Ведьмы.Ру

А мыши, добравшись до автобусика, ощетинившегося аппаратурой, просто опрокинули его на бок. Ульяна хотела заглянуть, потому что внутри явно были люди и им, наверное, помощь пригодится. Но тут прямо перед лицом завис дрон, обдувая ветром, и Ульяна вскинула руку…

— Бежим! — крикнул Мелецкий и перешёл на бег.

А впереди, черной линией выстроились военные. Нет… нет, нет и нет! Мыши большие, конечно, но не настолько, чтобы в схватку ввязываться.

— Стоять! — рявк дяди Жени остановил мышиный порыв. И прорыв. А вот военные стягивались, кажется, со всех сторон. Сколько их… и оружие есть.

— Они же не будут стрелять, да? — Ульяна вцепилась в руку Мелецкого, чувствуя, как суматошно колотится сердце. — Мы же ничего плохого не делаем!

— Ага, только возглавляем нашествие мышей-мутантов, — согласился Мелецкий. — Уль… ну… у нас и оружия нет. А костюмы клоунов — ерунда. Если что, скажем, что пранк такой. Ну, адвокат будет настаивать именно…

— Тихо! — дядя Женя вскинул руку, и грохот кастрюль, к счастью, не такой оглушающий, как в центре, стих. А вот арфа слабо позвякивала, причём будто бы сама собой. — Так, племяшка, пошли, подсобишь. Надо с хлопчиками поговорить.

— А может…

— Идём, — Мелецкий не позволил отступить. — Уль, мы ж не нападаем.

— Ну да, только… как ты там сказал? Возглавляем нашествие мышей-мутантов.

Никитка, очнувшись ото сна, рявкнул.

Соглашается?

— Стоять! — заорали из-за линии щитов. — Руки подняли!

Дядя Женя и поднял.

— Все! Все подняли руки! И легли на землю.

— Вот ты не перебарщивай, командир, — дядя Женя, похоже, был настроен весьма миролюбиво. — Ещё скажи, что нам сдаться надо.

— Надо, — согласились с той стороны.

— А зачем?

— Потому что я приказываю.

— И что?

— Вот спорить с ним, когда он весёлый, совсем не надо, — Ляля подошла, не выпуская арфы из рук. Мыши под инструментом пыхтели, но как-то умудрялись удержать её в вертикальном положении. — Он этого не любит.

— И то, что если не подчинитесь…

— Скучный ты… слушай, как там тебя зовут?

— А ты не ошалел ли, клоун?

— Я?

Мелецкий опустил руки и буркнул:

— Кажется, это надолго. Затекли.

Рядом кружились дроны, впрочем, не опускаясь чересчур низко. И где-то там, совсем уж в небесах, грозно и важно прогрохотал вертолёт. И звук его ненадолго перекрыл вялую ругань дяди Жени и уже знакомого Ульяне типа, который, кажется, был тут за главного.

— А нам чего делать? — спросила Ульяна, и нос почесала. Под маской было жарко и потно. И пот, главное, стекал не на спину, а вот прямо по лицу. Ещё аромат ванили, который казался поначалу приятным, сделался теперь резким, почти невыносимым.

— Ждать….

— Пока к ним подкрепление подойдёт?

— Дядь Жень, — Ульяна дёрнула дядю Женю за рукав. — Там к ним сейчас подкрепление подойдёт!

— О, точно! Так… эй ты, как там тебя зовут-то? Короче, нам тут трепаться недосуг. У нас там вещи ещё не разобраны и вообще мама волнуется. А вам не меня ловить надо. Сейчас я кой-чего передам… так…

Он оглянулся и ткнул пальцем в мышь.

— На. Отнеси. А вы там не стреляйте.

— Пусть положит и не приближается! — рявкнул тип, и все уставились на мышь, что бодрой рысью двинулась к военным. — И вы тоже ложитесь и не…

— Опять ты за своё, — дядя Женя покачал головой. — Нет, так дело не пойдёт. Мирно жить надо! Дружно. И весело… так, чего замолчали. Играем!

И кастрюли загрохотали с новой силой.

— Да не, не то. Какая-то хрень, а не музыка. Ну-ка, давай сюда, — дядя Женя отобрал арфу и, подняв одной рукой, второй примерился. — Как же там было-то…

— О нет… — Ляля спешно зажала уши. — Улька, он сейчас…

Взвизгнув, вывернулся из рук Никита, опрометью бросившись к сияющим щитам. Главное, как-то умудрился просочиться, гад лохматый.

— Уши затыкай!

Ульяна, дернувшаяся было за шпицем, послушно заткнула.

— А что… — она успела услышать начало вопроса, а потом дядя Женя ударил по струнам. И струны загудели. Странным образом звук их, низкий и глубокий, перекрыл все иные, включая и металлический грохот. А дядя Женя, опустив арфу на землю, отошёл. И махнул рукой.

Губы его изогнулись.

И явно что-то сказал. Ульяна даже хотела переспросить, но почему-то звук арфы никуда не исчезал. Он отзывался внутри, и как-то стало легко.

Радостно.

Захотелось смеяться и танцевать. Правда, ненадолго. Она моргнула и выдохнула. Чтоб… опять какая-то неправильная магия, что ли? Главное, на неё не действует, а вот Мелецкий притоптывает и прихлопывает.

— Племяшка? Очухалась? Хватай своего, — дядя Женя выдернул руку из уха. — Пока ребятишки пляшут, мы и проскользнём. Вот я всегда говорил, что зачем воевать, когда можно жить мирно и весело.

Арфа как-то изогнулась, встав на изгиб рамы. И теперь покачивалась, что лодка на волнах. Струны же её, обвисшие, почему-то извивались, рождая новые и новые звуки.

— Что это такое?!

— Да, старое заклятье одно… гусли-самогуды. Пускай попляшут, а то будет он мне тут командовать. Идём, что стала? Сил у меня на так, чтоб много, на часа два хватит, а если подкрепление подойдёт, то и того меньше.

И бодрым шагом направился к заслону. За ним порысила Лялька, ну и Ульяне пришлось хватать Мелецкого, явно вознамерившегося плясать…

Наум Егорович в бессильном ужасе глядел в спины клоунам, которые уходили, причём спокойно так, будто издеваясь. С ними уходили и мыши, пусть и пританцовывая.

Но… нога подломилась, а следом и другая, заставив упасть на корточки, а потом тело и вовсе вдруг взяло и вспомнило, что он, полковник Пересвятов, некогда двенадцать лет жизни посвятил народным танцам и ансамблю «Дубравушка».

Проклятье…

Ноги сами собой повторяли давно уж забытые движения. И даже получалось ухать и охать в нужных местах. Рядом, чуть на выносе держа казённую дубинку, бережно, будто она была неимоверно хрупка, вальсировал Петров.

Сидоров трясся, точно его током шибануло. Дроны в небе и те плясали.