Велики амбиции, да мала амуниция

По щекам Ольги потекли слёзы, но Анна Саввична не обратила на это внимания и продолжала прерывисто:

– Ты одна можешь сделать так, чтобы я ушла с лёгким сердцем… Неужели я не заслужила этого?.. Прошу тебе, успокой меня, чтоб последние мои земные дни прошли в мире и ясности, а не в муках и огорчении…

– Что вы хотите, чтобы я сделала? – спросила Ольга плохо слушающимися губами.

– Сегодня к нам приедет Сергей Сергеевич… Приедет, чтобы поздравить… Но не только! Он приедет просить твоей руки… Но он никогда не попросит её у меня, не получив прежде твоего согласия… Умоляю тебя, Олинька, согласись! Он любит тебя! Он будет тебе каменной стеной на всю жизнь, опорой! Заклинаю тебя ради сестёр, сделай это!

Ольга опустила голову. Анна Саввична приподнялась на локтях и прошептала:

– Ты никогда не была жестокой… И я, видит Бог, не была жестока ни к вам, ни к кому-либо… Жестока была лишь наша жизнь… Оля, если бы я была в силах, я встала бы перед тобой на колени, поэтому считай, что я уже стою! Согласись на предложение Сергея Сергеевича! Это моя последняя воля, мой предсмертный наказ! Ты должна исполнить… Девочка моя, ради всего святого, умоляю тебя! – она вновь упала на подушки и заплакала.

Ольга поднял покрасневшие глаза и, поцеловав бабушку в лоб, сказала:

– Я не могу нарушить вашей предсмертной воли… Я сделаю так, как вы сказали…

– Спасибо тебе! Спасибо! Я теперь туда легко отойду… Спасибо! – по белым губам Анна Саввичны скользнула улыбка.

Пошатываясь, Ольга вышла из комнаты бабушки и прошла в гостиную. Лиза сидела за фортепиано и что есть силы колотила пальцами по клавишам, а Надя кружилась вокруг нарядной ёлки. Ольга бессильно опустилась в кресло и, закрыв лицо руками, заплакала. Лиза и Надя тотчас перестали веселиться. Лиза осторожно подошла к сестре и, коснувшись её плеча, спросила:

– Олинька, что с тобою? Почему ты плачешь? Что-то случилось, да? Олинька, не плачь, пожалуйста, а то я тоже плакать буду.

– Оля, что с тобой? – подошла и Надя.

– Ничего… – покачала головой Ольга. – Просто «Я вас люблю! Любви не нужен грим! / Зачем любовь бессмысленно так губят? / Я притворяться вынужден живым… / Вдохните жизнь в мои немые губы!» Зачем, зачем же её губят?! Топчут, убивают, душат… Господи, если бы в мои губы вдохнули теперь воздуху! Я задыхаюсь, задыхаюсь! – она резко поднялась и, стремительно подойдя к окну, распахнула его, глубоко и прерывисто дыша.

В прихожей послышался звонок. Ольга обернулась.

– Это, наверное, Сергей Сергеевич приехал… – осторожно сказала Лиза. – Олинька, хочешь, я ему скажу, что ты нездорова и не можешь его принять?

– Нет, не нужно, – ответила Ольга. – Я вполне здорова… Открой и пригласи его войти.

Лиза ушла. Ольга закрыла окно и, утерев слёзы, облокотилась о крышку фортепиано. Через мгновение в комнату вошёл седовласый, сухопарый господин лет пятидесяти в долгополом, несколько старомодном сюртуке.

– Бонжур, милые барышни, – произнёс он, немного грассируя. – С Рождеством вас.

Ольга присела в реверансе, и Сергей Сергеевич поцеловал её руку. Обратившись к младшим сёстрам, он сказал, улыбаясь:

– В прихожей остался мой лакей с подарками. Я думаю, вам стоит забрать их у него и развернуть поскорее!

– Подарки! Как замечательно! Спасибо! – воскликнула Надя, убегая.

– Мерси, Сергей Сергеевич, – поблагодарила Лиза, так же, как старшая сестра, присев в реверансе, и ушла.

– У вас очаровательные сёстры, – сказал Сергей Сергеевич.

– Вы правы…

– Ольга Романовна, у вас что-то случилось? Вы дурно чувствуете себя? Я, может быть, не вовремя? Скажите лишь, и я удалюсь и дам вам покой…

– Нет, что вы! Я абсолютно здорова! – ответила Ольга, силясь улыбнуться.

– Но вы так бледны… У вас красные глаза. Вы плакали, душа моя?

– Это ничего… Не обращайте внимания, Сергей Сергеевич… Просто бабушка совсем плоха…

– Печально… Поверьте, Ольга Романовна, я всецело разделяю ваше горе… Я всегда глубоко уважал Анну Саввичну. Очень мужественная и сильная натура… Я понимаю, как вам тяжело сейчас… Но я хочу, чтобы вы знали: что бы ни случилось, я всегда буду преданным другом вашего семейства и всегда буду помогать вам всем, что в моих силах…

– Благодарю вас, Сергей Сергеевич! Я, право, не знаю, как и благодарить вас за вашу доброту и участие к нам. Вы столько для нас сделали… Мы в неоплатном долгу перед вами…

– И не вздумайте даже так думать! Какой такой долг? Это был мой долг по отношению к семье моего друга. А вы и в мыслях иметь не должны, будто должны мне что-то…

– Экскюзе муа¹⁵, Сергей Сергеевич, – Ольга покраснела. – Я сама не знаю, что такое говорю… Просто мы все очень благодарны вам… Вот, вы нынче сёстрам подарки привезли… Для них это такая радость!

– Всё это пустяки, – мотнул головой Сергей Сергеевич. – Я бы очень желал подарить что-нибудь и вам, но вы запретили делать себе подарки…

– Не сердитесь, пожалуйста. Но мне это было бы неудобно…

– Понимаю, – кивнул Сергей Сергеевич, хрустнув пальцами. – Ольга Романовна, сейчас, должно быть, не время говорить об этом… Вы расстроены… Но, однако же, я должен говорить с вами с тем, чтобы раз и навсегда решить важнейший для себя вопрос и определить… положение… Разрешите ли вы мне говорить?

– Разве я могу запретить говорить – вам?

– Не язвите, пожалуйста!

– Простите… – Ольга заметила, как нервно задёргалась щека Сергея Сергеевича. Он, кажется, и сам понял, что не сумел скрыть волнения, а потому резко отвернулся к окну.

– Пожалуйста, Ольга Романовна, сядьте и выслушайте меня. И ради Бога, не перебивайте!

Ольга опустилась в кресло.

– Вы очень умны, Ольга Романовна, – начал Сергей Сергеевич, не оборачиваясь, – и от вас наверняка не укрылся мой… интерес к вам… Я прав?

– Да…

– Тем лучше. Мне будет легче говорить… Я понимаю, что всё это глупо и… Вы молоды, хороши собой, умны… Вы так похожи на свою мать! В ваши лета она была такой же… Нежный, прекрасный цветок… Ваш отец был счастливец! А я… Я гожусь вам в отцы. Я много старше вас, я скучен и старомоден… И не славлюсь никакими талантами… Разве же вы можете полюбить меня? Я не столь наивен, чтобы тем обольщаться. Но я люблю вас! И это беда моя… Я хотел прогнать от себя это чувство, заглушить его, но мне не удалось! И, поняв, что ничего не могу с этим поделать, я решился с вами говорить… Я не имею никаких особых достоинств, как уже сказал… Но я одинок. У меня нет ни родственников, ни близких друзей, ни семьи… Никого. А жить одному, что ни говори, несладко… Я хочу, чтобы вы стали моей женой. Только, ради Бога, не подумайте, что я желаю воспользоваться вашим и своим положением… Я надеюсь, что всё-таки не заслужил таких подозрений в свой адрес… Будьте уверены, что ваш отказ ничего не изменит в моём отношении к вашему семейству. Заботу о нём я считаю своей обязанностью ради светлой памяти моего друга… Так что вы можете быть совершенно спокойны…