Великий перелом

— Урод… — наконец процедил Мехлис, нарушая тишину.

Понятно — революция дело сложное. И провокаторы — обычное дело. Но они с этими людьми шли столько лет плечо к плечу… Обидно… Больно… Неприятно…

Остальные полностью поддержали этот настрой. Даже те, кто так не считали и были также связаны с иностранными разведками. Просто для того, чтобы себя не выдать…

Итог заседания Пленума оказался таким же неоднозначным, как и ожидания от него. О военном перевороте ну, или если хотите, дворцовом, объявлено не было. Что Дзержинский, что Фрунзе вели себя как ни в чем не бывало. И вполне отыгрывали роли, типичные для их должностей. Хотя всем было понятно — прецедент создан. И если чуть заиграться, то сотрудники ОГПУ, поддержанные армейским спецназом, могут очень быстро решить эту проблему. А потом уже найти за что. Ведь у каждого есть, за что… Как говорится — даже у самого плохого человека есть, что-то хорошее. Главное тщательнее обыскивать.

Это, с одной стороны.

А с другой — участникам Пленума стало резко не до этого. Тот ворох грязного белья, который вывалил Феликс Эдмундович шокировал их до крайности. И испугал.

Кого-то угрозой вскрытия их собственных делишек.

А кого-то и тем, что они бок о бок работали с такими мерзавцами.

Так или иначе, но о чем подумать было теперь у каждого. Задержанных же решили судить публично. С широким освещением в прессе. Благо, что у Дзержинского хватало доказательств по каждому эпизоду.

Когда Пленум за это проголосовал, Михаил Васильевич Фрунзе улыбнулся. Едва заметно. И подмигнул Феликсу. Их задумка удалась полностью. И ЦК попалось в их ловушку.

Народ жил весьма погано. В целом в 1926 году уровень дохода у среднего рабочего был ниже чем в 1913. И многие об этом помнили лично. А кто не знал — старшие товарищи подсказывали. Из-за чего в рабочей среде зрело глухое недовольство. И людям требовалось показать врага.

Вот и показали, выпуская джина из бутылки. Ведь впервые суду предавались столь высокопоставленные революционеры. И не просто так, а как, по сути — враги народа…

Коминтерн же оказывался в тотальном кризисе.

Его переподчиняли ОГПУ, сливая с разведывательным управлением. В формате его отдела по связям с региональными социалистами.

Номинально то он оставался.

А вот фактически — все. Конец.

Также на этом Пленуме утвердили с подачи Дзержинского замом Чичерина графа Игнатьева Алексея Алексеевича. Того самого, который в 1925 году передал СССР денежные средства, принадлежавшие Российской Империи и находившиеся у него на сохранении. 225 тысяч франков золотом. Да и вообще — очень активно сотрудничал. Работая в 1927 году торговым представителем Союза во Франции.

Понятно — франкофил.

Но поднятие его на такую высокую должность в СССР имело простую и практичную цель. Постараться через него вернуть как можно больше полезных эмигрантов. Под личные гарантии Фрунзе. Того же Сикорского, Костевича и прочих.

Пленум эту инициативу одобрил и поддержал.

А куда ему деваться?

На фоне той страшилки, что им рассказал Дзержинский, эти мутные игры наркома по военным и морским делам выглядели сущей безделицей. «За» проголосовал даже Сталин с Троцким. В конце концов лишние инженеры и специалисты были Союзу действительно нужны как воздух.

Сам Михаил Васильевич на этом Пленуме не выступал вовсе.

Посмотрел.

Послушал.

Проголосовал.

И отправился домой, так как текущих дел на сегодня все равно никаких из-за Пленума не было запланировано. Черт его знает, сколько он продлится. Поэтому он и не рисковал. Сделав себе внеочередной выходной. Точнее сокращенный день.

А дома он застал зареванную жену.

— Что случилось? — участливо спросил Михаил Васильевич, взяв ее за плечи.

— Я беременна. — давясь от слез произнесла она.

— Так это же прекрасно!

— Это ужасно!

— Но почему?

— Ты разве не понимаешь? Я себе всю фигуру испорчу и стану уродиной!

— Что? — не поверил своим ушам Фрунзе.

Супруга повторила и дополнила свои слова, начав причитать сквозь слезы… В оригинальной истории Любовь Орлова также не хотела детей. Что в первом браке, что во втором. И сделала свыше десяти абортов. Это Михаил Васильевич знал. Помнил из обрывков ее биографии, что всплыли в памяти.

Какого-то особенного отторжения этой позиции тогда, когда он ее выбирал себе в жены, это не вызвало. Ну, подумаешь? Тем более, что у самого Фрунзе вроде как были дети. И наркому их хватало за глаза.

Но сейчас в нем взыграло самолюбие.

— Ты не хочешь рожать от меня?

— Ты не так меня понял! — поспешно воскликнула жена.

— А как я тебя должен понять? Ты — молодая, здоровая женщина, отказываешься в браке рожать от мужа. Считаешь меня слишком старым? Или, быть может, недостойным? Ведь я не дворянин. Не так ли?

— Нет! Нет! Что ты такое говоришь?!

— Если хочешь — мы сделаем аборт. Я найду тебе лучших врачей, чтобы все прошло самым благоприятным образом. Но сразу после того, как тебя выпишут из больницы, мы разведемся.

— ЧТО?! ПОЧЕМУ?!

— Я не хочу жить с женщиной, которая в силу своих дворянских предрассудков считает ниже своего достоинства рожать от сына крестьянина. — холодно произнес он. И вышел из комнаты и далее из квартиры. Благо, что так и не раздевался.

Он специально ушел с работы, воспользовавшись моментом, чтобы провести побольше времени с приятной во всех отношениях супругой. Но то, что сейчас произошло, его буквально взорвало.

Раньше он за собой такого не замечал. Да и в прошлой жизни тоже. Видимо это пробивался характер былого Фрунзе. Который не просто так вступил на тропу революционера. Явно накипело в свое время.

Тем более, что работы хватало.

По тому же флоту.

Например, обсуждалась тема приобретения у немцев проекта легкого крейсера типа «K"onigsberg II». На первый взгляд — плюс-минус та же «Светлана». Однако изучая его описание, нарком обратил внимание на весьма приличную удельную эффективность силовой установки. И перед сделкой запросил у немцев сделать масштабную модель для передачи ее в опытной бассейн.

До итальянских «кондотьеров» еще далеко. А получить хорошие обводы корпуса для подобного класса кораблей — дело важное и нужное. Тем более, что на Балтийском море с легкими крейсерами у СССР все было чудовищно плохо. Да и для нужд Северного флота они требовались прям кровь из носа.

Надежды на отечественных морских конструкторов у наркома было прямо скажем — немного. Старая школа к тому моменту оказалась практически уничтожена. Отдельные представители еще имелись, но в целом картина выглядела кисло. Поэтому он решил пойти по более рациональному пути. Выбрать более-менее подходящий проект для копирования. И, доработав его, применить.

Немцы были самыми подходящими кандидатами на «слизинг». В первую очередь за счет довольно интересных корпусов. Хотя организация вооружения у них была совершенно кошмарная и архаичная. Да и силовую установку, очевидно, требовалось менять. Ну и мореходность их крейсеров типа K"onigsberg II была весьма посредственная. Так что — проект выходил площадкой, от которой пришлось бы так или иначе плясать.