"Великая река". Компиляция. Книги 1-8

– Бегите! – Кесса метнула в их гущу водяной шар и еле удержалась на дереве – в глазах потемнело, руки обмякли. Из туч с воем, прокладывая себе путь лучами, вырвался Нингорс, зелёная вспышка опалила истоптанную землю, - и хески, не выдержав, бросились врассыпную. Никто не побежал к лесу – все кинулись к реке и опустевшим дорогам за степью. Кесса, не дожидаясь, пока они скроются, повисла на руках, нащупывая ногой уступ на стволе, прыгнула ещё ниже – и перемахнула с колючего уступа на землю. «Вот это побоище,» - думала она, стараясь не отводить глаз и судорожно сглатывая. «Так и рассказывали о Волне. Угораздило же меня попасть именно в эту легенду…»

Изрытая земля пропиталась кровью, и то, что лежало на ней, непохоже было на тела павших воинов, готовые к почётному сожжению. Кесса не взялась бы разобрать, где тут кто, и что кому принадлежало, - хесков, дерзнувших напасть на Горку, разорвало в клочья, от противников Нингорса остался только пепел. Лишь зверь, подбиравшийся к Речнице, лежал нетронутым. Кесса наступила ему на голову и кое-как выдернула кинжал.

– Эррх, - рядом, тяжело хлопая крыльями, опустился Нингорс. Он был ужасен, как поле битвы, - вся шкура покрылась пеплом и запёкшейся кровью, перепонки повисли клочьями, одно из ушей слизнуло пламенем, зацепив и загривок. Хеск припадал на левую ногу и никак не мог сложить крылья – вывернутые суставы не слушались.

– Жива, Шинн? Не достали? – спросил он, весело скалясь, и наклонился к мёртвому хеску, выдирая из тела большой кусок мяса вместе со шкурой и обломками костей. – Всё зарастёт, если есть еда. Не стой надо мной и не смотри, как на мертвеца.

– Ссу-урх, - отозвался с поля битвы Горка. Он бродил по степи, как огромная цапля по зарослям тростника, и время от времени подцеплял что-то когтями и отправлял в пасть. Наклонившись и обнюхав землю, он прихватил что-то из лежащих останков и направился к Кессе. Она и мигнуть не успела, когда ящер склонился над ней.

– Река моя Праматерь, - выдохнула она, глядя в травянисто-зелёные глаза. Зурхан наклонился низко, почти коснулся головой земли. Из его пасти свисали руки коченеющего трупа. Ящер качнул головой, едва не зацепив мёртвой конечностью лицо Кессы, и шумно вздохнул.

– Горка, ты это мне принёс? Ты хочешь угостить меня? – робко спросила она, протягивая руку к окровавленной морде. Зурхан ткнулся носом в ладонь, и Кесса поспешно подалась назад, чтобы не упасть.

– Что ты! Не нужно, - замотала она головой. – Отдай еду Нингорсу. Он очень голоден.

Горка сделал ещё шаг и выронил недоеденного хеска из пасти – прямо к ногам Нингорса.

– Эррх, - хеск, оторвавшись от еды, изумлённо замигал. – Спасибо.

Он протянул руку к морде Горки, но ящер, недовольно клацнув зубами, развернулся и потопал в степь. Нингорс посмотрел на свою ладонь, хмыкнул и склонился над обглоданной тушей.

– Могучий воин, в одиночку выстоявший против сотни, - прошептала Кесса, глядя Горке вслед. – Носитель шести мечей…

Зурхан слегка прихрамывал и беспокойно крутил головой, обнюхивая плечи, - из его лап ещё торчали корабельные шипы, а в боку глубоко засели стрелы. Ухватившись зубами за шип, он кое-как вырвал кусок стали из тела и глухо рявкнул от боли.

– Вот так дела, - потрясённо вздохнул рядом с Кессой незнакомый Акаи. – Пернатые холмы – сильные звери, но это существо… Я даже с сотней соратников не сунулся бы к нему! Не зря с вами, авларинами, все боятся связываться – у вас такие ручные зверьки, что храни меня Намра!

– Горка – не ручной зверёк, а мы не авларины, - буркнула Кесса, не подумав, и осеклась. – Это ты пришёл в облике зурхана? Как хорошо! Без тебя Горку загрызли бы. Ты всех напугал!

– Горка? Хорошее имя, - хмыкнул Акаи, прикасаясь правой ладонью к левому плечу. – А я – Апи Фаатуланга. Хорошая встреча, о Шинн-авлар’коси, госпожа зверей и чудищ. Я, честно, не надеялся спугнуть одержимых. Подвластные Агалю мало чего боятся. И храни меня Намра, если это не последний отряд. Храни меня Намра! Они подкатились к самым стенам Фальхайна… Где вся стража, когда она нужна?

Он говорил быстро и встревоженно, то и дело оглядываясь, но каждый раз его взгляд возвращался к Горке – на ящера он смотрел с восхищением и опаской.

– Стража, должно быть, спряталась. Как и город, - осмотрелась по сторонам Кесса. – Значит, Фальхайн совсем рядом? Наверное, он под мороком…

– Время прятаться, авлар’коси, - развёл руками Апи. – Вот что бывает с теми, кто не укрылся вовремя…

Он указал на дымящиеся обломки хасена. Летающий корабль, давно опрокинутый на бок, принял на себя огненные плевки, а потом сотрясения земли разметали его обгоревшие рёбра, и теперь это был лишь обугленный остов. С обломка форштевня свисала покрытая сажей накидка – всё, что осталось от шляпы предводителя Акаи.

– Это бывает с теми, кто обманом заманивает зурханов, - нахмурилась Речница. – С теми, кто пытается убить их. Туда им и дорога! Горка доверился им, а они изранили его, едва не закололи…

Шелестящий вздох и протяжный гулкий рокот прервали её речь. На краю леса, сминая тяжёлым телом кусты, корчился Горка. Он как будто пытался лечь на брюхо, но судорога уронила его набок, и он запрокинул голову и взревел.

– Что ты? Что с тобой? – выдохнула Кесса, подбежав к ящеру. Он уже не корчился, только дрожь то и дело пробегала от головы к хвосту, и судорожно подёргивались лапы. Горка дотянулся до последней стрелы, торчащей из бока, вырвал её и содрогнулся всем телом. Махнув лапой, он царапнул землю огромным когтем – и тот с хрустом отогнулся назад, к локтю, обнажив длинное серебристое лезвие, вырастающее из пальца. Оно задрожало, вытягиваясь из живых ножен ещё на полмизинца, и Кесса увидела, как остальные когти ломаются и повисают на пальцах, пропуская растущие серебряные клинки. Изломанные перья на плече Горки приподнялись, освобождая кромку чёрного лезвия, - и она вновь нырнула под кожу, оставив кровоточащую ранку. Ящер, гневно зашипев, рванул зубами шкуру на плече, и она разорвалась с фонтаном крови, обнажив тёмные металлические перья.

– Превращение! – охнула Кесса. – Нингорс, Апи, смотрите! Горка превращается!

Теперь она видела, как туго натянулась шкура ящера, и как разошлись края каждой царапины. Стальным перьям было тесно под старой кожей, и они рвались наружу, рассекая её. Зурхан запрокинул голову с отчаянным воплем – ряд багровых перьев вспорол шкуру на шее и протянулся до груди, оставив длинную рваную рану.

– И правда, - сказал Нингорс, хватая Кессу за плечо и оттаскивая подальше от когтей ящера. Тот сердито зашипел ему вслед.

– Стало быть, все ошиблись, - хмыкнул хеск, потирая безволосое отрастающее ухо. – А битва вскипятила его кровь, и зелье сработало. Но он и без стальной шкуры был хорош.

Горка перекатился на другой бок, ёрзая, будто пытался выползти из собственной кожи – но она держалась прочно, только ранки, оставленные прорастающими перьями, расширились. Он с гневным шипением хлестнул себя когтями по брюху, рассекая шкуру, Кесса охнула – но металлическая броня уже выросла и там – и заблестела сквозь кровоточащие прорехи.

– Горка, не бойся! Под твоей шкурой растёт броня! – крикнула Речница. Ящер потянулся к ней, но судорога отбросила его назад, и он испуганно взревел.

– Шкура живая, - покачал головой Акаи, незаметно вставший рядом с Кессой. – Должно быть, больно, когда она так рвётся.

– Как помочь? – Кесса развернулась к нему. – Он так себя покалечит!

– Взять нож и разрезать – так, как свежуют туши, - сказал Нингорс, оценивающим взглядом окинув ящера. – Если сталь там везде, шкура снимется чулком, и ему больно не будет.