Величие и падение Рима. Том 1. Создание империи
Шрифт:
Но аристократическая партия, желавшая показать силу во внешней политике, отправила в 90 г. из Рима Мания Аквилия во главе посольства с целью восстановить при помощи небольшой армии проконсула Луция Кассия обоих царей в их государствах. Кассий и Аквилий легко исполнили свою миссию; [224] но Аквилий, полководец столь же храбрый, сколь и алчный, явился на Восток не для того, чтобы удовольствоваться деньгами, обещанными ему Никомедом; он хотел большой войны с Митридатом и побуждал Никомеда и Ариобарзана вторгнуться в Понт. Оба царя колебались; но Никомед был должен римским банкирам в Эфесе большие суммы денег, которые он занял во время изгнания, чтобы подготовить свое возвращение в Риме и в Азии; Аквилий приказал истребовать у него их уплаты, так что Никомед решил заплатить их из добычи, захваченной при разбойничьем набеге на Понт. [225] Митридат, однако, чтобы выиграть время и вместе с тем возложить вину на своего противника, послал к Аквилию требование умеренного и справедливого вознаграждения, в котором ему было отказано. Тогда в конце 89 г., считая себя готовым, он послал своего сына занять Каппадокию и вторично с энергией потребовал удовлетворения у Аквилия. Маний отвечал Митридату приказанием подчиниться без всяких условий, и война была объявлена. [226]
224
Арр. Mithr., 11; Liv.P., 74.
225
Арр. Mithr., 11.
226
Reinach.
Когда она началась весной 88 г., Митридат имел совершенно готовый флот из 400 кораблей и одну из тех бесчисленных армий, которые восточная стратегия считает страшными по их численности, так же как современная стратегия по той же причине считает непобедимыми армии Европы. Он имел, как говорят, 300 000 войска: греческих наемников, армянской конницы, каппадокийских пехотинцев, пафлагонцев, галатов, скифов, сарматов, фракийцев, бастарнов и кельтов. [227] Маний Аквилий, напротив, мог собрать во время зимы только слабый вифино-азиатский флот и армию, едва из 200 000 человек, включая сюда армию вифинского царя, составленную из молодых азиатских рекрутов, входивших в слабые римские контингента!. Четыре корпуса, составлявшие римскую армию, были разбиты или распались в несколько недель; римский флот сдался понтийскому флоту; вифинский царь бежал в Италию, римские генералы были взяты в плен, и Митридат завоевал Азию. [228]
227
Reinach. М. Е., 122 п.1.—Эти цифры армий, передаваемые древними писателями, конечно, преувеличены.
228
Ibid., 123–128.
Впечатление от этого поражения в Италии было ужасно. Союзническая война уже разорила многих и причинила серьезные потери богатым гражданам, имевшим земельную собственность в Южной Италии; теперь потеря Азии делала бесплодными неизмеримые капиталы, вложенные финансистами в эту провинцию. Разразился экономический кризис и страшные беспорядки: откупщики не могли более платить; нищета возрастала; другие налоги не поступали более, и кассы государства были пусты; испуганные капиталисты прятали свои деньги, не желая более давать в долг и стараясь, наоборот, принудить к уплате своих кредиторов; монета сделалась редкостью в Риме, а та, которая обращалась, была очень часто фальшивой; претор, желавший обуздать жестокость заимодавцев, однажды утром был убит кучкой капиталистов во время совершения жертвоприношения. Рим был наполнен смутами, убийствами, кражами, драками между старыми и новыми гражданами. Последние были еще более раздражены, чем первые, потому что сенат вместо того, чтобы тотчас же вписать их во все 35 триб, медлил и изучал различные проекты законов, делавших бесполезными их новое право. Дело шло то о том, чтобы вписать их в десять новых триб, то в восемь из прежних тридцати пяти. [229] С Востока скоро пришли известия еще более ужасные. Дело шло уже более не о войне против другого государства, а о настоящей революции против римской плутократии.
229
Эта остроумная гипотеза Канталупи (M. S., 5 сл.), мне кажется, может примирить разногласие между Аппианом (В. С, I, 49) и Веллеем (II, 20). См. об этом экономическом и политическом кризисе: Neumann. G. R. V., 504 сл.
Митридат хотел быть не только героем эллинизма, но и разрушителем космополитической плутократии в глазах ремесленников, крестьян, среднего класса, азиатских собственников и купцов, угнетенных римскими банкирами и местными ростовщиками — евреями и египтянами. Он послал правителям всех завоеванных провинций тайный приказ подготовить на третий день после даты письма общее избиение италиков; при этом ловко возбудили простой народ, уже раздраженный осуждением своего покровителя Рутилия Руфа, обещая свободу или прощение долгов рабам и должникам, которые убьют своих господ и кредиторов. И в назначенный день 100 000 италиков, мужчин, женщин и детей, подверглись нападению, были зарезаны, утоплены, сожжены живыми озверевшим народом во всех больших и малых городах Азии; их рабы были отпущены на свободу, их имущества разделены между городами и царской казной, так же как имущества прочих капиталистов — не италиков и вклады еврейских банкиров на острове Кос. [230] Дух мятежа подобно заразе проник в Грецию; афинский народ восстал, возбужденный философами и профессорами, и скоро получил помощь от Митридата, пославшего в Грецию своего полководца Архелая с флотом и армией, чтобы покорить не восставшие еще против римлян города и завоевать и опустошить Делос. [231] Началась великая война за господство над эллинским миром между азиатским монархом, поддерживаемым революционным плебсом, и италийской плутократией, которой помогали разлагающаяся аристократия и возникающая демократия, в то время как интеллигенция — ученые и профессиональные философы, столь многочисленные на Востоке, — стояла, как всегда бывает в социальной борьбе, на той или другой стороне, в зависимости от личных симпатий, интересов и отношений.
230
Арр. Mithr., 22, 23; Plut. Sulla, 24 Memnon, 31; Ios. A. I., XIV, VII, 2; Val. Max., IX, II, 3.
231
Reinach. M. E., 133, 134.
Сенат поспешил принять меры; он приказал произвести набор, поручил Сулле, бывшему в 88 г. консулом, вести войну и, так как казначейство было пусто, продал все римские владения «мертвой руки», все имения, которыми в Риме владели храмы. [232] Но умы в Италии были до такой степени смятены, что даже в этот ужасный момент, когда опасность грозила государству, партии предавались самым преступным выходкам для удовлетворения своей ненависти и своего честолюбия. Самниты и луканы, находившиеся еще под оружием, отправили к Митридату посольство с предложением союза. Многие разорившиеся италики, побуждаемые ненавистью к консервативной партии, старавшейся уклониться от дарования им прав гражданства, и принужденные тем или иным способом доставать себе средства к жизни, бежали в Азию и вступали в армию Митридата. [233] В Риме часть всадников, раздраженная утратой судебной власти, замышляла революцию для ее возвращения. Она вошла в сношения с Марием, который в бешенстве, что он забыт толпой, с умом, ослабевшим от пьянства, мечтал отнять у Суллы командование в войне против Митридата, овладеть неизмеримыми сокровищами понтийского царя и возобновить великие дни кимврского триумфа. [234] Они нашли, наконец, свое орудие в лице тогдашнего народного трибуна Публия Сульпиция Руфа, знатного человека, сделавшегося горячим демагогом, по-видимому, по причине своих долгов и из личной злобы. Под предлогом дать, наконец, удовлетворение новым гражданам Руф предложил закон, по которому италики должны быть распределены по 35 трибам, и добился его утверждения, наняв
банды разбойников, терроризировавших избирателей и оказавших насилие над самими консулами. Последние были принуждены покинуть Рим; Сулла присоединился к армии, формировавшейся в Ноле. Но Марий, оставшийся господином Рима вместе с Руфом, провел закон, отнимавший у Суллы начальствование в восточной войне, и тотчас же послал приказ передать себе его легионы.232
App. Mithr., 22; Oros., V, 18, 27.
233
Fronton. Strat, I, III, 17.
234
Plut. Sulla, 8.
V
Сулла и консервативная реакция в Риме
Сулла и его характер. — Его движение со своей армией на Рим. — Бегство Мария и реставрация аристократического правительства. — Отъезд Суллы в Грецию. — Осада Афин. — Новая революция в Риме; возвращение Мария к власти. — Критическое положение Суллы при осаде Афин; его удивительная энергия. — Насилия демократического правительства в Риме и смерть Мария. — Падение Афин и битва при Херонее. — Консул Валерий Флакк предлагает кассацию долгов и отправляется в Грецию против Суллы. — Битва при Орхомене. — Сулла заключает мир с Митридатом. — Валерий Флакк убит его генералом Фимбрией. — Война Суллы и Фимбрии. — Сулла — властелин Азии. — Налоги, контрибуции, наказания. — Переговоры Суллы с вождями демократической партии. — Возвращение Суллы в Италию и гражданская война. — Победа Суллы; его военная диктатура; консервативная реакция, конфискации, преследования, проскрипции. — Реформы Суллы. — Созданное им консервативное правительство. — Марий и Сулла.
Если богатые классы так часто терпят поражения в борьбе с демократическими партиями, то причиной этого является их нежелание подчиняться своим вождям. Дух зависти, гордости, взаимного презрения, который их разделяет, очень часто заставляет их действовать вопреки собственным интересам даже при угрожающей опасности. Таким образом, в то время как революция во главе с Марием овладела Римом, консерваторы только случайно нашли себе борца в лице Суллы. Сулла до сих пор был одним из тех выдающихся, но одиноких людей, которые часто встречаются среди знати при разложении аристократического строя: слишком образованный и умный для того, чтобы сохранять старые предрассудки своего класса и не понимать роковой необходимости его падения, слишком гордый и серьезный, чтобы искать почестей ценой низости и глупости, от которых почти всегда зависят политические успехи в демократии, слишком энергичный и стремящийся к богатству для того, чтобы оставаться праздным, слишком скептический и чувственный, слишком индифферентный к тому, что зовут добром и злом, слишком жадный до чувственных и умственных наслаждений, чтобы пожертвовать когда-либо своим интересом или своей выгодой какому бы то ни было делу или идеальному принципу… Сулла до сих пор занимался более войной, чем политикой, предпочитая сражаться с кимврами или восставшими италиками, чем служить в Риме той или другой партии; все же по своему происхождению и связям он примыкал скорее к консервативной партии, чем к партии народной.
Он вмешивался в политическую борьбу только в тех случаях, когда это было необходимо для получения магистратуры или командования. Поэтому его карьера была медленной; консульства он достиг только в этом году, имея уже более 50 лет от роду. Вероятно, он еще долго бы предоставлял возможность консерваторам и народной партии поочередно резать друг друга, одинаково презирая и тех и других, если бы революция не обратилась лично против него, отнимая у него начальствование в войне с Митридатом. Мало заботясь об интересах консервативной партии, он вовсе не был расположен уступить Марию эту войну, в которой рассчитывал приобрести громадные богатства и блестящую славу.
На требования Мария он отвечал смелым шагом, впервые обнаружившим его страшный гений; удостоверившись в верности войска, он двинулся на Рим и занял город. Марий, не имея войска и испуганный столь неожиданным нападением, был принужден спасаться бегством. [235] Сулла остался господином Рима, но, желая лишь сохранить свое командование, а вовсе не делать контрреволюции в пользу консерваторов, выказал крайнюю умеренность. Он преследовал только двенадцать вождей революции, приказал уничтожить противоконституционные законы Сульпиция и свободно допустил произвести выборы на следующий год. Консерватор Гней Октавий был избран вместе с демократом Луцием Корнелием Цинной. Сулла ограничился тем, что взял с них клятву в соблюдении законов. [236]
235
Арр. В. С, I, 57–58; Plut. Sulla, 9; Uv. P., 77; Oros., V, 9, 4.
236
Cantalupi. M.S., 26 сл.
Затем, в начале 87 г., он поспешил отправиться в Брундизий, чтобы сесть на корабли с пятью легионами, несколькими неполными когортами и небольшим количеством конницы, всего немного более тридцати тысяч человек. [237] Никогда столь незначительная армия не должна была выполнить столь большую задачу. Митридат, пользуясь подавляющим превосходством своих сил, готовился к очень энергичной защите своих завоеваний. Архелай и Аристон, уже бывшие в Греции во главе значительных армий, сосредоточили свои войска около Афин и Пирея для их осады. В Азии набиралась новая армия. Надеялись раздавить в Греции маленькое войско, уже истощенное осадой Афин. Этот план был превосходен, потому что Сулла, с трудом высадившись в Эпире со своими тридцатью тысячами солдат, должен был спуститься с севера, следуя за врагом, отступавшим вплоть до славного города Аттики, и начать с небольшими силами длинную и тяжелую осаду, в то время как понтийский флот намеревался прервать сношение с Италией и сделать трудным снабжение войска продовольствием.
237
Appian. Mithr., 30; B.C.I., 79; Reinach. M. E., 152 пр. 4, иначе: Cantalupi. M. S., 72 сл.
Но это положение, уже само по себе тяжелое, сделалось ужасным, когда народная партия снова захватила в свои руки управление в Италии. После отъезда Суллы консул Цинна еще раз поднял вопрос о новых гражданах, желавших быть записанными в 35 триб; другой консул выступил с протестом; оба они вооружили своих сторонников, и на улицах Рима происходили битвы. Цинна, наконец, был низложен и изгнан, но он тотчас же поднял знамя восстания в италийских городах, собирал людей, деньга, убеждал самнитов, все еще бывших под оружием, не складывать его. Посреди этих приготовлений вернулся из Африки Марий с небольшим отрядом нумидийцев и начал вооружать в Этрурии свободных людей и рабов. Сенат попытался предотвратить новую междоусобную войну, предоставив право гражданства всем италикам, еще не получившим его по законам Юлия и Плавция — Папирия, за исключением восставших самнитов и луканов. [238] Но случай не дал на этот раз консерваторам нового Суллу. [239] Марий овладел Римом и стал мстить своему сопернику и той знати, которая никогда не хотела преклониться перед ним. Головы многих аристократов были принесены к нему или выставлены на рострах в качестве украшения; Сулла был объявлен врагом отечества и отрешен от должности; его дом в Риме был срыт, виллы опустошены, имущество конфисковано.
238
Liv. Р., 80; Cantalupi. М. S., 40.
239
Cantalupi. М. S., 30 сл.