Вековуха. Беляна из рода Рарога

— А беда у нас, Ясвушка… беда! — тут же запричитал мужик, — Светла то моя, совсем дурная стала! Всё мается и мается! Уж мы — то и так и эдак! И ничего не помогает!

— Короче! — недовольно проговорила Ясва.

— Ходила с девками в лес, грибы собирали! — тут же сказал мужик, — а на следующий день вся изнемогла! Ноги не держат, что не поест — всё обратно идёт! И горячая стала, как из печки вынули!

Ясва вздохнула.

— Ну, пошли, покажешь.

— Уж помоги, Ясвушка… — снова стал причитать мужик, — чего хочешь тебе дам, только изведи хворь!

На меня особо внимания не обращали. Только раз взглянули и всё. Будто и не было меня вовсе.

Изба была полна детишек, тут же были две мужние женщины, одна бабка, видимо жена старшего из рода, и два молодца. На лавке у печи, под толстым одеялом лежала бледная девушка. Чёрные волосы разметались, на лбу пот выступил, кожа бледная… но не пахло от неё ни хворью, ни смертью. Я даже удивилась. Я чую, как от человека пахнет. И раньше могла? Нет, не припомню такого.

Ясва присела к девушке на лавку и внимательно посмотрела ей в лицо.

— Хворь яйцом выкатывали?

— Ага! — тут же сказал мужик, — Уж с десяток разбили…

— Оно и видно… — вздохнула ведьма. — Хорошо хоть не помётом.

— А помогло бы?!

— Да тю на тебя! — отмахнулась Ясва, — Ты спросил бы сначала у своей Светлы, чего она в лесу скушать-то успела!

— Дак это… — растерялся мужик, — она ж все грибы да ягоды знает. Перепутать не могла.

— А я не про грибы да ягоды… — нахмурилась Ясва. Она похлопала девушку по щекам. — А ну, милая, давай глазки открывай. Вот и славно… ты мне скажи, моя хорошая, что в лесу съела? Зачем чужое взяла?

Девушка расширила глаза. Было видно, что испугалась.

— Так… это…

— Ну? Говори, давай. Коли хочешь, чтобы избавила тебя от беды.

Девушка вздохнула и потупила глаза.

— Там на опушке кусочек хлеба лежал на пеньке… а я голодная была… вот и взяла.

Ясва хлопнула себя по коленке.

— Вот дурна твоя голова! Не тебе ложили — не тебе и есть! Конечно, сейчас маешься. Осерчал леший, видать. Беляна, подай мне мешочек с травой да водицу из фляги.

Я вытащила из кузовка мешочек и достала фляжку. Тут же ведьме поднесли чашу деревянную, где она смешала воду и сухие листья. Потом потребовала уголёк из печки. Растолкала его прямо в ладони и добавила в воду. Она помешала все пальцем, что-то приговаривая над водой, а потом протянула напиток девушке.

— На вот, выпей. Да нечего морщится. Пей, кому говорено!

Девушка выпила всё до самого дна и снова откинулась на подушки. Затем Ясва достала из кузовка баночку с мазью и натёрла девушке лоб и ладони. Эта мазь была с лимонником, мятой и чабрецом.

— Поспит немного, сил наберется, — проговорила Ясва. — Съела, твоя Светла, что не ей предназначалось. Хворь дурную я вывела. До завтра не кормить. Пусть сама есть попросит.

— Ой, спасибо, Ясвушка!

Мужик бухнулся ведьме в ноги, и Ясва недовольно отдёрнула свою юбку.

— А ты пойди на ту опушку и положи в два раза больше того, что было! Понял?

— Ой, понял! Понял Ясвушка! Выручила! Проси, что хочешь!

Ведьма глянула на меня и потом проговорила.

— Есть одёжа ненужная? Мне вот ученицу бы одеть…

— Так ить… есть, конечно! А ну! Чего стоите, рты раскрыли! Принесите!

Мужик так гаркнул на двух девиц, что у стены стояли, да молчали всё время, что те аж подпрыгнули.

Я тихонько подёргала Ясву за рукав.

— А… зачем мне…?

— Негоже молодой да красивой девке в бабском да старом ходить… — тихо промолвила она в ответ.

Спорить я не стала. Ничего плохого в одежде Ясвы я не видела. Ну да ей виднее…

Две молодки принесли мне рубахи штопанные, но всё же носить можно было, сарафан синий, красивый… у меня такого никогда не было. И судя по лицу одной из девушек, сарафан новый не ношенный даже. Видимо своё отдаёт…

— Вот Ясвушка! Бери! Оно хоть и старенькое, да носить ещё можно.

— Сарафан не нужен, — тут же сказала ведьма. — Уже успели на него зависти напускать да злости, что забирают.

Мужик так глянул на девиц, что те аж зарделись, как маки на лугу от стыда.

Встала бабка с лавки и полезла в большой берестяной короб. Она что-то перекладывала и выудила простенький льняной сарафан, без вышивки, но сделанный ладно и умело. Подойдя ко мне, она вложила его мне в руки.

— Бери, милая… мне не пригодится, а ты ещё поносишь.

Я поклонилась старой женщине в пояс.

— Благодарствую, хозяюшка.

Ясва тоже кивнула и вышла в сени, поманив за собой мужика. Едва мы оказались на крыльце, как ведьма мрачно посмотрела на мужика и упёрла руки в бока.

— Что ж ты детям-то своим дозволяешь себя так вести? А ну как бы леший утащил? И ищи потом, что иглу в сене! Твоя-то дурёха легко отделалась, Зван!

— Дак… это… Ясвушка… толки всё это! Бабкины сказки…!

— Ах, сказки! — сузила глаза Ясва, — а что ж тогда ко мне за помощью прибежал! Лечили бы сами.

— Дак лечили… — поник мужик. — С десяток куриных яиц разбили, и всю задницу дедовником отхлестали…

Я чуть не подавилась смехом. Зато Ясва засмеялась во весь рот.

— Ой, чудные вы люди… в бабкины россказни не верите, а лечите, как пращуры завещали. Ну, по заднице она за дело получила. И что б больше чужого не брала. А ты, Зван, на то место, каравай принеси! И что б больше…!

— Конечно, Ясвушка! — тут же закивал мужик. — Всё исполню! Всё сделаю!

Ведьма кивнула мне, и мы пошли обратно в лес. Едва вышли за тын деревенский, как лесная тропка тут же появилась под нашими ногами и повела нас домой.

— Умаялась… — проговорила Ясва. — Тяжело становится.

— Так сейчас отдохнём! Только до избы доберёмся!

Ясва едва видно улыбнулась.

— Спасибо, бельчонок. Поняла, что приключилось?

— Ну… девушка съела подношение для леса… и леший её наказал?

Ведьма кивнула.

— Когда приносишь дар лесу, или нечисти лесной, чтобы не трогала, то передаёшь пищу людскую в Навь. Еда становится опасной для живых. Поэтому даже животные её не трогают. Всякий зверь чует, что опасно брать, а что нет. А чем лечила?

— Травы зверобой, тысячелистник… и, кажется, ещё мята была.

— Молодец… — протянула ведьма, одобрительно покосившись на меня. — Схватываешь на лету. А уголёк зачем?

— Что б всю дурноту в себя вобрал?

— Хорошо, — снова кивнула Ясва. — Быстро тебя обучу. А там уж…