Великий карбункул

нему в мастерскую вошел некий капитан Ханнеуэлл, владелец и командир брига

“Полярная звезда”, недавно возвратившегося из своего первого плавания на

Файал.

– Как раз то, что мне нужно, Драун!
– воскликнул бравый капитан, постукивая по чурбану ротанговой тростью.
– Как раз то, что мне нужно! Я

заказываю вам из этого куска дуба носовое украшение для “Полярной звезды”.

Она показала себя самым быстроходным судном, когда-либо бороздившим океан, и

я хочу украсить ее нос красивейшей из статуй, какую только может человек

создать из куска дерева. И вы, Драун, как раз тот человек, который может это

сделать лучше кого бы то ни было.

– Вы, право же, преувеличиваете мои способности, капитан, - промолвил

резчик с притворной скромностью, за которой скрывалась уверенность в своем

мастерстве.
– Но ради вашего славного брига я готов сделать все, что в моих

силах. Какую же из этих фигур вы предпочитаете? Вот, - сказал он, указывая

на фигуру в половину человеческого роста с вытаращенными глазами, в белом

парике и алом кафтане, - отличная модель, портрет нашего милостивого короля.

А это доблестный адмирал Вернон. Если же вы предпочитаете женскую фигуру, то

что вы скажете об этой Британии с трезубцем?

– Все они отменно хороши, Драун, - ответил капитан, - отменно хороши, но так как на океане нет корабля, равному моему бригу, я решил, что он

должен иметь на носу такое украшение, какое и старику Нептуну еще не

доводилось видеть. К тому же в этом деле есть тайна, и вы должны обещать мне

сохранить ее.

– Охотно, - ответил Драун, недоумевая, что за тайна может быть связана

с фигурой на носу корабля - украшением, предназначавшимся для обозрения

всего мира.
– Положитесь на меня, капитан, я сохраню вашу тайну, насколько

это позволит природа, моего ремесла!

Тогда капитан Ханнеуэлл, взяв Драуна за пуговицу жилета, поведал ему

свою тайну таким тихим голосом, что с нашей стороны было бы нескромным

повторить его слова, совершенно очевидно предназначавшиеся для уха одного

только резчика. Мы же воспользуемся представившимся случаем и познакомим

читателя с некоторыми обстоятельствами жизни самого Драуна.

Он был первым из известных нам американцев, кто стал заниматься, правда

в весьма скромных пределах, тем видом искусства, которое в настоящее время

насчитывает столько знаменитых или обещающих прославиться мастеров. Уже в

раннем детстве проявил он способность - ибо было бы преувеличением назвать

это талантом - способность, говорю я, воспроизводить человеческие фигуры в

любом из материалов, попадавшихся ему под руку. Каждую зиму снега Новой

Англии поставляли ему материал такой же сверкающей белизны, как мрамор

Пароса или Каррары; правда, прочность этого материала значительно уступала

прочности мрамора, зато находилась в полном соответствии с притязаниями на

бессмертие ледяных статуй юного ваятеля. Как бы то ни было, эти фигуры

вызывали восхищение судей даже более зрелых, чем его школьные товарищи, и

были выполнены весьма ловко, но без той внутренней теплоты, которая одна

только способна заставить снег таять под руками настоящего мастера. Став

старше, молодой человек обратился к сосне и дубу, как материалам, более

достойным его мастерства, которое к этому времени стало приносить ему

серебро в добавление к пустым похвалам, бывшим ранее единственной, но вполне

заслуженной наградой за произведения из быстро тающего снега. Он приобрел

известность своими маскаронами на фонтанах, деревянными вазами, венчавшими

столбы ворот, и украшениями для каминов, в которых было больше гротеска, чем

подлинной фантазии. Ни один лекарь не мог и мечтать о солидной клиентуре, не

обзаведясь позолоченной ступкой, а то и бюстом Галена или Гиппократа

искусной работы Драуна. Но больше всего заказов получал он на изготовление

носовых украшений корабля. Было ли это изображение самого короля, знаменитого британского адмирала или генерала, губернатора провинции или

любимой дочери судовладельца - все они, одинаково ярко раскрашенные и густо

позолоченные, возвышались на носу корабля и приводили окружающий мир в

замешательство своим надменным взглядом, выражавшим их безмерное над ним

превосходство. Эти образчики национальной скульптуры бороздили океаны во

всех направлениях и были замечены не только на Темзе, переполненной

кораблями, но и во всех других портах, куда судьба забрасывала отважных

моряков Новой Англии. Следует сознаться, однако, что созданные Драуном

почтенные особы отличались необыкновенным фамильным сходством: милостивый

король как две капли воды походил на своих подданных, а мисс Пегги Хобарт, дочь купца, удивительно напоминала Британию, Победу и прочих

представительниц аллегорического сословия. И все они имели в своем облике

нечто деревянное, что доказывало их близкое родство с бесформенными

чурбанами в мастерской резчика. В них не было недостатка ни в каких-либо

атрибутах, ни в ловкости исполнения, отсутствовало лишь то качество ума или

сердца, которое одно только и способно вдохнуть жизнь и тепло в мертвые

предметы и которое (если бы оно присутствовало в статуях Драуна) превратило

бы эти деревянные истуканы в подлинные произведения искусства.

Но вот капитан “Полярной звезды” закончил свои наставления.

– Драун, - сказал он внушительно, - вы должны отложить все в сторону и

немедля приняться за дело. Что касается цены, то выполните свою работу

наилучшим образом - и вы сами назначите сумму.

– Отлично, капитан, - ответил резчик, который выглядел смущенным и

несколько озабоченным, хотя на лице его промелькнуло подобие улыбки.
–

Будьте уверены, я постараюсь сделать все, чтобы удовлетворить вас.