Ведун

Далее для ирландцев начался кошмар наяву. Экспедиционный корпус англичан ровнял с землей клановые замки, целые города и села. Ирландцев убивали, а тех, кто выжил, невзирая на пол и возраст, заковывали в цепи, грузили в трюмы кораблей и вывозили в Америку, на острова Карибского моря и Австралию. Там их использовали в качестве дармовой рабочей силы. За три прошедших после восстания года остров Ирландия буквально обезлюдел. Впрочем, свято место пусто не бывает, очень скоро туда хлынул бурный поток переселенцев из густонаселенной Англии.

Вернувшись домой после затянувшегося отсутствия, Шон Мак-Грат обнаружил руины на месте родового гнезда. Невозможно передать словами горе этого человека. По установившейся традиции свою тоску-печаль он попытался залить спиртным. Случилось так, что в одной дублинской забегаловке его по пьяному делу прихватили армейские вербовщики, и парень неожиданно для себя оказался в рядах вооруженных сил Великобритании под именем Шон Сейлор. Представься он своим настоящим именем, вполне вероятно, его судьба пошла бы по совершенно иному пути и закончилась довольно быстро, где-нибудь на плантациях сахарного тростника Ямайки, Кубы или на австралийских золотых приисках. А так, Сейлор (Моряк), довольно распространенная английская фамилия. Однако, так или иначе, но из морского волка ему пришлось переквалифицироваться в бравого вояку. Эта трансформация произошла в самые короткие сроки, ибо в армии Его Величества отличные сержанты, готовые днем и ночью превращать неотесанных деревенских парней в дисциплинированных воинов.

После краткого курса молодого бойца юноша оказался во вновь сформированной стрелковой роте, которая была направлена на север Индии для пополнения одного из полков британских оккупационных войск. Несколько лет служба была спокойной, даже скучной. Затем полк перебросили к границе с Афганистаном. Вскоре началась война за обладание этим лакомым куском. В битве за Джелалабад Шону повезло вынести из боя командира своей роты капитана Чарльза Стэнтона. В знак благодарности отпрыск одного из старейшего британских аристократических родов приблизил расторопного солдата, сделал его своим денщиком, а после демобилизации взял на должность управляющего своим родовым поместьем.

Так и дожил Шон Сейлор до седьмого десятка. Семьи не завел, остался по известной одному ему причине бобылем. Службу знал, за поместьем следил исправно, хозяйских денег не приворовывал, то есть оказался идеальным управляющим в традиционном английском понимании. В отношении с сэром Чарльзом и его семейством вел себя как заботливый дедушка-хлопотун. Вот только в последние годы родовое гнездо посещается владельцами всё реже и реже. Дети хозяина выросли и разлетелись по разным углам великой империи. Супруга практически перебралась в Париж, где пытается блистать среди тамошнего бомонда. Сам глава семейства посвящает все свое время работе. Короче, живи и радуйся, никто не беспокоит.

Однако чуть более года назад душевный покой пожилого ирландца был разрушен самым неожиданным образом. В одно из солнечных майских воскресений тысяча восемьсот пятьдесят второго года старый Шон сидел в пабе Натаниэля Кейсли и размышлял о чем-то своем за кружкой темного портера к которому пристрастился еще во время военной службы. Неожиданно за его стол присел какой-то жутко наглый тип.

— Ну здравствуйте, Шон Мак-Грат! — поздоровался незнакомец. Старый солдат не привык к столь вопиющей бесцеремонности. Он уже собирался провести хук правой по неприятной роже. Однако незнакомец поставил перед собой раскрытые ладони в мирном жесте и в показушном испуге сказал скороговоркой: — Не надо меня бить, воинственный кельт. Лучше посмотрите сюда.

Он залез во внутренний карман пиджака, извлек оттуда небольшой прямоугольник твердого картона, оказавшийся обычным черно-белым снимком, и протянул старику.

— Что это? — спросил Шон, беря в руки фотографическую карточку.

— А вы внимательно посмотрите, уважаемый, может быть кого-нибудь и признаете. — Старик приблизил карточку к лицу и начал разглядывать, подслеповато щурясь. Впрочем, его зрение было не настолько испорчено, чтобы он не узнал на ней молодого Чарльза Стэнтона в форме пехотного лейтенанта королевской армии. А в его правой в руке… О боже!…Нет это не ошибка! В правой руке офицер держал за волосы отсеченную от тела голову Финнегана Мак-Грата родного отца Шона. — А еще вот здесь гляньте, — сказал незнакомец и протянул ошарашенному ирландцу несколько фотографий на которых были хорошо различимы болтающиеся на ветках росшего во дворе его родного дома платана тела матери, братьев, даже малолетних сестер, и многих других членов разоренного клана Мак-Грат. И на каждой из этих фотографий на переднем плане непременно маячила улыбающаяся физиономия юного лейтенанта Стэнтона. В голове старого ирландца помутилось, перед глазами будто граната взорвалась, сердце застучало часто-часто, грозя выскочить из груди.

В мгновение ока мировоззрение старого Шона перевернулось с ног на голову. Его благодетель и патрон стал кровным врагом, и теперь его священный долг перед мертвыми родственниками как последнего выжившего члена клана немедленно расправиться с убийцей. Перед глазами старого солдата тут же промелькнуло с десяток самых изощренных пыток, каким он перед смертью подвергнет Чарльза Стэнтона, а вслед за ним отправит в Преисподнюю всех его ближайших родственников. Представил настолько реально, аж пальцы скрючило от предвкушения мести.

Однако новый знакомый, представившийся Дмитрием Пафнутовым штатным сотрудником посольства Российской империи в приватной беседе предостерег горячего ирландца от опрометчивых поступков. Из его слов получалось, что Стэнтон всего лишь слепое орудие в руках более изощренного врага всех ирландцев, а именно Британской империи. Русский оказался достаточно убедительным, и вскоре Шон Мак-Грат стал добровольным осведомителем резидента русской разведки. Со скрупулезной точностью он регулярно докладывал обо всем, что происходило в доме начальника Внешней разведки Тайной Службы Его Величества генерал-майора сэра Чарльза Стэнтона.

Вот теперь старик стоял во мраке комнаты у вентиляционного отверстия, через которое было отлично слышно все, что происходит в кабинете хозяина поместья, и невольно улыбался. Завтра к обеду крайне важная информация о заговоре в окружении русского царя и планах англичан в Центральной Азии ляжет на стол Дмитрия, и предки, глядя с небес, наконец-то возрадуются.

[1]

пер. А. Оношкович-Яцына

[2] Имеется ввиду британский парламент, заседания которого традиционно проходят в Вестминстерском дворце.

[3] Районы Стамбула.

Глава 13

Всех излечит, исцелит

Добрый доктор Айболит!

К. И. Чуковский.

На днях я, то ли простудился, то ли какую инфекцию подхватил, ну типа ОРВИ. Кашель, температура, неприятные ощущения в мышцах и костях. Выражаясь простым языком, меня плющило, таращило и колбасило как ту девочку Женю из пошловатого анекдота про цветик-семицветик. Ко всем прочим бедам на теле обильно высыпали какие-то красные пятнышки. Зуд страшный. Плохо, что называется не только изнутри, но и снаружи. Короче, провалялся пять дней в бреду и горячке. Благо Рядом целительница находилась, иначе точно отдал бы Богу душу.

Егоровна регулярно обтирала мое тело влажными тряпицами, поила невыносимо горькими отварами. Вот интересно, почему практически все лекарства имеют свойство горчить и чем эффективнее средство, тем оно неприятнее на вкус? И эта закономерность свойственна для обоих миров, где мне довелось побывать.

А еще во время горячечного бреда мне являлись образы разных людей из той моей реальности. Школьные товарищи, которых я сто лет не видел, коллеги по работе, преподаватели, кто угодно, только никого из ближайших родственников. Странно, например, Сан Саныч Федунов доцент кафедры международного права о существовании которого я уже давно забыл, а вот нате вам, явился. Подошел, посмотрел на меня с укоризной, мол, какого хрена Воронцов ты делаешь в теле ребенка. Или Наташка Шокина, одноклассница, которую никто в классе не любил за склонность к соглядатайству, доносительству и провокационным действиям. Эта будто юла крутилась вокруг моей кровати, иногда в стену проваливалась, но тут же появлялась снова. К моему (как я тогда небезосновательно считал) смертному одру приходили также и приятные личности. Например, Вован Коростелёв старший лейтенант тогда еще милиции из двенадцатого отдела, где я проходил стажировку во время обучения на юрфаке. Его тогда назначили моим руководителем, пришлось ходить за ним хвостиком. Махровых коррупционеров, авторитетных паханов или классических бритоголовых братков, о которых позже начали слагать легенды и снимать душещипательные фильмы, я в глаза не видел. Зато насмотрелся на всяких облеванных и обосранных алкашей, бледных как смерть трясущихся наркоманов на последней стадии жизненного пути, бытовых драчунов, расхристанных девок-малолеток под кайфом и прочий подобный элемент, отчего желание после окончания академии идти в милицию напрочь отшибло. Так вот за задушевными разговорами с Володькой было выпито множество всяких экзотических спиртных напитков типа спирта «Рояль», «Амаретто», «Джина с тоником» и прочей радости. Вот теперь он маячил возле моей кровати с литровым пузырем «Самогонки от тети Маши» (да, да, именно такая этикетка была наклеена на стеклянной бутылке) и знаками предлагал махнуть по стопочке. И таких «визитеров» было видимо-невидимо.