Великий и Ужасный 6

Сотня задолбанных янычар с ручными пулеметами выстроились и привестствовали офицера, как полагается у турок — с церемониями. Все-таки одабаши был большой шишкой и настоящим магом! А потом нас выволокли из вагонеток и швырнули на каменный пол пещеры. Турки что-то там порявкали, судя по остекленевшим глазам моих товарищей по несчастью — отдавали приказы. Я тоже старательно пучил буркала, делая вид, что проникаюсь, слушаю и повинуюсь.

Местные охраннички отпихали нас в сторону костров с уруками, которые делали вид, что им срать на происходящее, и побежали обратно к вагонеткам: там для них привезли припасы и лекарства. И больше вроде как всей это тусовкой под великанскими сводами пещеры не интересовались. Это всё было странно, но кто я такой, чтобы учить османских изуверов правильно организовывать принудительные работы?

— Ну, идите уже сюда, черти, — сказала какая-то орчанка с прической из четырех кос. — Что, доросли до ошейника? Тут не намного лучше, чем в загонах, но всё-таки кое-какие приятные моменты есть. Но вам об этом думать рано. Завтра будете грузить руду в вагонетки, за кайло вас пока не поставим — сначала осмотритесь. И оставайтесь начеку! Кобольды притворяются камнями, могут долго лежать неподвижно — а потом… КЛАЦ!!! И откусят всю жопу!

— Га-га-га! — местные уруки обоих полов с удовольствием потешались над настороженными, зыркающими во все стороны новичками.

Ровно до тех пор, пока один из них — одноглазый верзила со шрамом через всю рожу, не заметил меня.

— А ты что еще за хрен? — спросил он.

— Давай сразу подеремся? — миролюбиво предложил я. — У вас ведь так принято?

Конечно, ять, мы подрались. С ним и еще с одним — курносым, который ловко оттаптывал мне ноги, и с другим — без двух пальцев на левой руке, но зато быстрым, как понос, и потом еще с каким-то квадратным утырком, который бил так, что у меня чуть кишки через рот не вылезли. Я их тоже бил смертным боем, не стесняясь демонстрировать сверхъестественные силы. Ломал ребра и сворачивал челюсти, выбивал дух и выкручивал суставы… Иначе они сами сделали бы из меня яйцо всмятку. Или яйцо пашот — как повезёт. Это были уруки — самые свирепые бойцы в мире, с ними нельзя по-другому! Ни любви, ни тоски, ни жалости, все, как приснопамятный классик и современник завещал. И только после того, как квадратный орк выплюнул два зуба от моего апперкота и с ошалевшими глазами уселся на жопу в состоянии капитального нокдауна, тот самый первый, со шрамом, еле глядя единственным глазом, который заплыл и был почти не виден, спросил:

— А ты что — татуированный хрен, что ли? Чего так крепко дерешься? Ты что — знаешь какого-никакого другого Резчика, кроме Шарку? Ты, может, какой-то не местный? А за каким бесом ты сюда приперся, что ли — специально?

— А й-о-о-о-о-оп твою мать! — сплевывая на пол пещеры кровавую юшку и вытирая рожу, проговорил я. — Озарение, ять! Эврика, нахрен! Черные уруки — очень способный народ, я всегда это знал. Можно сказать даже — одаренный, альтернативно, правда, но это не важно. Как в морду зарядишь — так сразу столько талантов проявляется, просто удивительно!

— Дык? — уточнил Шрам.

— Елы-палы! — откликнулся я. — Да, потому что, да, да, да. Вот ответы по очереди на все твои гребаные вопросы, тупой ты мракобес. Я пришел сюда вас всех спасти, и я точно знаю, как нам поубивать всех этих ублюдков в дебильных шапках, запихать им сраные пулеметы в говенные жопы, вырваться наружу, разнести всю хату… А потом — если удастся освободить остальных уруков — сжечь к японой матери Бухарест и, возможно, Истанбул. Но это не точно. Возможно, их сожгут до нас.

— Ого! — сказал Курносый. — Заливаешь ты знатно. Чисто потрендеть — мастак. Давай, мы дадим тебе кликуху Трендлявый Ящик?

— Я тебя щас второй раз отхреначу, — сказал я. — Хочешь — фокус покажу?

— Ну, ну? — заинтересовались все примерно полторы тысячи уруков.

— Во, ять! — я легким движением руки снял ошейник, а потом надел его обратно. — Прилетел вдруг волшебник в голубом вертолете, ясно?

— Ого! — сказали все. — Кобольда жрать будешь? А вертолет — это че за хрень? Нормально на бурзгаше сказать можешь, че эт такое? А почему он голубой — педераст, что ли? А если педераст, то почему летающий, и как в нем летает волшебник? Волшебник — тоже педераст? И где он приземлился, потому что мы не любим педерастов, и хотим ему по щам надавать, прямо сейчас. Им обеим надаем, хоть они и волшебники. Только скажи, как это ты так хитрожопо снял и надел ошейник? И мы пойдём озвездюливать педераста! Ну, чего молчишь? Ты че — говнистый, что ли? Как ошейник снимается-то? Или кобольда сначала сожрешь?

О, сука, как же я ненавижу уруков. Реально, мерзкое племя. Самое худшее из всех!

* * *

Когда мы шли на работу, я подыскал подходящую аналогию для ситуации с уруками-шахтерами. Ядерный реактор, вот что. Или какие-нибудь огнеопасные легковоспламеняющиеся жидкости. Они необходимы, их используют, но — соблюдая некие правила. Температура, давление и все такое. Турки за долгое время своего владычества в Малой Азии, Леванте, Северной Африке и не такое долгое — на Балканах, научились выжимать из покоренных народов максимум, балансируя на грани того, чтобы не передавить, не угробить, не вызвать бунт. Тут им стоило отдать должное… Эффективные менеджеры — самый страшный хтонической монстр!

Вот сейчас, испытывая острейшее чувство дежавю и шагая с совковой лопатой на плече по скудно освещенному подземелью, я не мог не отдать должное османской администрации: они сумели создать для невольников-уруков некие минимально-приемлемые условия проживания и работы. С одной стороны — наличие ошейников гарантировало им отсутствие прямого неповиновения и бунта, потому как изначально был отдан приказ добывать руду и не чинить препятствий охране. Буквально за месяц они нашли способы сосуществования, после нескольких «итальянских забастовок» янычары поняли, что зарегламентировать все и вся в случае с уруками не получится, себе дороже выйдет. Может, с гномами бы получилось, но гномы не очень хорошо переносят Хтонь, да и ближайшие владения подгорных кланов находятся примерно в Альпах. Туда ещё доберись! А сурьма нужна здесь и сейчас, война идет, промышленности нужно сырье!

Тут было недалеко: ближайшая рудная жила располагалась в десяти минутах ходу, в каком-то то ли штреке, то ли штольне — я нихрена не смыслил ни в геологии, ни в металлургии. Немножко шарил в спелеологии, ну, это получилось спонтанно, да и знания добывались эмпирически… Короче, в каком-то ответвлении местных подземелий какие-то сорта здешних каменюк содержали в себе сурьму и прочую хрень типа мышьяка, золота и ртути. Руды так и назывались: золото-сурьмяные и ртутно-сурьмяные. Очень вредные для здоровья. Но для уруков — терпимо.

Взрослые мощные дяди и тёти с большими тяжёлыми кайлами долбились в стену, отколупывая куски помельче, а мы — молодёжь и остальные, кому кайло не доверяли, грузили все это дело в тачки вручную и с помощью лопат, катили тачки к вагонеткам — и отправляли куда-то там, на обогатительный завод, наверное, или как оно там называется. И я вспоминал Бурдугуз и кочегарку. Точно так же я выполнял тупую работу, с которой справился бы банальный экскаватор, точно так же я строил злокозненные планы и выжидал.

Только тогда у меня был один Таго Гваунн Амилле, он же Зебр, он же Промилле в качестве соратника по безобразиям, а теперь — их число росло каждый Божий день. Хотя понять день тут или ночь не представлялось возможным. Мы ведь не покидали подземелий! Тем не менее — молодёжь я сманил на свою сторону быстро. Травил байки про Орду, рассказывал о наших свершениях, рассказывал и показывал, как работают татау, тыкая пальцем в расписное предплечье.

Первой, кто произнёс сакральную фразу и протянул мне руку для татау, стала Райла — та самая молодая орчанка.