Вендетта

— Вы уверены? — Олсуфьев как обычно был безупречен. Аккуратно отложив перо в сторону, Адам Васильевич задумался. Провинцию Зеландия словно пожар охватывали восстания и бунты. А в Велюве население отказывается платить налоги. Приходили не слишком хорошие новости из Гааги и Амстердама. Но в Амстердаме сейчас находился Криббе, который был занят тщательной прополкой в рядах Ост-Индийской компании, но такие вещи, как бунты черни не должны были пройти мимо его внимания.

— Конечно, трудно не стать уверенным, когда едва ноги унес от обезумевшей толпы, и то, если бы не был верхом... — Ван Вист поджал губы, глядя на Олсуфьева, который по какой-то причине усомнился в его правоте.

— Что случилось поводом? Вы же понимаете, что подобные волнения не происходят сами собой, что-то их спровоцировало, — спокойно ответил Адам, лихорадочно прикидывая, как этой информацией можно распорядиться.

— Кажется какой-то инцидент то ли на верфях, то ли на ткацкой мануфактуре, — Ван Вист пожал плечами. Ему было не особо интересно, что там не понравилось черни. Его интересовал один вопрос, когда эти бунты подавят и все вернется на круги своя. — Кажется, какой-то отрок умер, — добавил он равнодушно. А Олсуфьев взял со стола колокольчик и несколько раз звякнул. Заглянувший в комнату лакей наткнулся на задумчивый взгляд этого русского, который все его представления о русских перечеркивал напрочь. Откуда ему было знать, что и в России Адама Васильевича считают немного не от мира сего.

— Принеси мне свежие газеты, — отдал приказ Олсуфьев, нахмурившись глядя на свое донесение. Когда он начинал писать, таких подробностей известно не было. Лакей вернулся быстро. Он уже уяснил, что, лучше не задерживаясь принести то, что Олсуфьев просит, иначе могут возникнуть проблемы.

Адам Васильевич взял газеты и журнал, принявшись их пролистывать. Но в газетах еще пока о бунтах написано не было, а в журнале промелькнула крошечная заметка о полыхающих в стране беспорядках в целом.

«Простой рабочий люд, гибнет от нужды и горя. Работные дома набиты битком. Упадок производства вынуждает владельцев выгонять работников на улицу»

Прочитав заметку, Олсуфьев прищурился. Получается, что эти люди бунтуют вовсе не потому, что с ними плохо обращаются владельцы производств, а потому что для них вовсе нет никакой работы. Это меняло дело. Он поднял перо и принялся описывать ситуацию, которая разворачивалась в Голландии.

— И что, вы не отдадите приказ, чтобы солдаты или те, которые прибыли с вами, или же те, которые заключили с компанией договор, подавили бунт? — его прервал возмущенный голос Ван Виста.

— Нет, я не уполномочен это делать, — ответил Адам, не отрываясь от своего донесения. — Я могу приказать солдатам действовать, если самой компании будет угрожать опасность от опьяненной кровью и жаждой насилия толпы.

— А вот его величество сумел бы справиться с ситуацией, — запальчиво произнес Ван Вист.

— Сомневаюсь, — покачал головой Олсуфьев. — Точнее, Петр Федорович, разумеется, сумел бы справиться, но не стал бы этого делать, все-таки Голландия не является ни частью Российской империи, ни принадлежит Гольштинскому герцогству, чтобы он мог вот так запросто распоряжаться на ее территории своими солдатами.

— Но немцы и австрийцы могут, — запальчиво воскликнул Ван Вист и тут же прикусил язык. Он не хотел говорить так много, просто так вот вышло.

— Как интересно получается, — Олсуфьев откинулся на спинку высокого кресла, в котором сидел. — Значит, вы не распоряжаетесь своими судьбами? Хочу вас огорчить. Вот прямо сейчас между немцами и австрийцами идет война. Так что, это очень большой вопрос, смогут ли они прислать сюда солдат для подавления мятежей. Разрешите задать вам вопрос, а где ваша армия?

— Эм, — Ван Вист закатил глаза к потолку, размышляя над этим вроде бы простым вопросом. — Во Фландрии. Под командованием Людвига Эрнста Брауншвейгского, пытается совладать с французами и выдавить отсюда этого выскочку Морица Саксонского. Но, даже, если бы она была здесь... Мятежи начались во всех провинциях, понимаете? Во всех! — Ван Вист заломил руки, а затем вытер лоб кружевным платком, внезапно успокоившись. — Такими делами занимается милиция, — осторожно начал он. — Из нее же формируются добровольческие отряды... Проблема в том, что они встали на стороны черни. Эти скоты недовольны, видите ли, высокими налогами и общим обнищанием страны. Как будто в том есть наша вина, что производство находится в упадке.

— Простите, а чья вина в том, что производство переживает спад? — Олсуфьев помотал головой. — Я не пойму вашу логику, господин Ван Вист. И кстати, его величество не любит, когда происходят подобные потрясения. Боюсь, что он прикажет закрыть здесь представительство компании и всех сотрудников пригласит в Петербург. Или в страны Ост-Индии, как вариант.

— То, что вы сейчас говорите, противоречит здравому смыслу, господин Олсуфьев, — насупился Ван Вист.

— Нет, здравому смыслу противоречит само устройство ваших Объединенных провинций, которые не понятно с кем объединены, и кто в итоге всеми этими провинциями управляет. Лично у меня голова идет кругом, когда я пытаюсь разобраться. — И Олсуфьев снова устремил взгляд в доклад, пытаясь вспомнить, что же хотел написать, потому что потерял нить своих рассуждений. Швырнув перо на стол, чего с ним никогда раньше не случалось, Адам Васильевич порвал так и недописанный доклад, и сунул обрывки в печь. — Мне нужно в Амстердам. Я должен с кем-то посоветоваться, потому что просто ума не дам, что нам со всем этим делать. — Он схватил колокольчик, а когда лакей заглянул, рявкнул. — Заложить карету, немедля. И вещи мои собрать. Я в Амстердам отправляюсь!

Ван Вист смотрел на него с задумчивым видом, что-то мучительно обдумывая, а затем осторожно спросил.

— Вы же не будете возражать, если я составлю вам компанию? — он чувствовал, что скоро здесь будет небезопасно, и семьи олигархов, которые и входили большей частью в совет директоров, могут подвергнуться нешуточной опасности, поэтому страстно хотел оказаться как можно дальше от провинции Зеландия.

* * *

— Господи, что же это творится? — Хельга с ужасом смотрела, как разгорается пламя, поглощающее ее дом. К счастью для соседей, он был каменный, и стоял особняком, поэтому практически не угрожал городу, так что мог спокойно себе выгорать внутри, бегущей по улицам Амстердама не было до него никакого дела.

— Что ты здесь делаешь? — услышав знакомый голос, Хельга едва не разрыдалась от облегчения. — Я же сказал, чтобы никто сегодня не смел выходить из здания компании! — Криббе выскочил сбоку из переулка, а с его любимой рапиры на землю упало несколько капель крови. Он где-то потерял плащ, а его камзол был разрезан в нескольких местах. Ленточка, обычно стягивающая его длинные темные волосы, пропала где-то на улицах Амстердама, и теперь темные пряди беспорядочно лежали на плечах, а при порывах ветра падали на лицо. Сейчас Гюнтер как никогда прежде был похож на удалого пирата. Хельга на мгновение залюбовалась им, но Криббе схватил ее за руку и слегка встряхнул. — Хельга! Пошли отсюда, быстро!

— Мой дом, Гюнтер, мой дом, — на нее нашло понимание того, что ей внезапно стало негде жить.

— Он тебе все равно не понадобится. Как только придут указания от его величества, я отправлю тебя в Петербург, — и Криббе потащил ее по проулку из которого выскочил, в направлении хорошо укрепленного здания компании.

Им навстречу выскочил какой-то тип с ножом в руке. Увидев Хельгу, он ощерился и рванул к ней, совершенно игнорируя при этом Криббе. То ли в запале не увидел его темную фигуру, то ли не обратил внимания. Но самому Гюнтеру тип был прекрасно виден. Он даже не останавливался, когда на ходу насадил типа на рапиру. Тип упал, тоненько завыв, а Криббе просто отпихнул его ногой с дороги и продолжил бежать к надежному укрытию. Когда они заскочили в приоткрытую дверь черного хода, которую открыл русский гвардеец, когда в окно увидел бегущего командира, дверь тут же захлопнулась и на нее лег тяжелый засов.