Ведунья. Проклятая любовь

Баянов колко глянул на Валеру, тот потупился и почесал нос. Приблудова положила ладонь на плечо Серёги и улыбнулась.

— Что? На мотоцикле? Я ни разу не ездила.

— Я взял тебе второй шлем и куртку. Пока погода балует, надо пользоваться!

Настя кивнула и позволила одеть себя в экипировку. Серёга усадил её позади себя, завёл белый «Сузуки» и повёз Настю по району. Он набрал обороты, Настя запищала и еле подавила острое желание спрыгнуть. Ребята оставили далеко позади и размеренно идущего по дороге Валеру со связкой книг, и берзаринский парк. Настя даже мельком подумала — вот бы Аграфена увидела её такой — весёлой, влюбленной, восседающей на белом коне с прекрасным принцем! От растущей скорости жёлтые деревья на улицах слились в единое полотно. Поток ледяного осеннего воздуха хлестал в шлем, обнимал плечи, тогда, как Настя крепко обнимала за талию Баянова. Он вёл мотоцикл очень резво и уверенно. Приблудовой было непривычно вот так полностью, безрассудно довериться кому бы то ни было, но сейчас об этом не хотелось думать. Хотелось жить, любить и наслаждаться стремительным полетом на белой птице. Настя ощущала себя ведьмой, поймавшей ветер.

Примечание к части

? — возмутитель спокойствия

23. Колдун

— Настён, а Настён? — Баянов, ухмыляясь, прислонился к Настиной стремянке, обняв Приблудову за ногу. — Так ты в Пошново со мной поедешь? Через недельку?

Та игриво почесала его стриженную маковку.

— Не рановато ли меня с родителями знакомить?

— А чего ждать? — рассудил Серёга. — Пока такую красоту не увели, надо торопиться!

— Ладно, спрошу у Дашки и Валентина Сергеича. Может, найдут мне замену. Хотя, не обещаю!

Баянов засиял.

— А чай пойдешь пить?

— Знаю я твой «чай», — зарделась Настя. У неё то ли обветрило щёки во время катания на мотоцикле, то ли смущение горячило кровь. — Пойду. Сейчас только мидию дам.

Зелёные глаза Серёги засверкали, как два озарённых солнцем озера. Настя слезла с лестницы, смотала шланг и потянулась к морозилке. Тут её посетило странное чувство тревоги, которое шло, казалось, не извне, а изнутри неё самой. И это было не праздное накручивание, каким она частенько занималась. Страх был неведомым, но реальным.

Настя попыталась переключиться на возлюбленного. Видя его добрую улыбку и сияющее лицо, она сказала себе — всё в порядке. Всё улаживается, приходит в норму. Но тревога росла и ширилась, расползаясь по нервам жирной кляксой.

Настя села пить чай, пытаясь понять причину нервяка, Серёга заметил её беспокойство и спросил:

— Ну, что опять-то? Насть, что опять не так?

— Всё так, — постаралась улыбнуться Приблудова. — Серёж, — она принюхалась, — тебе не кажется, что тут гарью пахнет?

Баянов повел носом.

— Нет. Может, Докукин курил, или обогреватель сжёг? А откуда пахнет?

— Не пойму, — загадочно протянула Настя. — Будто отовсюду. По первому этажу дымом тянет.

— Не может быть, — напрягся Баянов. — Но я проверю.

— Хорошо, — успокоилась Настя. — Проверь обязательно!

Они посидели ещё немного и разошлись, Настя поехала домой. Станция «Гиблово» работала в прежнем режиме. Проходя по Верхней улице, Настя невольно кинула взгляд на «Кофе Док» и представила себе, как уныло в кофейне стало без Валеры. Теперь идти туда совершенно не хотелось. Она сморгнула тёплые воспоминания о вечных полуночных подколах Зорина и заторопилась домой, чтобы выслушать их очередную порцию персонально. На следующей неделе Валера заступал на работу в центре, и теперь их днём станет среда! У Насти как раз на среду приходились все центральные обслуживания. Приблудова ещё раз взглянула на светящийся домик кофейни, и ей показалось, что из дверей и окон валит сизый дым. Настя вздрогнула от этого видения и поспешила убраться в метро.

Валерка сидел дома и рисовал под панк-рок.

— Очень жаль, что ты тогда мне поверить не смогла в то, что новый твой приятель не такой, как все. Ты осталась с ним вдвоем, не зная ничего о нём. Что для всех опасен он — наплевать тебе?!

Настя зашла в комнату и увидела, как Зорин неистово шоркает стилусом по планшету и исступленно орёт:

— И ты попала! К настоящему колдуну, он загубил таких, как ты не одну! Словно куклой в час ночной теперь он мож'т управлять тобой!

Перед Зориным на столе стояло Настино косметическое зеркало, он изредка смотрелся в него, сверяясь с оригиналом, и писал на экране компа осанистого черноволосого человека посреди сумрачного поля с вороньём. Длинный плащ колдуна развевался сотней клочков и перьев, уносясь в небеса, а взгляд почти белых глаз был бешеным и таким правдоподобно жутким, что Настя покрылась мурашками.

Она подкралась к Зорину, тот увидел её через зеркало и задиристо подмигнул.

— Представляешь, тут сто пятьдесят девять слоёв, и на одном из них я ляпнул точку. Теперь задача понять, на каком, и не пыль ли это на экране.

— Берзарин, — восхищенно улыбнулась Настя.

— Ага. Я всё думал, думал, а потом понял, что не могу его не нарисовать. Он, конечно, мерзавец, но будоражит воображение, да?

— Ещё как. — Настя положила голову на плечо Валере. — Тебе обязательно надо вернуться в институт. Ты губишь великий талант.

— Да, я тоже об этом думаю, — согласился Зорин. — Зря я там со всеми пререкался.

— Гены покоя не дают, — подсказала Приблудова.

— Не знаю, что делать с книгами, — кивнул Валера в сторону разбросанных по дивану фолиантов.

На одном из них уже пригрелся довольный Чиж. Видимо, на самом «энергетически обогащённом».

— Там одна магия. Травник, какие-то заговоры, призывания тёмных духов, обряды, гадания, привороты, наговоры, такое чувство, что сплошной фольклор, если не знать правды. Неужели это всё работает? Тогда понятно, каким образом Берзарины стали богатыми людьми.

— И страшными, — добавила Настя, наблюдая, как Зорин аккуратно выводит линии автопортрета в образе чернокнижника Григория.

— Как думаешь, что делать с моим проклятьем? Есть у меня шанс от него избавиться?

— Аграфена сказала мне: «верни псу пёсье, себе своё», и тогда она упокоится, — рассудила Настя. — Перстень я тебе отдала. Так что первая часть завета выполнена. Касаемо тебя.

— Получается, я спасён? — замер Зорин. — Но она же закляла перстень. По крайней мере, как-то иначе я себя чувствовать не стал. А должен бы, если перстень подлинный, Соломонов.

— Не знаю, — вздохнула Настя. — Но сегодня я Аграфену не видела, хотя и была там, где мы обычно встречались. Думаю, указания ещё последуют.

— Ты уже по ней скучаешь? У тебя со старухой по ходу крепкая связь намечается, — усмехнулся Валера.

— А у тебя с Берзариным, — поддразнила его Настя. — Хотя, я с ним, как ни странно, связи не ощущаю. Аграфена мне сказала в среду: «род очистился за восемь колен». Наверное, поэтому.

— Ты тоже думаешь, что твоя родня пошла от той девочки?

— Да. Я должна носить фамилию Столетова. А сама — Приблудова. Я — дальняя правнучка Аграфены и Григория.

— Не могу представить, как кайфово должно быть обращаться в ветер и рулить всем вот так, по щелчку пальцев, — мечтательно сказал Зорин и странно притих.

Потом, подумав о чем-то другом, окликнул:

— Насть.

— М? — отозвалась Приблудова.

— Я никогда тебе не нравился, как мужчина?

— Блин, Зорин, самое время спросить! — вспыхнула Настя. — И, кстати, где Дашка?