Великий магистр

–  Давненько я не видел тебя таким... светящимся, - сказал он.
– Словно внутри у тебя горит лампа. Определенно, кинжальные удары пошли тебе на пользу.

–  Они дали выход застоявшейся крови, а новая вольется сегодняшним вечером, - пояснил Гуго.
– Передай, пожалуйста, Раймонду, чтобы он приготовил мою одежду.

–  Как же, сейчас!
– усмехнулся Бизоль.
– Если что нужно, так я схожу вместо тебя.

–  Представить страшно. Сделай то, о чем я тебя прошу.

–  Кажется, я начинаю догадываться, - улыбнулся Бизоль.
– Ладно, будь по твоему. В конце концов, любовь - лучший лекарь. Вот, помню, пять лет назад в Орлеане...
– Бизоль поудобней устроился в кресле, но взглянув на впавшего в сон друга, замолчал, поднялся, и, осторожно ступая, вышел из комнаты.

Наступил вечер, густой, прохладный, полный томительного ожидания, с высыпавшими на небе яркими звездами. Гуго де Пейн, одевшийся с помощью Раймонда, велел оруженосцу зажечь свечи и отпустил его. Он сидел в глубоком кресле возле окна, нахмурившись и положив ладонь на раненое плечо. Невольно мысли его унеслись к далеким временам, когда еще юным рыцарем он встретился здесь, в Труа, с бургундской девушкой, прелестной графиней де Монморанси, и - был ослеплен ее красотой, в одно мгновение потеряв голову от любви. Ей было восемнадцать лет, а ему - двадцать один, и, казалось, впереди ждет сто лет счастья, а не одиночества. Из всех своих многочисленных поклонников Катрин выбрала его, а тех, кто не хотел ее уступать, пришлось слегка пощекотать копьем. В ней было столько света, воздуха и солнца, что она напоминала порхающую на цветочной поляне фею, которую можно рискнуть поймать, но невозможно сжать в объятиях, не раздавив хрупких крыльев. Такие неземные существа обречены на быструю гибель - от злых чар, непогоды, случайной обиды, да и просто грубого слова. Но никогда и ни с кем Гуго де Пейн не был столь нежен и заботлив, как с ней. Он готов был положить к ее ногам не только свою жизнь, но и весь мир, если бы владел им, все небесные звезды, - и даже этого было бы мало. Но Любовь и Смерть - родные сестры. Два года длилось счастье влюбленных, два года они наслаждались друг другом, с горечью расставаясь хотя бы на несколько дней, часов, минут. Они были помолвлены, назначен день свадьбы, и приглашены влиятельные сеньоры, когда случилось это роковое морское путешествие в Тирренском море, необходимое для больных легких Катрин. И потом наступила темнота, неся с собой опустошение и неизбывную боль. Никаких следов корабля не удалось обнаружить, словно сам морской владыка, соблазненный красотой невесты Гуго де Пейна, похитил ее для своего подводного царства.

–  Проклятье!
– прошептал де Пейн, разомкнув пересохшие губы. Но отчего византийская принцесса так похожа на Катрин де Монморанси, и почему его так влечет к ней? Только ли из-за этого сходства, или потому, что во всем ее облике чувствуется огромная духовная и жизненная сила, превосходящая окружающих?

Неожиданно размышления Гуго де Пейна прервал тихий стук в дверь, после чего она, чуть скрипнув, отворилась. На пороге показалась девушка, закутанная в покрывало, со свечой в руке. Она молча поклонилась рыцарю и стрельнула взглядом по комнате. Потом приложила палец к губам и отступила в коридор. А в комнату осторожно вошла византийская принцесса, одетая в шелковую желтую тунику и пурпуровые башмачки; ее золотистые волосы украшала серебряная диадема с тонкой филигранью, выдержанная в одном стиле с серьгами и браслетами на руках.

–  Мой приход сюда кажется вам предосудительным?
– тревожно спросила она, сделав два шага вперед. Гуго де Пейн поднялся с кресла, опираясь на подлокотник.

–  Я счастлив, что вижу вас, - произнес он, приложив руку к сердцу. Это были первые слова, которыми они обменялись за все время, проведенное в Труа.

–  Умоляю вас - садитесь, - сказала Анна Комнин.
– Вы нездоровы.

–  Если вы покажете мне в этом пример, - Гуго подождал, пока принцесса не сядет в пододвинутое им кресло; забыв о раненом плече, он прикусил губу от запульсировавшей боли. Это не ускользнуло от внимательного взгляда Анны.

–  Простите мое вторжение, - сказала она.
– Из-за глупого женского каприза, я подвергаю ваше здоровье опасности.

–  Ничуть, - отозвался рыцарь.
– И поверьте, если бы не пришли вы, то у меня бы еще хватило сил взобраться сегодня вечером по стене к вашему окну и бросить в комнату алую розу. Но почему вы называете ваш поступок капризом? Такого ли определения он заслуживает?

–  Не знаю, - ответила принцесса.
– Я еще не разобралась. Знаю только одно: все-таки судьба мужчины ужасна. Вечно они натыкаются на разные острые, металлические предметы, из-за которых затем приходится долго лечиться.

–  Происходит это по большей части из-за вас, прекрасных дам.

–  И многим из нас это нравится.

–  А вам?

–  А мне по душе состязание ума. У нас, в Византии, обычаи менее кровожадны. Хотя именно ум рождает коварство, а сердце отвагу и честь. Скажите, вы не были в Константинополе? Впрочем, тогда бы мы наверняка встретились.

–  Возможно, в ближайшее время мой ангел-хранитель приведет меня в ваш славный город, - сказал Гуго.
– Мне приятно с вами беседовать. Ваша красота греет взгляд, а речи питают разум. И если первое присуще женщинам, то второе встречается крайне редко.

–  Опасный ли вы человек?
– произнесла принцесса, словно бы обращаясь сама к себе. Немного прищурившись, она смотрела на де Пейна, чуть наклонив набок золотистую головку.
– Вы учтивы, воспитаны, отважны. Природа наделила вас и силой, и внешностью, и разумом, - всем тем, что нравится женщинам и ведет за собой других мужчин. Судьба вложила вам в руки меч и указала путь, по которому надо идти. Так мне кажется. Но добрый ли вы человек? Потому что, если все это, - и принцесса обвела пальчиком в воздухе круг, - будет направлять Зло, то многие сердца будут разбиты от одного лишь соприкосновения с вами.

–  Я стараюсь жить по христианским заповедям, - ответил Гуго де Пейн, помолчав.
– Но позвольте и мне задать вам вопрос. Приоткрыл ли кто-нибудь из счастливцев калитку к вашей душе и не присутствует ли он сейчас незримо в вашем воображении?

–  Нет...
– туманно ответила принцесса.
– Но в Константинополе меня ждут. Люди и... животные. Которые иногда меняются своими местами.

–  Достаточно, - улыбнулся де Пейн.
– Не хотелось бы попасть на ваши острые зубки.

–  Не беспокойтесь. Но если уж попадетесь - вас я буду прожевывать долго и медленно.

–  От вас я терпеливо снесу любую боль. Даже сердечную.

–  Хорошо же!
– погрозила ему принцесса.
– Ловлю Вас на слове.
– Она уже освоилась в покоях рыцаря и первый налет отчужденности растаял. Оба они даже не заметили того момента, когда не пересекавшиеся до сего времени их орбиты начали сближаться, притягиваемые двумя планетами. Все чаще серые и вишневые глаза встречались, и все реже взгляд кого-нибудь из них отводился в сторону. За легкой беседой время летело незаметно. Вспыхивавшие на дороге друг к другу огоньки не давали сбиться с пути, по которому испокон веков шли все влюбленные.

–  Что это у вас? Табулы?
– спросила вдруг Анна.
– Давайте сыграем.

Гуго де Пейн расставил на доске фигуры, предложив белый цвет принцессе. Анна взялась за королевскую пешку и выдвинула ее на две клетки вперед. Рыцарь сделал один ход пешкой от королевы. Анна поставила вторую пешку рядом с первой. Гуго ответил слоном, загородив им своего короля.

–  А вы осторожны, - заметила принцесса.
– Не любите рисковать?

–  Нет, не люблю, - ответил Гуго.
– Я люблю светлые волосы, цвета солнечных лучей, карие глаза, подобные сверкающим агатам и нежную улыбку, блуждающую на бархатных губах.

–  Но говорить такое - тоже риск. Если я обижусь и уйду?

–  Жестоко бросить раненого паладина.

–  Кстати, раненому паладину я приготовила одну чудодейственную мазь, Анна достала из кармашка пузырек.
– Вот она. Натрите свои раны утром и вечером, и они затянутся через несколько дней.
– Принцесса выдвинула ближнего к королю коня на третью горизонталь.

–  Благодарю за заботу, - произнес Гуго и повторил ход Анны. Принцесса напала на его коня слоном. Гуго вновь повторил ее маневр.