Ведун
Шрифт:
Назвавшийся Свеном вырвал из хватки брата руку, прорычал по-своему, замахнулся…
Дедко собрал пальцы в щепоть, ткнул воздух… И нурмана скрутило по-настоящему.
Он побелел, согнулся и принялся блевать себе на колени.
— Что ты хочешь за его жизнь, колдун? — с ненавистью выкрикнул брат Свена.
— За его жизнь — немного, — Дедко ухмыльнулся, в точности как это делает волк, когда готовится вцепиться в горло добыче. — Всего лишь серебряный браслет, что у него на правой руке. И второй браслет, твой — за твою. Ты ведь тоже ел мою пищу, верно? Так что…
— На,
Дедко сдвинул их Мальцу:
— Прибери.
Свен перестал корчиться и метать блевотину. Но вставать не торопился. Лежал как неживой.
Брат ухватил его за одежку, поднял с легкостью, усадил на лавку.
«Вот же силища!» — восхитился Малец.
Свен Храбрый не возражал. Молчал. Глядел пустым взором.
— Ты же получил плату, колдун! — возмутился его брат.
— За жизнь — да. Но не за душу.
Кулаки нурмана сжались, лицо исказила ярость. Ему очень хотелось убить Дедку. Очень.
— За душу… сколько? — прошипел он сквозь стиснутые зубы.
— А все, что у него при себе есть, — Дедко показал желтые зубы в подобии улыбки.
Нурман заскрипел зубами так, что и в самом дальнем углу харчевни услышали бы. Если б там был кто-то. Малец и не заметил, как она опустела. Никого, кроме них и холопа-разносчика, укрывшегося за печкой.
Малец втянул голову в плечи: таким страшным стало лицо нурмана. Мальцу показалось: сейчас он Дедку и убьет.
Не убил.
Тугой кошель глухо звякнув, лег на стол. Рядом — второй браслет, перстень с печаткой, серебряная гривна с шеи, кинжал с украшенной смарагдом рукоятью, меч в ножнах из черной тисненой кожи с серебряным наконечником.
— Верни ему душу, колдун!
— Верну, — кивнул Дедко, пододвигая к себе всё, кроме меча и кинжала. — Это не нужно. Оружие мне без надобности. Душу я верну, но учти, нурман: теперь между нами связь. Вижу, ты еще брата назад не получил, а уже думаешь, как бы отомстить.
Нурман дернулся… Но ничего не сказал.
— Вижу, хочешь. Не стоит. Душу я отпущу, но веревочка от нее — здесь, — Дедко сжал кулак. — Мне теперь ее забрать легче, чем лягухе комара сметнуть. — Дедко приподнялся, выбросил руку и ткнул Свена в лоб. Звук — будто деревяшкой о деревяшку.
Взгляд нурмана прояснился, упал на оружие на столе, десница тут же сцапала меч, шуйца — кинжал…
Но сделать он ничего не успел.
Брат схватил его, выволок из-за стола и потащил к выходу, выговаривая что-то по-нурмански.
Свен упирался, но как-то вяло. Блевотина с его штанов капала на пол.
Дедко взял с блюда кус поросенка, который не успели сожрать нурманы, с явным удовольствием ободрал и зажевал шкурку.
Малец глядел на него, разинув рот.
Дедко засмеялся и сунул мальцу в рот поросячью ножку:
— Ешь, дурачок, пока время есть.
— А потом — что? — спросил Малец, вынув ножку изо рта.
— А потом за нами дружинные прибегут. От наместника. И этот тебя точно не накормит.
Малец совет принял, замолотил челюстями, мешая поросятину с лепехой и овощами, сдабривая медовухой.
Ух, вкусно! А от медовухи еще и весело!— Ну ты, Дедко, могуч! — пробормотал он восхищенно. — Все тебя боятся!
— А то! — отозвался ведун. — У меня — истинная сила потому что. Башку-то снести всякий может, а вот в душу людскую залезть и все понятия наизнанку вывернуть, это, малой, только мы, ведуны, и можем. Не то чтоб только мы, — уточнил он через некоторое время, проглотив очередной лакомый кусочек. — Ведьмы, волохи, колдуны да колдуньи всякие, нелюдь лесная тоже… Но мы — лучше всех! — И постучал пустым кувшином о стол, приглашая холопа подать еще медовухи.
— Слышь, Дедко, а ты зачем нурманам зброю отдал? — чуть заплетающимся языком спросил Малец. — Она ж немалых денег стоит!
— Да уж подороже того, что в кошеле, — согласился Дедко. — Только нурманы те — не сами по себе. Они — из гриди. Их мечи — они не только ихние. Они еще и княжьи. А на княжье посягать — нельзя.
— Так выходит с князем тебе не потягаться? — с разочарованием проговорил Малец, которому только что казалось, что наставник его сильней всех.
— Потягаться можно бы, да зачем? — Дедко пожал костлявыми плечами. — С князьями тягаться — накладно. С ними лучше дружить.
— Служить? — не расслышал Малец.
— Не, служить нельзя. Служить нам никому нельзя. Госпожа обидится, — он поглядел на Мальца и вдруг отвесил ему подзатыльник. — К тебе не относится. Ты пока что не ведун, а личинка неразумная. Будешь глупить или лениться, я тебя зажарю и съем. Как вот поросенка этого!
— За что? — Слова Дедки, в общем обычные, неожиданно обидели и расстроили Мальца. Да так, что аж слезы потекли. — Я ж тебе, Дедко, как сын теперь!
— Сын, ага! — хохотнул Дедко. — Не сын ты мне, а щен мелкий, бестолковый, да еще и пьяный к тому ж. Дай-ка сюда! — Он отобрал у Мальца кружку с медовухой. — Нам еще к наместнику, а ты… Наблюешь в покоях, я с тебя шкурку живьем спущу и вельвам чухонским продам. На бубны!
— Почему — на бубны? — не понял Малец.
Но ответа не получил. В харчевню забежали сразу четверо воев и — к их столу.
— Колдун!
— Ведун, — поправил Дедко. — Мы не просим, мы ведаем.
— Да нам без разницы, — пробасил старший из воев. — Мы тоже не просим. Ругай тебя видеть хочет.
— Что ж, — Дедко неторопливо поднялся, кинул на стол монетку из кошеля нурманского, кивнул Мальцу: — Наместника княжьего уважить — надо. Верно, малой?
— Ага, — охотно согласился Малец, с удивлением понимая, что встать не может. Зачаровали его, что ли? — Дедко, меня ноги не слушают! — пропищал он жалобно.
— Помоги ему, — приказал ведун одному из воев.
Дружинник глянул на старшего. Тот кивнул. Вой вынул Мальца из-за стола и поставил на ноги, придерживая за шкирку.
И они пошли к наместнику.
— Слыхал о тебе.
Ругай. Наместник княжий. Годков под тридцать. Могуч, бывал, статен.
— А я о тебе нет пока что, — Дедко уселся на скамью, не дожидаясь разрешения.
Княжьи отроки дернулись поднять, однако наместник двинул бровью, и те остались на месте.