Вельруф
Шрифт:
А ржал я вот почему: ощущения от тела шершня мои мозги пытались сынтерпретировать и взять под контроль. Что через какое-то время более-менее удалось, но… В общем, у меня было длинное, подвижное брюшко с жалом. К счастью, я его не ощущал писюном — это, по-моему, был бы немного перебор. В качестве писюна выступал какой-то причиндал, ощущаемый — яйцеклад или ещё какая пакость.
Но ноги-руки — это были лапки и крылья, хотя криво, но примерно так интерпретируемые. А пузо с жалом… интерпретировались как задница. Опасная, агрессивная задница, причём моя! И вот факт обладания таким аксессуаром, атакующим и с прикрученными на атаку рефлексами и вызвал у меня приступ неудержимого смеха.
Впрочем, ненадолго. Собрал себя и кривые ощущения в руки, пополз к скале, взобрался и даже
Впрочем — всё равно полезно. Но, как понятно, ситуативно полезно. И не решило той проблемы, на которую я распахнул хлеборезку: путь улучшения тела без постоянного магического воздействия.
Но время, пусть и немного, есть. Жратва и попить — тоже. Даже место есть. А дело — попробую-ка я сделать себе в заброшенной шахте что-то вроде логова. Скорее всего, не понадобится, как понятно, но мне нужны физические усилия и воздействие магией. А делать это бессмысленно — довольно глупо. Хотя и с оружием потренироваться не помешает.
В общем, занялся не слишком нужной, но деятельностью. Которая через три дня отшельничества принесла плоды. Точнее, принесла, скорее всего, пораньше — просто именно понял я это на четвёртый день “дрочения дань-тяня”. Именно когда разминался с шестопёром, вроде как оттачивая удары. В шахте тем временем была вполне себе комнатушка, метра два на два. Глыбы были укреплены деревянными клиньями и осколками камня (появившихся как от магических, так и магофизических практик). Ну и вот, помахиваю я шестопёром, в качестве отдыха и смены деятельности, и на определённый момент ловлю себя на том, что запястье… Ну, в общем, не то, чтобы совсем не предназначено так извернуться. Но это либо долгие, не несколько дней, а месяцы и годы тренировок. Либо боль и нахрен выроненное оружие. А я помахиваю, спокойно, без негативных ощущений. Вполне уверенно.
То есть, работа, насыщенный магический фон и желание стать лучше — работают. Не как с орками, там, видно, было желание “всего и сразу”, а вполне себе “сокращает время тренировки”. Очевидно, делая связки гибче, ну и, экстраполируя, остальное тоже становится сильнее-прочнее.
Оставшиеся три дня работал “на износ”, просто падая на волчьи шкуры и отрубаясь. Но спускаясь по скале в долину — чувствовал, что сделанное сделано совсем не зря. Без всяких магических копошений я получался сильнее и ловчее, подозреваю, и быстрее. Не в разы, конечно, но ощутимо, что не может не радовать. Правда, один раз чуть не сорвавшись от дурной и радостной лихости — успокоился и спустился уже без ликования.
Встал на холме, оглядел хозяйским взглядом долину… Взглянул на себя и поморщился. Неделя ударной физической нагрузки, грязь, каменная пыль. Клошар Бомжович, а не Вельруф. Да и борода… Впрочем, её только подровнять, а так пусть будет. Но помыться ОЧЕНЬ не помешает. Да и постираться. И… ну посмотрим, можно попробовать.
И потопал не к тропинке, а в сторону, где наблюдалась небольшой затон — похоже, неоднородность скалы, до которой добралась речка, видимый издалека. Правда, по мере приближения оказалось, что это удобное место облюбовали всякие твари. Пара шершней и пятёрка падальщиков кучковались рядом с этим местом. К счастью, луркеров и прочей фигни не наблюдалось, а видимость была не самая худшая, так что между помывкой и постирушками стояли только эти твари.
Опробовал на падальщике боевой болт от Яна — как и ожидалось, пробивная способность снабжённого крупинкой магического металла боеприпаса была в разы выше. Добил остальных уже охотничьими болтами, с высоты склона, причём успел до того, как твари начали беспокоиться. Шершней пристукнул булавой, причём без особых волнений (хотя и осторожно) — пребывание в шкуре стрекозла добавило понимания возможностей тварей.
Ещё раз огляделся, убедился в отсутствии жрунов по мою душу, как и неконтролируемых подходов, и занялся собой и барахлом.
Щёлок у меня был: он продавался, причём имел дифференциацию “для стирки” и “для помывки”. Лапы я уже мыл не раз, пока не отвалились и не пошли трещинами, так что была надежда, что и остальное выдержит. А будут неприятности — я торгашу не позавидую. Как минимум, засуну остатки щёлока в такие затейливые места, где его пребывание ТОЧНО нанесёт заразе вред и ущерб.Но помывка и постирушки прошли без особых неприятностей, даже одежда не особо полиняла, при этом избавилась от слоя грязи-жира. Сама вода была, конечно, холодновата — но, на удивление, терпимо. То ли согревалась в каком-то водоёме, то ли в самом затончике, чёрт знает. А может, у меня за счёт амулета повысилась резистентность к перепадам температур — тоже исключать нельзя.
Короче, расположил я хорошо отжатое барахло на рогульках, думал, поваляться довольным, как вдруг слышу: шуршит. Шуршит, понимаешь, какая-то хренотень травой, причём вскинулся, огляделся — не видно. А шуршит явно в моём направлении, так что я просто подхватил шестопёр и посайгачил к подъёму к скалам: там трава совсем несерьёзная, и шуршуну негде будет прятаться. На бегу оценил: шуршун явно замер, и не менее явно пошуршал за мной, гад такой. Но медленно, так что если что — обегу и, прибрав барахло, сделаю ему ручкой.
А через десяток секунд из травы показалось рыло. А я, смотря на него, задумался. И вот почему: ко мне шуршал варан, желтокожая и лютая рептилия, метров двух длиной без хвоста. А с хвостом так и за три выходило. Опасная тварь но, несмотря на схожую (но всё же менее прочную) с луркеровой шкуру, которую хрен пробьёшь, гораздо менее опасная. Потому что пользовалась для атаки только пастью, что неприятно, но это не длиннющие и гибкие лапы луркера с когтищами. Не говоря о том, что башка варана была практически лишена шеи и имела слабую подвижность. И наконец, кости варана были намного менее прочные, чем у луркера. И если пробить шкуру мог только рудный клинок в лапах сильного и опытного бойца (что как по мне — просто излишне), то от ударной нагрузки варан ломался гораздо проще “крокодилы Гены”.
Это плюсы. Минусы: я, пардон, обнажён до такой степени, что иначе, как голым, меня не назовёшь. И моя шкура… хотя амулет, конечно. Но всё равно — НЕМНОГО менее прочная, нежели у варана. Далее, вараны, о чём меня предупреждали, да и в игрушке было что-то такое, очень неприятны рывками. Сами по себе не слишком быстрые, но рывки — резкие и неприятные. И… наверное, всё-таки, стоит попробовать справиться. Попробую сформировать…
— Вот скотина!!! — возмутился я, чудом… точнее, магией и тренировкой, отпрыгивая.
Дело в том, что пока я предавался разгульным планам на тему того, как я зашарашу в ящура молнией, эта скотина сделала свой рывок с раззявленной пастью. Пасть — неприятная, ближе к крокодильей, куда там рыбоедской пасти луркера!
Но, к моему счастью, тренировки дали результат, да и сам я не безрукий. Так что увернулся-отскочил от пакости, даже от зловредного хвоста увернулся. И, несмотря на опасность, успокоился: справлюсь, судя по скорости и прочим характеристикам.
Варан не обнаружив в раззявленной пасти вкусного и полезного меня, громко и возмущённо зашипел. И нацелился на мою персону, обманчиво-неторопливо семеня ходилками. А я приготовился, и сделал выпад… В никуда! Эта скотина отскочила, с совершенно неподобающей такой туше скоростью и ловкостью! И зашипела, переминаясь на лапах.
В итоге, всё-таки, прибил заразу: удар шестопёра просто развалил твари череп, хотя развалился этот череп в целом кожаном мешке. Но нервы скотина потрепала, очень быстро и ловко уворачиваясь-отскакивая от ударов. Пришлось “подставляться” и ловить на рывке. Справился, но нервно, да и страшновато.
— Скотина, — оценил я изгвазданного себя. — Опять мыться. Хотя одежда подсохла. И я с тебя сниму шкуру, — предупредил я дохлого варана.
И задолбался. Убил нахрен свой тесак в ноль, да и фолдер от постоянных заточек грубым точилом ощутимо уменьшился. Шкура, хотя и не слишком толстая, но просто бронебойная, блин! Ну хоть обширный хвост скотины прихватил — он, со слов Снаффа, был деликатесом.