Вековуха. Беляна из рода Рарога

Я слушала, закрыв руками лицо. Ясва говорила спокойно, но, сколько боли скрывалось за этими словами… а я-то себя жалела, бедняжку. А оно вот как бывает.

Ясва собрала книги и свитки и встала. Я тоже поднялась. Говорить и спрашивать ещё что-то, было уже невмоготу. Но ведьма снова улыбнулась и проговорила.

— Я пережила свою боль. Иногда только колет…

— Прости, что вот так спросила…

— Раз уж нам предстоит одну избу на двоих делить, то лучше знать с кем живёшь. Теперь ты расскажи, какую жизнь жила. Что в мире нового да интересного.

— Да какую… — стыдливо потупилась я. — простую, наверное. Пока вот украшение на лице не появилось. Потом всё изменилось. Стала я всем не мила, вековухой обзывали, отовсюду гнали. А потом родители меня решили ведьме отдать в ученицы. Чтобы лиха не дожидаться.

— И правильно сделали, — кивнула Ясва. — Людям много не надо. Невежество их как сорняк. Сколько не выкорчевывай, а всё прорастает, да на том же месте.

— Так, я же зла никому не желала!

— Зато если бы беда приключилась, ты бы виноватая стала, — усмехнулась Ясва. — Вековухи злые бабы. И слова их силою тёмною напитаны. Поэтому и не разговаривают с ними. И лишний раз не смотрят в их сторону. А ну как сглазят!

— Глупости, какие…

— Ну, глупости, или нет, а народ верит. Люду простому много не надо… сегодня добрый сосед, а завтра и камнем может кинуть вместе со всеми, потому что у кого — то волки лошадь задрали, али козу утащили в лес.

Ясва много раз говорила, что людям много не надо. Неужели, и, правда, народ простой так легковерен, что готов сделать, что угодно лишь бы мнимую беду от себя отвести?

— Ну, будет болтать. Пора бы и спать лечь. Завтра дел много. Будешь помогать.

Я и Ясва на этот раз легли спать рядышком. Было так странно, но одновременно спокойно.

— Ясва…

— Мм?

— А можно… я тебя за руку обниму.

— Можно, бельчонок, — усмехнулась Ясва.

Я осторожно обняла руку ведьмы и прижалась к ней. Тихо стрекотали снаружи сверчки, ветер тихо шумел травой. Где-то далеко протяжно завыл волк. Сердце застучало быстрее. А если что-то случилось?!

— Не беспокойся… — тут же сказала Ясва. — Так, он говорит, что жив и здоров.

— Ладно…

— Спи, бельчонок. Отдыхай.

Я послушно закрыла глаза. На этот раз мне привиделся странный сон. Я стояла посреди широко поля, дул сильный ветер, со всех сторон меня окружал лес. Я звала Ясву, но она не отвечала. Потом стала звать родителей, братьев. А когда попыталась позвать свой Род на защиту, то даже рта не смогла открыть. Будто зашили…

Стало страшно. Я плакала и пыталась кричать, но горло сдавило невидимой рукой. А потом я увидела, как через поляну идёт огромный израненный медведь. Бурая шерсть свалялась от крови, он прихрамывал, один глаз был будто слепым. Я стала пятиться и зверь меня почуял. А когда увидел, то бросился за мной. Я побежала, что было мочи, но ноги стали тонуть в жидкой грязи, которая не давала мне сделать и шаг.

— Ясва…! Помоги! Помоги мне!

Мои руки тут же перехватили, и прохладная ладонь легла на лоб. Сон тут же оставил меня и я проснулась. Я тяжело дышала от страха.

Ясва что-то шептала, рисовала на моём лбу какие-то знаки пальцем. Будто она отгоняла дурные мысли, которые собрались этой ночью у моей головы.

Ломило тело, хотелось пить, было страшно, так что я боялась, как бы дух мой тело не покинул от испуга.

— Всё-всё… всё прошло. Прогнала всех. Успокойся. Дурной сон в гости пожаловал. Но бед натворить не успел. Спи, бельчонок.

И будто по её велению, я тут же закрыла глаза и погрузилась в тёмный омут сна без видений.

Глава 3. Беляна и учение

На этот раз меня разбудила Ясва. Тихонько потрогала за плечо. Я вскинула голову.

— Что?

— Тихо-тихо… — усмехнулась ведьма, — проснулась так, словно и не спала вовсе. Поднимайся, бельчонок.

Я кивнула и, потянувшись, встала с кровати. Ясва уже накрыла на стол и ждала меня. Я быстренько оделась, умылась и села с ней рядом. Отведав утреннюю кашу с ягодами, мы стали собираться. На этот раз ведьма дала мне железное колечко. Простое железо, без надписей. Я приладила его к пояску на юбке. И головку чеснока положила в карман.

Утро дышало прохладой, но чувствовалось приближение лета. Там где камушки лежали невидимой преградой, между лесом и избой Ясвы, стояла крынка с молоком и каравай, замотанный в чистую тряпицу. Ведьма нахмурилась, прошла к неожиданному подарку. Я пошла за ней и, подойдя ближе, увидела, что на узелке с хлебом лежал цветок чертополоха.

— Ой… матушка мне сказывала, что от нечистой силы помогает. Да болезнь изгоняет, — проговорила я.

— Верно, — кивнула Ясва. — У кого-то в деревне беда приключилась. Хворь кого-то одолела. Просят помочь…

— А что ж сами не пришли и не сказали?

Ясва хмыкнула.

— Да кто ж их разберёт. Может пужаются, что съем их, да костей не оставлю…

Я снова посмотрела на подношение и удивилась тому, что молоко было свежим, парным. А хлеб, будто только из печи. Даже остыть не успел.

— А где ж деревня та находится, где беда приключилась? Вокруг ни души…

— А кому надобно, тот дорогу быстро найдёт, — усмехнулась Ясва. — Ну что же… видать, сегодня будем людям добрым помогать. Пойдём, возьмём что надобно.

Ясва взяла с собой баночки с мазями, сушёные травы, оберег, похожий на деревянную куколку. Ведьма велела мне умыться водой ещё раз, чтобы никакая хворь за меня не зацепилась.

Через лес мы шли недолго. Но было такое ощущение, что дорожка сама под ноги нам ложилась и вела куда надобно. Потому что деревня показалась вскоре, словно и была здесь всегда!

В этом селении я никогда не была, но слыхала о нём. Здесь род Воробьёв жил, Стрибога почитали. Много женихов отсюда в нашей деревне было.

Но когда мы вошли в деревню, ни души не увидели. Все попрятались словно от чумы…

Ясва пошла по улочке, изредка вдыхая воздух, словно чуяла что-то. Я запаха не различала, но чувствовала тоску какую-то… тонкую и скулящую. А когда мы с ведьмой остановились у большой избы, к нам вышел большой бородатый мужчина в дорогой красивой рубахе, может старший рода…

— Ах, Ясвушка… пришла!

— Ну, чаго приключилось? — недовольно проговорила Ясва. — Дел много, ещё вы со своими бедами…