, произнёс насмешливо так:

— Ме.

И главное, в голосе промелькнули до боли знакомые ноты. Вот аккурат Филиновские.

— Сейчас ты у меня… коза-коза… погляди, что есть!

— Лёнька, что ты творишь?

— Я? — Лёнька поднял руку с зажатым в кулаке артефактом. — Я нас спасаю, придурок. Разве не видишь, это не обычный козёл! Это натуральный демон! Козлодемон…

— Мя, — в козлином голосе прозвучало всё, что он думал о Лёньке. Причём так прозвучало, что и перевод не понадобился.

— Н-на, паскуда! — крикнул Лёнька, швырнув артефакт в перекошенную козлиную морду.