Великие завоеватели

«Битва народов» на Каталаунских полях

Первыми жертвами вторжения гуннов стали Вормс, Майнц, Трир, Страсбург (Аргенторат), Шпейер (Новиомаг), Безансон (Безонтион) и Мец. Следующими должны были оказаться Лютеция (Париж) и Аурелианум (Орлеан), но в силу загадочных обстоятельств этого не произошло. Вот как описывал эти события русский историк XIX века Д. И. Иловайский: «Народные предания Галлии рассказывают о разных чудесах, совершавшихся во время этого нашествия. Например, Париж был спасен молитвами простой девушки Женевьевы. Жители готовились уже его покинуть, но гунны повернули от города, Аттила прошел дальше к берегам Луары и осадил Орлеан. Епископ орлеанский (святой Аньян) поддерживал мужество горожан надеждой на Божью помощь. Наконец осажденные доведены были до крайности: уже предместья заняты врагом, а стены города тряслись под ударами таранов. Те, кто не мог носить оружие, усердно молились в храмах. Епископ дважды посылал уже на башню дозорных; два раза посланные возвратились, ничего не увидав. На третий раз они объявили, что на краю горизонта показалось облако пыли. «Это Божья помощь!» — воскликнул епископ. Действительно, то был римский полководец и наместник Галлии Аэций, который, кроме римских легионов, вел с собой союзников — вестготов и франков».

Так гласят легенды. На самом же деле Аттила просто не дошел до Парижа, повернув по дороге на Орлеан. Он осадил этот город, но взять его не смог вследствие отсутствия поддержки в тылу и прихода сил римского полководца и наместника Галлии Аэция. Надо сказать, что тот, благодаря проявленному им большому дипломатическому искусству, сумел быстро создать в противовес гуннскому союзу союз проримский, в который, кроме римских легионеров, вошли вестготы во главе со своим королем Теодорихом, алеманы, бургунды, сарматы, саксы, аморианцы, часть франков и аланов. Аттила, посчитав для себя неблагоприятным расклад сил и то, что лесистая местность у крепостных стен Орлеана не позволяла развернуться его коннице, вынужден был снять осаду с города и отойти к Шалону-сюр-Марн (Шалону-на-Марне), на Каталаунские поля [29] . Римско-германское войско отправилось вслед за ним.

29

По некоторым рукописям сражение гуннов с римлянами произошло при Мауриаке (в окрестностях города Труа). Точное место битвы неизвестно.

Подойдя к Каталаунским полям, воины Аэция по обыкновению устроили укрепленный лагерь из бревен, защищенный рвом и стеной. Аттила же просто велел построить свои кибитки в виде круга, а внутри его раскинуть палатки. Его воины не привыкли строить укрепления или рыть окопы.

Перед битвой царь гуннов обратился к придворным прорицателям за предсказанием ее исхода. Те, по словам Иордана, долго всматривались то во внутренности жертвенных животных, то в какие-то жилки на обскобленных костях и, наконец, объявили, что гуннам грозит опасность. Единственным утешением для Аттилы могло служить лишь то, что один из верховных вождей противника должен был пасть в этой битве.

Царь гуннов выбрал для боя равнину, что давало его коннице простор для маневра. Свои войска он вывел лишь в третьем часу пополудни, расположив их следующим образом: на левом фланге находились готы во главе со своим вождем Валамиром, на правом — король Ардарик с гепидами и представителями других народов. Сам же Аттила с гуннами расположился в центре. Он, видимо, планировал первым наброситься на римлян. Аэций же, напротив, возглавил левый фланг своего войска, на правый поставил короля Теодориха с вестготами, чтобы двумя этими крыльями отсечь противника от его флангов.

Перед началом сражения Аттила постарался вдохновить своих воинов речью. Если верить готскому преданию, приведенному Иорданом, то в ней говорилось: «Нападем смело на неприятеля, кто храбрее, тот всегда нападает. Смотрите с презрением на эту массу разнообразных народов, ни в чем не согласных между собою, кто при защите себя рассчитывает на чужую помощь, тот обличает собственную слабость перед всем светом… Итак, возвысьте свою храбрость и раздуйте свой обычный пыл. Покажите, как следует, гуннам свое мужество… Я бросаю первый дротик в неприятеля, если кто-либо может остаться спокойным в то время, когда бьется Аттила, тот уже погиб». Как видим, царь гуннов был силен в красноречии, и его призывы всегда достигали цели. Поэтому и на этот раз воодушевленные его словами воины со свирепой отчаянностью бросились в бой.

Ход битвы, состоявшейся 15 июня 451 года [30] , подробно описан Иорданом: «Войска сошлись… на Каталаунских полях. Была на равнине покатая возвышенность, образующая холм. И вот каждая сторона стремилась захватить ее. …Направо стояли гунны со своими, налево — римляне и вестготы с союзниками. И вот, оставив склоны, они вступают в битвуиз-за вершины. Правое крыло войска составлял Теодорих с вестготами, левое — Аэций с римлянами, в середине же поместили Сангибана, предводительствовавшего… аланами… Против расположилось гуннское войско, в середине которого находился со своими храбрейшими Аттила… Крылья же образовали многочисленные народности и различные племена, которых Аттила подчинил своей власти. Между ними выделялось войско остготов, предводительствуемое Баламиром, Теодемиром и Видемиром… А бесчисленным войском гепидов предводительствовал прославленный король Ардарик, который вошел в доверие к Аттиле своей исключительной верностью… Остальная же… толпа королей и вождей разных племен ожидала, подобно телохранителям, приказаний Аттилы, и как только он поводил глазами, так без возражений, со страхом и трепетом являлся пред его лицо каждый… Один Аттила — король над королями — стоял над всеми и за всех действовал… Аттила направил своих, чтобы они заняли вершину холма, однако Торисмунд [31] и Аэций его опередили: они раньше овладели возвышенностью холма и легко отбили устремившихся туда гуннов… Сходятся врукопашную. Завязывается битва, жестокая и повсеместная, ужасная, отчаянная. Ни о чем подобном не рассказывает древность, повествующая о такого рода деяниях… Если верить рассказам стариков, протекавший по упомянутому полю в низких берегах ручей широко разлился от крови, струившейся из ран сраженных… Тут Теодорих король, объезжавший и ободрявший свое войско, был сброшен с коня и, растоптанный ногами своих, кончил престарелую жизнь… Тогда вестготы, отделившись от аланов, устремились на отряды гуннов и убили бы самого Аттилу, если бы он из предосторожности заблаговременно не убежал и не укрылся в лагере, обнесенном повозками».

30

По другим сведениям, битва состоялась 20 июня 451 года, а Бувье-Ажан называет еще более позднюю дату — 30 июня или начало июля.

31

Торисмунд (Торизмонд) — сын Теодориха, ставший после его смерти новым королем вестготов.

Бой прекратился только с наступлением ночи. Для Аттилы он стал единственным, в котором великий завоеватель потерпел поражение. Победившие римляне укрылись в своем укрепленном лагере, а удрученный предводитель гуннов в ожидании следующего штурма стал готовиться к худшему. В случае нового натиска со стороны римлян он даже решил сжечь себя на костре, но не попасть в руки врагов. В то же время Аттила не терял надежды на то, что ему удастся обмануть противника и выбраться из западни. Поэтому он приказал, чтобы из его лагеря всю ночь раздавались звуки трубы и бряцание оружия, которые должны были убедить Аэция и его союзников в готовности гуннского войска продолжить наутро битву. Это была своеобразная «психическая атака», которой хитрый завоеватель пытался устрашить римских воинов. Описывая состояние гуннского короля, Иордан сравнивал его с раненым зверем: «Как лев, гонимый отовсюду охотниками, большим прыжком удаляется в свое логовище, не смея броситься вперед, и своим рыканием наводит ужас на окрестные места, так гордый Аттила, король гуннов, среди своих кибиток наводил ужас на своих победителей».

Но новой атаки со стороны римлян на следующий день не последовало. В их стане возникли разногласия, в результате которых новый король вестготов Торисмунд покинул со своим войском лагерь. Оставшийся без союзника Аэций не решился атаковать гуннов. Благодаря этому Аттила смог спокойно уйти с остатками своей армии за Рейн. Исходя из этого, некоторые военные историки (в частности, Алексей Паталах) склонны считать результат сражения ничейным, но подавляющее большинство оценивает его как первое и единственное поражение гуннского завоевателя. И только Рафаэль Безертдинов утверждает, что в этой битве проиграли римляне и их союзники: «Обе стороны несли большие потери, но горели желанием победить. Страшная резня длилась сутки. Напор Аесиуса удержали не союзники хуннов, а их богатыри, которых много полегло на поле боя. К вечеру второго дня римские легионеры отступили. Весь мир убедился — тюрки непобедимы».

Так или иначе, но битва на Каталаунских полях стала одной из самых кровопролитных в истории войн. Согласно позднейшей легенде, после нее тени павших еще три дня продолжали сражаться между собой. А число погибших с обеих сторон было огромным. По данным Иордана, в битве в общей сложности погибло 165 тысяч человек. Другие ученые, в част ности известный русский историк и публицист XIX века М. М. Стасюлевич, доводят число потерь с обеих сторон до 300 тысяч человек. Однако обе эти цифры можно считать преувеличенными. С учетом разнородности участников сражения оно было названо «битвой народов». По единодушному мнению историков, она является одной из самых значительных битв мировой истории. Считается, что если бы в ней победил Аттила, то это могло бы привести к гибели остатков римской цивилизации и падению христианства в Западной Европе, а в конечном итоге — к господству азиатов в Европе. В частности, Бувье-Ажан пишет, что «битва народов» ознаменовала собой столкновение двух миров — «римской цивилизации» и «варварства». Их противостояние выразилось и в уровне технического прогресса, и в противоборстве христианства и язычества, «вернее, разнородного смешения языческих верований и суеверий в сочетании с атеизмом». Французский историк дал очень емкое и образное определение этому событию, сказав, что «на Каталаунских полях сошлись Запад и Восток, город и степь, крестьянин и кочевник, дом и шатер, Меч Господень и Бич Божий». А еще он считает, что «это была борьба за независимость и свободу», в которой «различные варварские племена поднялись против захватчиков-гуннов, чтобы сообща защитить землю Галлии».

Тем не менее, исход «битвы народов» по сей день вызывает у историков множество вопросов. Ответить на них очень непросто, так как не сохранилось никаких воспоминаний непосредственных ее участников, а все, что о ней известно, почерпнуто из произведений преимущественно римских авторов, содержащих их личные субъективные комментарии. Примерами того могут служить письма и поэмы Сидония Аполлинария и упомянутое уже здесь сочинение Иордана. Но больше всего отголосков этого сражения дошли до нас в легендах, одинаковых у самых разных народов и бережно сохранявшихся в течение многих столетий, которые мало что поясняют в расстановке сил и намерениях противников. В какой-то мере это, возможно, удалось сделать Бувье-Ажану в одной из глав своей книги об Аттиле, которая так и называется «Загадка Каталаунских полей». Первый вопрос, которым задается французский исследователь, звучит так: почему вестготы ушли с места битвы первыми. Поскольку угроза со стороны Аттилы еще не исчезла и битва могла возобновиться в любое время, не был ли их уход предательством по отношению к римлянам? Но, проанализировав события в Аквитании того времени, он пришел к выводу, что поведение вестготов, скорее всего, было обусловлено обстоятельствами, связанными с трагической смертью Теодориха. Молодой король вестготов Торисмунд поспешил вернуться на родину, опасаясь, что его младший брат Эврих, узнав о смерти отца, может захватить власть в стране. По мнению Бувье-Ажана, он поклялся Аэцию, что вернется к нему, если в этом возникнет необходимость, и ушел со своими воинами по его просьбе ночью, не гася за собой огни.

Но почему же тогда покинул Каталаунские поля Аттила? Может быть, благодаря непогашенным вестготами огням — этой маленькой военной хитрости Аэция, — он не догадался об уходе вестготов и, опасаясь того, что его заметно поредевшая армия не выдержит следующего боя, решил отступить? Но французский историк сомневается в этом, считая, что численность гуннской армии и после сражения оставалась вдвое большей, чем у галло-римлян. Он высказывает другие предположения о причине отступления гуннов: «Предположение первое: Аттила сохранял численное превосходство, и активное преследование его было чревато для Аэция определенным риском. Он отступал — и этого было довольно.