Великий и Ужасный 6

Эсси, конечно, была тут, рядом, а не в центре построения. Взяла меня под локоть да так и шла, время от времени касаясь меня бедром и посматривая. Знала она меня слишком хорошо, и потому за внешней бравадой и дикими воплями, похоже, рассмотрела думы окаянные. Которые мои мысли, мои скакуны…

— Ты всех порвешь, — сказала она и погладила мое предплечье. — Мы все в тебя верим. Орда в тебя верит. И я тебя люблю. Татау придумал?

— Ага, — откликнулся я, и поежился от удовольствия. — Даже три. Или пять! Это будет дичь эпического масштаба. Есть только одна проблема: если малевать, так я только карту всех Балкан вместе с Пеллопонесом смогу. И то — примерно…

— Ого! — брови эльфийки поползли вверх. — Это прямо весь полуостров накроет? Но тогда, наверное, ненадолго, да? Не навсегда ведь?

Я задумался. Конечно, Резчик я был хоть куда. Могучий и крутой. Но — Балканы! Это масштабы будь здоров! Тут малюй так или эдак, а, получается, в любом случае — в процессы мирового масштаба влезаешь! Это вам не кадавра с ктулху сексом трахаться заставлять! Так что, похоже, Эсси была права. В таких масштабах — пару дней, может быть — недель, вот мой максимум. Вот в это я верю.

— Вот и молодец, — кивнула Эсси. — Вот и верь. Две недели — этого будет более чем достаточно.

Я что, снова трендел всё это вслух? Нервы ни к черту, надо куда-то на отдых, в жаркие страны, на океаническое побережье, вместе с Эсси. Отпуск! Мне нужен отпуск!

— Ты и сейчас трендишь всё это вслух, — девушка улыбалась вовсю и жмурилась как довольная кошка. — Но ход твоих мыслей мне нравится!

— А-хм! На чем мы там остановились-то? — я прислушался к голосящему Лурцу и подвывающей ему Орде и прочистил горло. — А, точно! Добьёмся мы освобожденья, своею собственной рукой!

Всем своим нутром я чуял — эпицентр близко, он где-то здесь, впереди, в одном из мрачных распадков среди трансильванских холмов…

* * *

Честно говоря, я был даже несколько разочарован.

Пожалуй, после всей этой балканской авантюры, после бунта в Крупани, забега по Раскии, штурма замка Хуньяди и всего такого, я ожидал нового превозмогания и подвигов, чтобы кровища во все стороны, ад, жупел и пепел кругом… Но это все уже было — в Паннонии. И в десятке других мест. А здешняя, Хунедоарская Аномалия все-таки оказалась гораздо пожиже. Эдакая зловещая чащоба, клякса на карте километров семи в диаметре. С проплешиной оазиса, на которой торчали как сломанные зубы остовы обугленных и освоенных пауками небоскребов. Ничего интересного. И никакого Хозяина. Похоже, Вдовушка отвоевала себе эту делянку…

Мы дошли до нужного распадка стройными рядами, постепенно теряя весь боевой задор, и осознавая: всё уже сделано. Не будет превозмогания и яростных атак. Наши действия и бездействия последних месяцев привели нас сюда, в эту точку. Мы победили заранее всех, кто мог доставить нам проблемы, предусмотрели всё, что могли предусмотреть. Всё сделали правильно — и не будет тут никакого Темного Властелина, который почти одолел бы нас и начал бы толкать тупые речуги, а мы бы его прикончили как бы из последних сил. Ни-хре-на подобного!

Потому что эта сказка — не про прекрасных принцев. И не про могучих волшебников. И не про рыцарей в сверкающих доспехах. Она — про орков по большей части, и мы, как настоящие орки, грустить по поводу недостаточной героичности не собираемся.

В конце концов, мы сюда зачем пришли? Пофоткаться, это да. Потому что мы хоть и орки, но — диджитал, йопта! Ну и раздобыть кое-какое ценное имущество, не без этого. И пофоткались, и раздобыли! Вон какие атласные красные шаровары у Лурца! А Щербатый? Обрядился в золоченый жупан, подпоясался самоцветным поясом, высунул язык и думает, что кум королю! У баб дорогих цацек — полно, хоть жопой жри эти брюлики-сережки… Нахрен брюлики орчанкам — это другой вопрос. У мужиков — острые железяки, сплошной булат и чеканные рукоятки. Любо-дорого смотреть! Монеты в карманах, опять же, звенят — красота! Вот он, закрытый гешефт! Или то — гештальт? А мир спасти или в войне там выиграть — это попутно. Если получится.

Так что раз уж одному Резчику на этом сраном огромном буке надо какие-то каляки-маляки понарисовывать — то пускай рисует. Орки одобряют, верят и надеются на своего Бабая! От этого бабаевского рисования сплошная польза и прибыток, доказано долгими месяцами совместного труда на благо бессменного, великого и ужасного ордынского Вождя и Атамана! А пока он рисует-вырезает, можно и перекусить… Че там-ять в кладовых-нах у Хуньяди-врот было, у него же не одни-ска кровососы в дружине-нах служили, человеческой-ска жрачки тоже вдоволь-ять припасли!

Ордынцы располагались лагерем, выставляли караулы, жгли костры и жарили на деревянных палочках огромные ломти копченого мяса и хлеба, и раскупоривали бутылки с вином, и варили кофе. А я работал.

Да, этот эпицентр был не похож на другие. Но я не видал ни одного похожего эпицентра вообще и в принципе! Здесь, посреди аномалии, рос толстый, как баобаб, бук, с корявыми, скрюченными ветвями, покрытой мхом черной корой, с пульсирующим, горячим средоточием где то-там, в самой сердцевине… Этот патриарх среди деревьев и был ключом к местной Хтони. Он и был моей целью.

И я расчистил от коры небольшой участок, и развел в плошке сажу от костра со своей кровью, и, принялся рисовать. Медленно и неспеша, я выводил на древесине сначала контур Балканского полуострова — настолько точно, насколько мог, потом — один за другим известные мне компьютерные значки расширения и масштабирования. Все эти кубики, стрелочки и оси координат с растущими графиками. И на душе моей было ровно и спокойно — как никогда прежде.Всё должно было получится.

И всё получилось.

* * *

Глава 24 Гаснут свечи, кончен бал

текст книги еще немножко будет правиться, но ничего серьезного не изменится, только грамматика и пунктуация

Псевдоинтерлюдия. Зима. Государь.

— Тяжела ты, шапка Мономаха, — проговорил Иоанн Иоаннович и пощелкал пальцами. — Федя, дай корону.

Конечно, ни о какой шапке Мономаха и речи не шло. Она в историческом музее стояла, как и бармы, и платно, и кафтан становой… Государь Всея Руси обходился обычно вицмундиром и золотым обручем на своем царственном челе. И даже ради приема по случаю окончания Балканской войны наряжаться в парчу и бархат он не собирался. Конечно, до Иоанна IV Васильевича, который после основания опричнины даже иностранных послов принимал в монашеской власянице и клобуке, ему было далеко, но демонстративная умеренность на публичных мероприятиях — это было одной из фамильных традиций Грозных.

Пока цесаревич — делай что хочешь, только Династию не позорь. Сел на трон — будь любезен соответствуй. Народ любит строгих и скромных царей! Царь хороший — бояре плохие, на том стояла и стоит русская земля!

В конце концов, это ведь не парад победы… Да и победой назвать то, что произошло с южными соседями, было сложно. Окончание войны — и точка. Кого побеждать, если нет больше Балканской Федерации? Сгорела в пламени разграбленного и изгаженного уруками Бухареста, рухнула, как стены и башни замков вампирских владетелей, разрушенные многочисленными восстаниями, развалилась как фронт в Банате… Кого побеждать? Раскийцев? Помаков? Горанцев? Трясущихся в ужасе румелийцев, очнувшихся от упыриного дурмана среди развалин и пепелищ?