Веллоэнс. Книга первая. Восхождение

появились кувшины с морсом, развернулась облитая яблочным соком баранья нога.

Авенир не подал виду, что удивлен. Колдуны, чего сказать. С Бакуном

бросились уничтожать пищу. Здоровяк жевал, рвал на части, хлопал себя по пузу –

вкусны дочкины яства – не стрепня Евлампии конечно, но всем Дольснейским

поварихам фору даст.

Юноша отвалился на спинку, смотрел осоловелыми глазами. Это Марх мог

после пира сразу на коня, а ему продых нужен – поспать, поваляться. С усилием

приосанился. В голове мелькнула шальная мысль, нужно было высказать, пока

горяча:

– А скоро ли восстание? Может, помогу вашей земле освободиться от ига

джунгаров?

Бородач перестал жевать, изо рта вывалися пережеванный кусок. Евлампия

остановила кухонную суету, прислушалась.

– Как ты нам поможешь?

Бакун ковырял стол, задумался.

– Хотя сколько уже можно окольными… Хорониться от всех?

Авенир говорил обдуманно, руки сложил на стол, лоб нахмурен, брови, того

глядишь и столкнуться, как два тура по весне.

– Мне нужно знать, сколько людей способно встать на войну. Земли Дольснеи

обширны – дивлюсь, что ваш каган ничего не делает.

Кович заулыбался:

– Так это у джунгаров каган, а у нас сцер. Джунгары хватку потеряли за это

время, дань берут, в бороду не плюют. Наверное, и сабли держать разучились. Но, даже если нас будет тридцать тысяч супротив их пяти, железа то нет! Они все

забрали и данники у них сохи точат. Какое там оружие!

Сцер заперся в своей крепости, распустил опричников – в стольный град

лучше не соваться – хуже джунгар.

Что ты сможешь? Гиблое это дело…

Юноша улыбнулся, глянул исподлобья:

– Знание, как и железо, не должно ржаветь. Если жена твоя меня обучит, да

поможет чуток, крестьяне будут биться получше отборных янычар.

Глава 13. Тулай

Пришла весна. Из черной жирной земли пробивалась молодая зелень,

щебетали отогревшиеся птицы, с деревьев сползала ледяная перина. Струились, журчали ручьи, в воздухе пахло хвоей, солнцем и грязью.

Со всех земель сходились угнетенные. Евлампия провела чаровской круг -

теперь джунгарским шаманам и волхвам не увидеть, что твориться под сенью

вековых древ, как собираются и разбивают поселения люди. Худые, усталые, нет

сил терпеть иго кагана и сцера – таким уж и смерть в радость. Ведунья третий

месяц обучала юношу использовать дар, постигать глубины души. Вот и сейчас в

его руках горит, переливаясь голубыми звездами, шар ясного видения – водит

вправо, влево, подбрасывает и управляет.

– Магия, дорогой мой, приходится дочерью природным силам, – напевно

поучала Евлампия. – Истинная энергия заключена в созидании. Только кажется, что

природа сильна разрушать – на самом же деле, она своей силой уравновешивает

нашу неправду, наказывает, учит. Стихия – это самая грубая сила, намного тоньше

и разрушительнее энергия мысли, слова. И, чтобы магия была жива, нужно ее

постоянно внутри себя возгревать, поддерживать поток. Без течения река

превратиться в болото.

В сознание врезалась картинка, Авенир дрогнул. Шар вспыхнул, рассыпался

сотнями искр. Ладони горели, до плеч неистово кололо, с трудом мог управляться

руками.

– Пора объявлять сход. Спасибо тебе за посыльных.

Евлампия кивнула. Три месяца отправляла она в селения сов, наспех обучив

тех говору. Мужу в то время пришлось несладко – вместо рубки дров пришлось

скакать по кочкам, расставлять силки, ловить привередливых птиц.

На поляне собралось вече. Бакун тихонько показывал, кто явился по зову. Вот, среди мужиков Сивуш, великан в полтора человека ростом, грудь широка, сквозь

полотняную рубаху играют тугие мышцы, черная как смоль, борода закрывает

шею. Под дубком сидит рыжебородый Корво. Высок, светел, по виду и не скажешь, что богатырь, но крепок – прутки железные, как солому ломает, пальцами может

камни в песок стереть. А тот, что в носу ковыряет, кособокий с грустными темными

глазами Бидын, может сцерские хоромы выстроить так, что любой мудрец голову

сломает. Только с виду простак.

Юноша набрал побольше воздуха:

– Святичи. Все вы устали терпеть джунгар, что разоряют земли, убивают

людей, угоняют скот и жен. Сцер заперся в своем дворце, не думает о благе

селений. Пришло время встать на защиту Дольснеи, изгнать врагов. Если же и

смерть нам слаще рабской жизни, то чего боятся? Момент хорош. Мы готовимся к

бою – они же забыли о ратном деле! Мы выжили в разрухе, стали выносливы и

живучи – они заплыли жиром и неповоротливы, как свиньи! Мы бьемся за свой дом

– они же лишь падальщики, что жаждут легкой наживы. Пусть узнает джунгарское

рыло кулак честного крестьянина, ощутит силу, что придает нам родная земля!

Собрание заорало. Кто-то бил кулаком в грудь, другие топали и долбили

молодые дубки, так что кора вминалась до самой сердцевины. Авенир внутренне

улыбнулся. Святичи имеют общие корни со Свеберами – как он помнил, жителями

Второй земли, свободолюбивым лесным народом. По преданию раньше многие из

них легко оборачивались медведями, но потеряли эту способность. Дольснейские

мужики силу сохранили. Как и легкую внушаемость громким речам.

– Выступаем через неделю. Запомните, это война – дисциплина нужна пуще

воздуха. Увидите малодушие – секите розгой безжалостно.

Темной ночью никто в каганском стане не ждал нападения. Никто из

захватчиков не увидел, как с плотов в ближайшую чащу высадились ополченцы.

Никто не заметил, как из бревен соорудили осадные башенки и три гигантских

тарана.

Тишь лунной ночи разорвало треском. Гигантские бревна, разогнанные

волшбой Евлампии, Ягоды и Авенира, яростно пробивали хлипкие заборы.

Раздавались дикие крики, рычание, ужасающе выли трубы. Пьяный стражник