Венец Венеры

Помолчали, он с удовольствием вдыхал запахи моря, дерева, смолы и дегтя, парусины - корабля, навигации - никакого противного тленного и гнилого! Ха, на каракке Апфии вечно шныряла команда морских котиков - натуральных котиков, числом в семь наглых, жадных до крысиного и мышиного мяса пушистых рож. Бедолаг совсем редко кормили мясом, они питались рыбкой и тем жутким пойлом, которое изобрели Костик и Лешка - они обожали кошек и котов - в молоко вечно добавлялась свежая кровь, мед, настой шиповника и немного муки, и даже шоколад могли покрошить заботливые девочки своим любимцам! Любимцы знали свое дело - никаких крыс и прочих мерзавцев на кораблях атлантов никогда не водилось, во всех портах пушистики уходили размяться и погрызть местных крысок и мышек, поцапаться с местными задаваками, и пошустрить по местным кошечкам. Но коты всегда возвращались - что-то они соображали свое кошачье о времени стоянки кораблей, редко приходилось их запирать, только если на кратковременную стоянку заходили каракки в порты.

– Иди, займись делом, Алекс, спой им, - приказала капитан.

Это было дело правильное и нужное, признал Лешка и отправился веселить девчонок и поднимать им боевой настрой - догадались! Они как чуяли своими тупыми мозгами - никакой лирики он еще не переводил, да и смешно было петь мальчишкам и девчонкам восьмилетним «про любофь», вот и правильно, сейчас не провоцирует жар между ног.

«Блин блинский, как они подросли, это же секс-бомбочки натуральные - взорвут на раз, и твои яйца улетают к небесам!» - подумал Лешка и принялся самого себя отвлекать от похотливых мыслей, запевая бодрое, шальное и дурное про войну и всякие смелости и доблести:

«Болтом вам прилетело и тю-тю, эгей!

А я своей подружке говорю: Эгей!

Сидел бы в своем граде противный грязный дядя,

И мы бы экономили болты! Эгегей!

Не напастись болтов на итютю! Эгей!

Но есть у нас отличные ножи! Эгегей!

Не прячьтесь в своем стане, мы вас везде достанем,

И мерзким гадким итютю не жить! Эгей»

Песни были и более замысловатее и более красивые - настоящие, честные рок-хиты, но вот про придурков мерзких «Итютю», Лешка сочинил на некий общий дурацкий мотивчик какой-то простенькой песенки, которую даже не помнил толком, что-то там было про: «С какого парень флота, с какого парохода и на каких морях ты побывал моряк?» Он даже мотив той песенки не повторял, просто нечто подобное простенькое сообразил для безалаберных слов для юных арбалетчиц, а оно вышло забавно - амазонки обожали эту песенку. «Итютю» у них стало неологизмом, этим презрительным словом они обзывали неудачников мальчишек и прочих недотеп и придурков: «Вали отсюда, итютю мелкий, от тебя смешно».

На пару часов каракка превратилась в плывущий бедлам, перевозящий хор имени Чарли Чаплина - все дружно подпевали, постукивали в походные там-тамчики и побренькивали в звенелки и бубенчики, обошлись без флейт - там были особые у моряков суеверные заморочки по поводу свирелей и прочих духовых - но и так было весело и бодро.

Пошумели, покуражились, потом перекусили шоколадками и сухариками с пеммиканом, запив его пеммикановым бульончиком, посетили гальюн по нужде, и дружно стали готовиться к главному номеру их программы - ночное десантирование на берег и марш-бросок до Задара, с последующей атакой.

Осадка у каракки была приличная - под два метра - загрузка была полная, избыточная. Бросив якорь в заранее разведанном месте, Апфия дала команду своим деканам, и амазонки скользнули по канатам с борта прямо в теплые летние воды Адриатики. У амазонок были особые доспехи, по большей части кожаные, довольно надежные, хотя стальные вставки прикрывали только грудь и живот. Сталь была зачернена мастером Аматовым, на лица девочки нанесли боевые узоры, специальными цветными мазями - косметика была потрясающая, создавая иногда восхитительные образцы: ужасающие, но притягательные своим женским обаянием облики молодых воительниц. О, с косметикой наши девочки учились работать с детства - тоже постоянно тырили себе в аптечки с учений мазь-краски, и наводили своим подружкам красоту, пока не прошли первые уроки «менделеевки», получив первые знания о началах практической химии, в числе которых были рецепты правильных составов для основы маскирующих мазей.

На головах у амазонок были стандартные шлемы легионеров, но опять же исполненные более тонко, украшенные какими-то завитушками и резьбой. Странно это было, девочки росли как мальчики, без пощады их гоняли на физкультуру, на боевые единоборства, на другие упражнения - конечно, с грамотным пониманием их качества нагрузок и тонкостей организма. Девочки вырастали дерзкими и смелыми непоседами и воительницами, но при этом, они были склонны более мальчишек заниматься полезным трудом по хозяйству. Полезным для себя родимых во вторую очередь - девочки хорошо зарабатывали трудовые денежки, серебряные лабрики они тратили щедро - опять же на себя любимых, заказывая у мастеров и помощников мастеров лучшее, личное, не стандартное вооружение и персональные модели доспехов.

Но был и особый прикол с амазонками, который в свое время напрочь снес крыши у парней. Дело было в том, что первой женой у Вити Павлова была индеанка из племени поутан. Елена Павлова затачивалась на «министра всего и всякого хозяйства», она была домашней, очаровательной мамой всем детям, но довольно скоро освоила грамоту, сложный счет и стала заправлять экономикой Атлантиды уверенно и крепко. Работала она легко и органично, как и полагается американским скво - на самом деле женщины рулили всем хозяйством индейских племен и мужиков ставили на место запросто. Конечно, воспитанниц своей подруги и со-супружницы Апфии она обожала особой любовью и немало им поведала тонкостей о жизни в лесах северной Америки. И вот от неё и повелась особая мода - мода причесок у амазонок. Стоило догадаться - девочки брили виски и щеголяли ирокезами! Они не принимали длинные волосы совсем. Но уже в Англии Лешу убили и дополнительные украшения, которые завели себе амазонки - они себе повадились делать татуировки на бритых участках головы - отмечая число убитых «итютю». Звездочки они себе набивали на висках! Орлики обозначали собой значимых убитых врагов. Не стеснялись они и набить какие-то потешные мордочки уж точно «итютю» - Леше объяснили, что это были совсем никчемные враги, трусы и обгадившиеся, но не всегда ведь везет, сегодня попался трус, завтра достойный враг - бывает. В любом случае, если бы нормальный европейский мужик увидел амазонку без шлема, который скрывал и необычный ирокез и татуировки на голове - он бы обделался, причем и обкакался бы и обписался на месте, случись с ним внезапное явление такой неземной красы. Леша сохранял спокойствие только потому, что панками его было не удивить. Главное, девочки берегли мордочки и ушки - Лена Гранада, уже отрастила себе немного волосы и выглядела вполне приличной, привычной коротко стриженой вчерашней рабыней служанкой. Но татуировки у неё были - Лешка рассмотрел их, усмехнулся над боевитостью молодой агентессы.

Утро уже потирало свои лапки, сонно осматриваясь по сумеркам побережья, и ежилось немного от прохлады. У нашей фурии все было исполнено загодя, грамотно, коварно, подло - по настоящему, по результатам активной разведки местности. Её коммандеры, морские диверсанты и разведчики, мальчики абсолютно безбашенные, но и хладнокровные, как обитатели морских глубин, нашли удобное место для стоянки, проложили незаметную и аккуратную тропку для своих сестер, и доставили подробные планы Задара.

На берегу амазонки не толпились - группками сразу уходили по тропинке вглубь леса, чтобы занять свои места, отмеченные на картах деканов легат-капитаном.

Леша со своими диверами и Апфия с тремя поразительной красоты и наглости телохранительницами сошли на берег последними. Кстати, она давно уже поступила правильно - из своих сотен девочек сразу выбрала самых красивых девчонок, которые обещали расцвести в сногсшибательных красоток - их она приблизила к себе, отдалив от остальных воспитанниц, чтобы не возникало всякого лишнего и ревнючего в головах. И скоро девочки плакали, быть телохранителями и подручными у фурии Эллады было тяжким трудом, заботой мрачной и тяжелой, уже сейчас любая могла запросто провести каракку до любого порта Средиземноморья, но никаких шансов стать капитанами им не светило - амазонки, это стал особый случай. Вообще ничего европейского, эллинского, классического - никаких вольных поскакушек верхом и пренебрежения к мужчинам. Это выросли какие-то индейцы в кожаных штанишках на тропе войны, простые как сучки деревьев, вредные, опасные, вечно норовящие внезапно тебя ранить - примитивные до жути. Есть свои, и есть остальные. Свои - родные, а остальные - враги. Воинствующий фоминизм они понимали просто, да они его и не понимали совсем, просто по его заповедям жили - так никто толком не парится за состав воздуха, которым дышит, он просто дышит и живет.

Высадились амазонки на юге от Задара в районе Вороньего озера, там уже можно было спокойно подойти к берегу, выше, северней перед портом стоял преградой целый маленький архипелаг островков, нельзя было подобраться незаметно. По самому берегу шла старая хорошая римская дорога, но на ней было четыре поста - по одному на пять километров. И это были хорошие крепкие каменные замки - невысокие но надежные стенами укрепления. Задар знал, что с юга всегда можно ожидать пиратов и мерзавцев всех сортов и родов, он был готов к нападению. Но нашим бешеным козам все эти дороги и удобства были ни к чему - они неслись тенями по тропке вдали от дороги, и участь города была уже решена. Разворачивали подразделения и боевые группы бегом, без всякого грохота и лязга, свойственного современной пехоте, но не легионерам Атлантиды, ни амазонкам, которые отлично знали что это такое: «попрыгать перед выходом на операцию».

Лешка с наслаждением вдыхал запах честной суши, сухой, свежий сосновыми ароматами, еще чем-то приятным лиственным и травяным - не душно было, утренне свежо и сладко, и предвкушение уже чуть поколачивало, адреналин был готов сорваться с поводка.

«Ага, - прошелестела рядом подруга.
– Есть своя радость от суши. Потом мясца добудем, сообразишь шаш-лык». «Это точно», - согласился с ней Зубриков, а пройдоха Никитос, самый недисциплинированный из его парней, но бог во взрывчатке и минерству, крот от рождения - почавкал негромко, предвкушая пиршество.