Век кино. Дом с дракончиком

Обширный богатый кабинет с лепными потолками, коврами, мягкой мебелью, на двоих (два стола, два сейфа), видимо, здесь 28 ноября состоялось, так сказать, новоселье Сержа.

Валентин представился, спросил:

— Сергея Александровича нет?

— Присаживайтесь. Поехал к кладбищенским властям. Три гроба в одну могилу, как вам это нравится? — с вкрадчивым возбуждением заговорил Дмитрий Петрович, Митька — румяный, дюжий, свежий, словно распаренный из бани… этакий русский купец из Островского.

— А в могилу отца нельзя поместить? — осведомился Валентин.

— Тут вот какая сложность… Вы ведь, — с подчеркнутой любезностью, — историк?

— Бывший.

— Жутковатая история, а? Так вот. Когда хоронили Алешу, с материнской могилы перенесли на отцовскую памятник. Чтоб опять эту глыбу не ворочать (ведь и насчет отца надо приватно договариваться, покойнику всего третий год), Серж надеется купить разрешение на третий гроб.

— Жуть какая-то! — вырвалось у Валентина.

— Вот и я говорю: жуть, — жизнерадостно подхватил Дмитрий Петрович.

— Да лучше на новом каком-нибудь…

— Серж не хочет разлучать мужа с женой. Он меня с утра сегодня подкосил, ей-богу!

— Вы хорошо знали Курковых?

— Мимолетно. Вечер вместе провели.

— Но в похоронах Алеши участвовали.

— По доброте душевной. — В ясных глазах чуть не слеза блеснула… или усмешка. — А историк каким образом влип в эту историю?

— Я знакомый Марины. За день до смерти она попросила меня о помощи.

— Прям вот так вот на бульваре подошла и попросила?

— Напрасно иронизируете…

— Как я смею!..

— Ладно. Комнату сдала. Я понял, что сестры нуждались в охране.

— А не в деньгах?

— И в том и в другом. Завтра очередные похороны.

— Буду.

Хозяин кабинета предложил голландскую сигару и спиртное на любой изощренный вкус («Благодарю, за рулем»); оба закурили.

— Итак, — заговорил Дмитрий Петрович, выпуская из сочного рта густой клубок, — вы интересуетесь убийцей Курковых.

— Интересуюсь.

— И каков же, по-вашему, мотив?

— По-моему, необычен, загадочен. (Бизнесмен покивал, поддакивая.) Допустим, «страсти роковые, и от судеб защиты нет». Невменяемая ревность: любовник истребляет мужа, потом, в порыве, жену.

— Да, конечно, убийства не «заказные».

— Но зачем он является?

— Кто?

— Убийца.

— Кому?

— В квартиру Пчелкиных.

— Ну, разобраться с Мариной.

— А вчера? Вчера, кажется, опять приходил.

— Кажется?

— Он неуловим, но некоторые признаки присутствия налицо.

Бизнесмен вздрогнул, чуть не уронив сигару, подхватил на лету.

— Охота ж вам в такой клоаке копаться!

— Да ведь Даша может погибнуть. Если он решил истребить семью на корню. Или что-то ищет в квартире.

— Что? Что ищет?

— Представить себе не могу. Умирая, Марина сказала, что Алешу убил святой Грааль.

— Как, — прошептал Дмитрий Петрович, пораженный до предела. — Да ведь это чаша! Чаша из изумруда.

— Вы знаете эту легенду?

— Знаю. — Собеседник словно опомнился от некоего веяния мистики. — Серж сообщил о происшедшем по телефону, без подробностей. Значит, вы присутствовали при ее кончине?

— Я опоздал на какие-то минуты, застал агонию.

— Опасное дело, Валентин Николаевич, — констатировал бизнесмен солидно и взвешенно. — Мой совет: девчонку, если она вам так дорога, увезите куда-нибудь, сами отстранитесь. Человек, очевидно, одержим, пойдет на все.

— Мне кажется, Дмитрий Петрович, вы догадываетесь, кто такой святой Грааль в данном раскладе.

— Ни-ни, увольте! Я в чужие дела не люблю вмешиваться. Эту пару жаль, конечно, но…

— Но что у них можно украсть, как вы думаете?

— Не осведомлен.

— Вы ведь к ним заезжали.

— С Сержем. На минутку. К обстановке не приглядывался, не приценивался.

— И познакомились с Дашей?

— Ну и что? Говорю же: на минутку.

— Курковы ведь обнищали?

— Про жену не в курсе, а Алеша… он был бедняк по своей сути.

— То есть?

— Вы не замечали такую природную особенность, — бизнесмен говорил веско, как о чем-то глубоко продуманном, «мистическая» дрожь прошла, — к кому-то денежки прут, а от кого-то откатывают, хоть из кожи вон вылези. Ну, как интеллигент, он говорил, что ему и не надо, мол, богатому не войти в царствие духа. Как там две тыщи лет назад Галилеянин сказал насчет имения?.. Красиво, но нереально.

Валентин, поднапрягшись, процитировал:

— «Пойди, продай имение твое и раздай нищим и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мной».

— Ну, вы тоже интеллигент, пусть бывший. Только ведь легко говорить тому, у кого ничего нет. А ты поди заимей, а потом раздай. Это для нормального человека невозможно. А Алеша под свой блаженный бред даже теоретическую базу подводил.

— А именно?

— Алхимия — поиск «философского камня», с помощью которого неблагородное сырье превращается в благородное — золото. На этом идеале основан западный образ жизни, их культура — фаустовская. А у нас напротив — на «законе и благодати». Вот почему капитализм в России не проходит и не пройдет. Эстетически стройно, но! — Бизнесмен разгорячился. — У нас до большевичков такие миллионщики процветали… крупнейшие состояния в мире, черт возьми!

— Ну, земельная аристократия…

— Нет, коммерсанты, купцы!

— Почти все они были старообрядцами, — заметил Валентин, — или начинали карьеру у старообрядцев. Капитал — как некая защита от гонений.

— Теперь не защита, наоборот! Видали внизу Сему? Вот такими держимордами приходится защищаться.

— Скажите, вы с Мариной танцевали на презентации?

Дмитрий Петрович как будто не удивился оригинальному повороту в философском диалоге, но взглянул цепко, жестко. Да, румяный купец весьма непрост!

— Это вы, стало быть, ко мне подбираетесь? Дама не моего полета.

— Не в вашем вкусе?

— Ну отчего ж… Очень женственна, с огоньком, с загадкой. Только ведь с ней надо было «всерьез и надолго». Мороки много, а я человек семейный.

— Так танцевали?

— На презентации?

— А что, вы с Мариной еще раз видались? Может, два раза — возле зеленого камня?

— Ну, на погребении. А тут… да, потоптались на ковре. По-моему, вы этому банальному мероприятию слишком большое значение придаете.