Великая Отечественная: Правда против мифов

11 сентября на Центральном аэродроме, перед тем как садиться в самолёт, Жуков сказал генералам, которых он отобрал для работы на Ленинградском фронте: «Полетим в Ленинград через линию фронта. Немецкие войска вышли к Ладожскому озеру и полностью окружили город. На подступах к городу идут очень тяжёлые бои. Сталин сказал мне: либо отстоите город, либо погибнете там вместе с армией, третьего пути у вас нет»^{185}. Жуков помолчал, посмотрел поочерёдно в лицо каждому из собеседников и закончил: «Кто согласен, проходите в самолёт». Генералы без громких фраз пошли к трапу.

В Ленинграде Жукова никто не встретил, хотя о его прибытии не знать не могли. Это задело генерала. При входе в штаб фронта часовой долго не впускал Жукова — не было пропуска. Это ещё больше разозлило его. Жуков вошёл в кабинет маршала Ворошилова, не снимая шинели и фуражки. Шло заседание Военного совета фронта. Вёл его маршал Ворошилов, присутствовали Жданов, Кузнецов и другие члены Военного совета. Рассматривался вопрос, как уничтожать важнейшие объекты города, подготовить к взрыву боевые корабли. Удержать Ленинград они считали почти невозможным. Почти!..

Почему «они» обсуждали этот вопрос — неизвестно. Возможно, готовили такие предложения для Сталина. Возможно. Ведь тактика «выжженной земли» использовалась Сталиным. Киев, к примеру, был взорван, сжигались нескошенные поля пшеницы и ржи, уничтожались заводы, если их не успевали вывезти на Урал и в Сибирь.

Но я ни разу не встречал ни одного документа по поводу сдачи Ленинграда, приказа о взрыве его объектов… Слухи, вероятней всего, только слухи лежат в основе мифа «Сталин приказал сдать Ленинград». И стратегически, и тактически это было бы неправильное решение, и Сталин прекрасно понимал: сдача Ленинграда создавала угрозу наступления немцев на Москву с Севера. Вот почему Ленинград надо было удерживать любой ценой…

Жуков сел на свободный стул и некоторое время слушал обмен мнениями. Тема разговора окончательно взвинтила его. Он подал записку Сталина о своём назначении Ворошилову. Маршал прочитал записку, как-то сник и ничего не сказал присутствующим. Тогда Жуков встал и сам сообщил, что назначен командующим Ленинградским фронтом и Балтийским флотом, предложил закрыть совещание Военного совета и принять все меры для того, чтобы отстоять город. Закончил словами: «Будем защищать Ленинград до последнего человека!»

…Прошло меньше месяца (25 дней), как Жуков принял командование Ленинградским фронтом, но к началу октября руководимые им войска уже выполнили главную задачу — непосредственная опасность захвата Ленинграда была ликвидирована.

Как сумел Жуков добиться этого?

25 сентября генерал-фельдмаршал Лееб сделал в своём дневнике такую запись: «День 24.9 был для ОКВ [11] в высшей степени критическим днём. Причиной этому была неудача наступления 16-й армии у Ладожского озера, где наши войска встретили серьёзное контрнаступление противника, в ходе которого 8-я танковая дивизия была отброшена и сужен занимаемый участок на восточном берегу Невы».

11

ОКВ — Объединённое командование войск.

Да, из-за этого контрудара, организованного Жуковым, Гитлер закатил в Верховном командовании сухопутных войск невероятную истерику. И как ему было не взбеситься, если вместо взятия Ленинграда его войска отброшены? А он уже включил их в расчёт для наступления на Москву. Отпор Жукова ломал планы фюрера, ставил под угрозу срыва эту подготовленную операцию. Ведь взятие Ленинграда было первой, но не конечной целью «молниеносной войны». Такой целью был захват Москвы и всей территории СССР. Гитлер считал, что с Ленинградом он разделается в кратчайшие сроки. И потому ещё за два дня до того, как Ленинград был блокирован, 6 сентября, фюрер подписал директиву № 35 под кодовым названием «Тайфун» — по захвату Москвы. Эта операция должна была завершиться до начала осенней распутицы и тем более — зимних снегопадов и морозов…

Жуков заставлял свои войска удерживать каждый метр ленинградской земли, укреплял оборону и наносил Леебу фланговые удары то в одном, то в другом месте, вынуждая его снимать войска оттуда, где у немцев, казалось, намечался успех.

Вскоре начальник разведотдела Ленинградского фронта доложил Жукову о перемещениях в расположении противника. Но на этот раз мотопехота перебрасывалась не в пределах фронта, а от Ленинграда на Псков. Кроме того, противник грузил танки на платформы и тоже отправлял их куда-то… Чтобы взять Москву, надо было использовать максимальные силы, собрав их с других фронтов, где немцы побеждали. Гитлер был вынужден снять часть танковых и моторизованных сил из-под Ленинграда, из группы армий «Север». Эти передвижения и заметила разведка Жукова…

Осада Ленинграда ослабевала!

Фельдмаршал фон Лееб понимал, что его войска постигла катастрофа, что Гитлер, возлагавший так много надежд на быстрый захват Ленинграда, не простит ему эту неудачу. Вскоре Гитлер отправил Лееба в отставку.

Но основная часть группы армий «Север», вся финская армия и испанская «Голубая дивизия», которые были так нужны Гитлеру под Москвой, оставались под Ленинградом…

5 октября 1941 г. Жукова вызвал к аппарату Сталин: «Товарищ Жуков, не можете ли вы незамедлительно вылететь в Москву? Ввиду осложнения обстановки на левом крыле Резервного фронта, в районе Юхнова, Ставка хотела бы с вами посоветоваться…»

В общественном сознании устоялось мнение, что Москву спасли свежие сибирские и уральские полки. Конечно, их роль огромна.

Но вот тут надо вспомнить о разведчике Рихарде Зорге.

14 сентября 1941 г. от него поступило крайне важное сообщение: «По данным секретаря кабинета министров Одзаки, японское правительство решило не выступать против СССР в текущем году, но вооружённые силы будут оставаться в Маньчжурии на случай возможного выступления будущей весной в случае поражения СССР к тому времени. После 15 сентября советский Дальний Восток можно считать гарантированным от угрозы нападения со стороны Японии»^{186}.

Подобная информация поступала по каналам военной разведки в августе — сентябре 1941 г. от источников в Швейцарии и США. Нет никаких сомнений в том, что она использовалась Сталиным, когда он в середине октября в период наиболее ожесточённых сражений под Москвой и крайне тяжёлой обстановки на ближних подступах к столице принял решение о переброске войск ещё и с Дальнего Востока для срочного усиления Западного фронта.

28 октября первая дальневосточная дивизия уже выгружалась в Подмосковье, а всего в оборонительном сражении и контрнаступлении под Москвой участвовало более 10 дивизий и бригад, переброшенных с Дальневосточного фронта. Без этих свежих, хорошо укомплектованных и подготовленных соединений было бы очень трудно добиться перелома в ходе боевых действий и выиграть битву под Москвой.

Однако, на мой взгляд, можно рассуждать и по-другому: Москву спас и всю «молниеносную войну» остановил и переломил Ленинград…

Не моя задача рассказывать о том, как сначала «операция “Тайфун” развивалась почти классически» (из дневника начальника Генерального штаба сухопутных войск генерал-полковника Гальдера); как в конце октября немцы были вынуждены приостановить наступление на две недели, и этот перерыв был равен крупному проигрышу в битве. Ибо в тылах Советского Союза ковался меч возмездия — шло формирование новых армий, и уже не только Время, но и Распутица, и Господин Мороз работали на нас.