Великая Отечественная война советского народа (в контексте Второй мировой войны)

Содержание приказа фюрера № 11 от марта 1944 г. примерно следующее:

«Ряд городов на Восточном фронте предназначается для создания укрепленных районов и оборудуется всеми имеющимися силами и средствами в крепости.

Укрепленными районами командуют генералы. Управление личных дел назначает начальников штабов. Остальные офицеры, унтерофицеры и солдаты откомандировываются от армий. Укрепленные районы могут быть подчинены только армии. Войска, находящиеся в укрепрайонах, обучить. Группам армий определить, сколько войск должно состоять в постоянном гарнизоне и сколько должно быть подброшено при наступлении противника. Комендант укрепрайона получает дисциплинарные права командующего корпусом только в случае окружения. При этом он ручается своей офицерской честью, что укрепрайон будет удержан во что бы то ни стало, даже при полном окружении его. Один лишь фюрер по ходатайству группы армий может дать приказ об оставлении «укрепрайона».

Коменданты укрепрайонов должны дать обязательство выполнить эту свою задачу перед командующим их группы армий.

<…> 7.4. 1944 г. я вместе с другими комендантами подписал в штабе Центральной группы армий обязательство примерно следующего содержания:

«С приказом фюрера № 11 я ознакомлен. Обязуюсь удерживать укрепрайон Могилева до последнего солдата, даже при условии окружения». <…>

Причину того, что Гитлер отдал приказ о создании укрепрайонов, я вижу в том, что благодаря этому наиболее продолжительное время противник не может использовать железнодорожные и шоссейные пути, большая часть которых пересекает города, что благодаря этому как можно дольше сковываются значительные неприятельские силы и этим облегчается натиск их на другие войска, которым предоставляется возможность занять новые рубежи, находящиеся в тылу. В конце концов, это нужно и для того, чтобы иметь базу, использовав которую при наличии достаточных сил можно будет вернуть потерянную позицию.

Однако крепости могут достичь своей цели только в том случае, если они могут держаться долгое время. В небольших городах это вообще будет возможно очень редко, так как эти города слишком легко уязвимы артогнем противника и налетами бомбардировочной авиации. Однако большие города могут противостоять превосходящему противнику только при наличии возможности и времени, чтобы их правильно укрепить и предоставить для их обороны достаточное количество сил. В большинстве случаев до сих пор так не происходило. Слепое повиновение этим приказам обходится германской армии ценой огромных потерь в живой силе и технике, которые мы возместить не в состоянии. Вообще было бы лучше, если бы фюрер предоставил бы командующим группами армий и командующим армиями большую свободу действий и тогда наша стратегия, пока мы еще были далеко от границы, была бы более маневренной.

Центральная группа армий, 4-я армия и ее корпуса ожидали наступления. По крайней мере подготовка к наступлению была отчасти известна. Однако я не думаю, чтобы ожидалось наступление подобного размаха. Мы ожидали ударов на Львов и Румынию, и притом позднее. Это было мнение фельдмаршала КЕЙТЕЛЯ, высказанное им 19 июня в Зондгофене. Он вообще, кажется, не считался с возможностью мощного наступления на Центральном участке и допускал разве только частные наступления, с целью сковать наши силы.

На деле, однако, вышло иначе, чем думал фельдмаршал КЕЙТЕЛЬ в отношении летних операций и Гитлер – в отношении значения «укрепрайонов». Сооружение укрепрайона Могилев продолжалось до последних дней и выстроено было порядочно. С 15 по 26.6.44 меня в Могилеве не было, я был в Германии. Когда я вернулся, то узнал, что Красная армия приближается к Днепру с севера от города, что с востока русские вклинились за передний край обороны и только на юго-востоке фронт еще держится.

Решения, что Могилев должен быть наконец объявлен на осадном положении, получено все еще не было.

26.6 утром мне был объявлено, что я полностью подчинен 39 корпусу. Около полудня я пошел на КП корпуса, однако генерала МАРТИНЕКА не застал, а встретил только начальника штаба подполковника МАРИУСА. От него я узнал, что примерно в 10 км севернее города части противника форсировали Днепр. Все что можно собрать – собрано, чтобы эти части отбросить, или, по крайней мере, создать против них заслон. Перед самым г. Могилевом положение еще не очень опасно. Стало известно, что русские находятся уже на большом удалении к западу от города. В этот момент нашей беседы в комнату вошел командующий 4-й армией генерал пехоты фон ТИППЕЛЬСКИРХ. Он подчеркнул еще раз, что борьба должна происходить не за Могилев, а за рубеж у Днепра. Таким образом, он сказал мне, что я еще не начинаю действовать. Ответственность за это он берет на себя. Таким образом, я все еще ничего не мог предпринять.

26.6 пополудни первые русские снаряды стали бить по городу. На складе боеприпасов был поражен один отсек со взрывчатыми веществами, который взлетел в воздух. Я занял свой КП в специально оборудованном для этого подвале.

<…> В то время, как командир 12 пд генерал БАМЛЕР находился на моем КП, к нам явился генерал пехоты фон ТИППЕЛЬСКИРХ. Он был очень серьезен. Генерал БАМЛЕР доложил ему о состоянии своей дивизии, генерал фон ТИППЕЛЬСКИРХ в ответ на это хотел послать еще одно ходатайство, чтобы Могилев не выступал бы в роли укрепрайона. Он надеялся, что решение придет до полудня. Однако все должно было быть подготовлено. Точно так же он хотел получить решение, кто же из нас двоих получит в руки командную власть. Меня он не мог освободить от обязательства, данного фюреру, генерала БАМЛЕРА в таком тяжелом положении он не мог отнять от его дивизии. Когда он прощался с нами, мне казалось, что он убежден, что больше нас не увидит. <…>

28.6 примерно в 3.15 ночи мне доложили, что противник вторгся в город с юга и востока. Связи с какими-либо частями у меня уже не было.

Считая дальнейшее сопротивление бессмысленным, я и генерал-майор БАМЛЕР сдались в плен первому же русскому солдату.

Разгром 3-й танковой армии под Витебском, 4-й армии под Оршей и Могилевом и 9-й армии под Бобруйском представлял крупнейшее поражение Центральной группы армий.

По моему мнению, июньское наступление 1944 года хорошо подготовлено и проведено Красной Армией.

Где немцы теперь смогут оказать сопротивление – не знаю. Последней сооружаемой позицией, которая мне была известна, была позиция у Березины. Во время поездки через Восточную Пруссию я тоже никаких укреплений не видел. Там мне это обязательство бросилось бы в глаза, так как я очень внимательно наблюдал там состояние полей. Через Кенигсберг я тоже проезжал и тоже ничего не заметил. Брест-Литовск, безусловно, оборудуется. Как укрепрайон. О других городах я сказать не могу, так как в этом вопросе я не осведомлен.

Я не думаю, чтобы глубже в тылу имелись бы сплошные оборонительные рубежи. Как я слышал, фюрер каждый раз, как только ему советовали предпринять строительство восточного вала, это предложение отклонял. Он всегда, будто бы, отвечал на это, что укрепления, сооруженные в тылу, действуют на командный состав и на войска как магниты. В конце мая или начале июня ГИТЛЕР, якобы, приказал, что рабочие силы и средства, в первую очередь, должны быть использованы на передовых, а не тыловых рубежах, так как удерживать надо передовые рубежи. В этом ГИТЛЕР неправ, однако, это покажет только будущее.

Фон ЭРДМАНСДОРФ генерал-майор

Главное политическое управление Рабоче-Крестьянской Красной Армии, оп. 11309, д. 211, л. 276–282.

11. ИЗ ДОКЛАДНОЙ ЗАПИСКИ ЗАМЕСТИТЕЛЯ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ СНК БССР А. С. ШАВРОВА ПРЕДСЕДАТЕЛЮ СНК БССР П. К. ПОНОМАРЕНКО О ДОСТАВКЕ В РЕСПУБЛИКУ ПРОДОВОЛЬСТВЕННЫХ И ПРОМЫШЛЕННЫХ ТОВАРОВ

Москва, 13 июля 1944 г.

1. За период с 7 по 13 июля с.г. отгружено освобожденным городам Белорусской ССР 20 вагонов продовольственных и промышленных товаров, согласно прилагаемому списку [44] .

44

Не публикуется.