Венец терновый

А теперь наступило страшное время отмщения!

Юрий сознательно обманывал старого пашу на счет участи татар, хотя вряд ли это возможно, тот и умен, и умеет предвидеть. И прекрасно понимает, что когда у тебя преимущество и сила, то только последний идиот не реализует это, и не станет добиваться сокрушительной победы с уничтожением противника как такового.

Тут нет других вариантов, кроме одного – помножить неприятеля на ноль любым способом!

Война зашла слишком далеко, чтобы можно было уже остановиться, наоборот, требовалось самое радикальное решение дальнейшего существования «людоловов». Договариваться с крымским ханом просто бесполезно и бессмысленно – походы за невольниками и торговля ими стали основой бытия и сознания местных работорговцев.

Да разве можно договориться с волком, чтобы тот не резал овец?! Да проще перебить всю стаю и на какое-то время жить спокойно, пока в соседнем лесу не заведутся новые хищники!

После разгрома и пленения турок Ибрагим-паши, русские высадились на Керченском полуострове лишь частью сил. Остальные войска начали поход в Ногайскую степь, благо Арабатская стрелка совсем рядом. А там прошли до устья Салгира и переправились к нему через Сиваш по понтонному мосту – лодки с мостиками заранее перевезли на калиутах.

Первыми в Крым ворвались шесть тысяч запорожцев старика Сирко, который буквально помолодел за последние два года – исполнилась его давняя мечта уничтожить заклятых врагов, с которыми воевал всю свою жизнь. Сечевики получили изрядное усиление – три тысячи донских казаков повел атаман Фрол Минаев, а полторы тысячи слободских черкас возглавил полковник Лысенко.

Десять тысяч казаков страшная и сокрушительная, все сметающая на своем пути грозная сила!

Нынешние многотысячные армии совсем не походили на регулярные войска, а тем более несравнимы по духу ни со спецназом будущего, ни с казаками нынешнего времени. Именно осознание себя свободными людьми, крепко вбитые в голову каждого мысли о том, что ты слитная частица единого воинского братства – и позволяли нескольким тысячам казаков одерживать победы над многократно превосходящим по численности противником. Турки это хорошо усвоили на собственной шкуре, и там где они мимоходом давили европейские армии, с казаками несли серьезные потери при отсутствии, зачастую, даже мизерного результата.

Нынешняя война стала для татар фактически самоубийственной – теперь за вековую вражду приходилось расплачиваться кровью целого народа!

Противник, превосходя их по духу и выучке, имел самое великолепное для этого времени оружие, и очень хорошо умел им пользоваться. Да и какое может быть противостояние на открытой местности у простенького лука кочевника и штуцера в руках меткого стрелка?!

Да и те восемь тысяч стрельцов, что вошли в степь со стороны Керчи, мало чем отличались по духу от казаков – многие, познавшие рабство, кипели яростью. И по выучке казакам нисколько не уступали, прекрасно осознавая, за что воюют. Тем более, стрельцы привыкли к победам, и не раз видели спины бегущих в панике врагов. И вооружены превосходно, намного лучше «вольных» союзников. Противопоставить конным батареям «единорогов» с убийственной шрапнелью, и нарезным винтовкам «охотников», татарам просто нечего!

И грянула не война, а безжалостное истребление!

К стрельцам воеводы Григория Зерно, посаженных на коней, добавили и кавалерию – тысячу реестровых казаков, да пятьсот ногайцев мурзы Мехмета, что с радостью отправились грабить пусть единоверцев, но заносчивых и высокомерных крымских татар, с которыми они имели давнюю вражду, с длинным перечнем обид.

Сдавшиеся «союзники» турок, в подавляющей массе сербы и болгары, охотно присягнули своим освободителям. Вести их на новую войну Юрий не стал – необученные новобранцы на ней ни к чему.

Валахи и молдаване принесли клятву верности лишь на треть, а греки наполовину – люди умоляли отправить их домой после заключения мира, и Галицкий согласился, мысленно рассмеявшись.

Наивная простота!

Да после всего того, что произойдет в Крыму султан прикажет удавить или посадить на колья всех вернувшихся из плена воинов, что сдались своим единоверцам. И как только это простое соображение дойдет до мозгов вчерашних пленных, они поголовно останутся в его владениях, выбрав «землю и волю» – не они первые, и тем более, не последние.

А пока такие «возвращенцы» задействованы на строительстве укреплений, добыче железной руды и угля, и гребцами на галерах, что позволило начать комплектование новых корабельных команд проверенными кадрами – бывшими невольниками, что прежде ворочали тяжелым веслом на турецких мавнах и калиутах…

– Как видите, генерал, я свое слово держу. Вы хотели видеть Кафу? Она в полном вашем распоряжении, Петр Иванович. Я назначаю вас комендантом гарнизона, но это не значит, что вы сами, и ваши солдаты не получат положенную долю от крымской добычи!

«Мне не жалко поделиться с вами чужим добром, ибо я выигрываю», – Юрий внимательно посмотрел на побагровевшего шотландца. – «Семь тысяч московских солдат уже никогда воевать с нами не будут – просто дезертируют, или перейдут на нашу сторону. И хорошо будет, если обратно вернется их гораздо меньше – воевать с такими ветеранами хлопотно и накладно. А турки сократят их число – османы обязательно постараются вернуть Кафу с другими городами любой ценой. А зачем мне губить своих стрельцов, если на это есть московиты?! Надо только постараться заранее отделить зерна от плевел – сберечь нужных мне людей, и помочь верным царю Федору сражаться как можно дольше!»

Глава 13

– Ты не побоялся приехать сам, великий визирь Блистательной Порты Мерзифонлу Кара Мустафа-паша?! Как видишь, я держу свое слово – Крым мой! А род Гиреев или Гераев, на готский лад, уничтожен! Я обещал это сделать за убийство моей жены – и клятву исполнил…

– Не совсем, царь Боспора, король Готии и Червонной Руси, государь Новой Руси, автократор Феодоро и прочая, прочая, – к удивлению Юрия, великий визирь совершенно правильно произнес его титул, но на этом знания русского языка у него закончилось, видимо зазубрил перечень. И бородатый осман, с умными проницательными глазами, заговорил на татарском языке, которым Галицкий владел на достаточном уровне.

– Нуреддин Саадат Герай выжил в той резне, что учинили твои гяуры – и жаждет мести.

– Это он напрасно, я ведь могу рассердиться всерьез. Но раз он жаждет мести, то придется с ним покончить – тогда некому будет мстить! А заодно истребить ногайцев на левом берегу Днепра – это докучливые соседи, не умеющие держать слова. А насчет резни кто бы говорил – я сюда пришел во второй раз и не нашел свой народ – его вырезали полностью. Так что у нас правильно говорят, турок – долг платежом красен!

Юрий оскалился, он всеми фибрами души ненавидел рабовладельцев и считал, что единственной мерой наказания может быть только смерть. А так как во всех крымских кочевьях были русские невольники, то война пошла на истребление, безжалостная и беспощадная.

– Вы сеяли смерть кругом, торговали русскими рабами, истязали их – так что получайте отместку сполна. И это еще малая толика того, что вы заслужили! На моей спине, также как на лице, следы татарских плетей – так что я в полном своем праве!