Венецианский купец
Шрифт:
Договорившись с капитанами также о процедуре сдачи вооружения, поскольку его нужно было не просто побросать в одно место, но тщательно почистить и завернув в сухую ткань складировать там, где будем мало влаги. Этим и продажей трофеев они займутся сами, поскольку и получали своё полное жалование за это, чтобы снять с меня большинство рутинных задач. Когда мы согласовали с ними все пункты, подписали договор, оставив у себя экземпляры, довольные люди, низко кланяясь отправились по своим кораблям, и мы продолжили путь домой.
Когда галеры входили в порт, сначала было мало зевак, зато когда рассмотрели родовой баннер, на пристани очень скоро стали собираться много горожан, которые кричали и приветствовали меня. Так что когда мы причалили, разместившись
Я подошёл к нему, поклонился и сказал.
— Я дома, отец.
— Венеция приветствует своего героя, — с улыбкой ответил он, показывая рукой на народное ликования, — имя Витале Венецианца стало многим известно далеко от родного города. Слухи один невероятнее другого приходила к нам из далёкой Англии. Надеюсь ты поведаешь нам, что из них правда, а что ложь.
— Конечно, вечером буду тебя ждать дома, — я склонил голову перед дожем, — а теперь позволь, я бы хотел увидеться с матушкой.
— Она будет счастлива тебя видеть, — он дал мне разрешение идти, а сам зашагал обратно во дворец.
Я же, под шум и приветственные крики людей, раскланиваясь и посылая воздушные поцелуи, направился к лодке. Народ стоял так плотно везде, что мне пришлось в прямом смысле протискиваться через них, при том что меня пытались потрогать или поцеловать.
— Еретик! Смерть тебе! — внезапно передо мной оказался человек, в монашей рясе и с взлохмаченными волосами, который трижды ударил меня в грудь стилетом.
Металл звякнул о поддетую под одежду кольчугу и на всякий случай выпущенную броню из браслетов, только без капюшона. После множественных экспериментов казалось, что длину раскатки тонкого материала можно было регулировать, так что я почти всегда теперь носил под одеждой броню, которую мне подарил взрослый я из будущего. Она держала удары всего, хотя конечно боль от особо сильных ударов чувствовалась, несмотря на то, что эта броня как — то распределяла силу кинетического удара по всей своей поверхности, а телу доставалось совсем чуть-чуть, но всё же синяки были не такой большой проблемой, как если бы меня проткнули насквозь. Вот и тут, когда на меня напали, я лишь почувствовал, как в меня тыкают тупым предметом и пока он не понимал, почему я всё ещё стою и не падаю после его ударов, я вытащил из-за спины свой кинжал, и ударил его в живот, резко дёрнув руку влево и вытаскивая лезвие из раны, ещё и вытер его о одежды нападающего, убирая оружие обратно в ножны.
Пока монах удивлённо смотрел, как из его пропоротого живота вылазили кишки, я запрыгнул в лодку, приказав как ни в чём не бывало, отвести меня домой.
Ничто не могло мне испортить настроения, даже это досадное происшествие. Я всё ещё удивлялся, почему до сих пор при моём образе жизни на меня никто не покушался. Так что атака фанатика даже как-то успокоила меня, значит всё было в порядке, мир всё тот же. Выяснять кто за ним стоит я даже не собирался, круг тех, кому я наступил на хвост был столь обширен, что даже узнавать кто его надоумил на это, было просто жаль времени, поскольку своих врагов я и так знал наперечёт.
На пристани дворца меня уже ждала мама, в нетерпении прохаживаясь между каменных изваяний, так что появление моей лодки заставило её плакать и смеяться одновременно, в нетерпении дожидаясь, когда я упаду в её объятья.
— Сынок! Сынок! — причитала она, опустившись на колени и прижимая меня к себе.
— Рад вас видеть матушка, вы всё также молоды и прекрасны, — я поцеловал её в лоб, обнимая в ответ.
Она, взяв меня за руку повела во дворец, который я как заметил сильно преобразился. В нём был произведён ремонт, ограда повысилась метра на полтора, а также появилась часовня, высотой с сам дворец. Графиня не расставалась со мной ни на миг, даже когда служанки переодели меня и протёрли
всё тело влажными полотенцами, чтобы освежить с дороги. Затем мы отправились пообедать, и она всё время сидела рядом, словно боялась, что я сорвусь и снова куда-то убегу. Жуя и протягивая руки к десятку различных блюд, что натаскали нам повара, которые и сами стояли в дверях, утирая слёзы, я рассказывал сильно сокращённую версию своих приключений.Мама долго хохотала над моим заговором с королевой-матерью против бездетности короля Ричарда, долго плакала когда рассказывал о смертях французских рыцарях и последующем изгнании из страны. За разговорами мы не заметили, как наступил вечер и к нам вскоре присоединился отец. Пришлось снова уже для него пересказывать ещё более сокращённую версию событий, заодно поведав, как меня подвёл его знакомый купец из Англии не давший денег, а такжео своём долге перед королевой-матерью.
— Как капитаны продадут трофеи, сразу отдам тебе всё, — заверил я его, на что он хмыкнул, переглянулся с мамой и ответил, — в этом нет нужды, я уже забрал из твоей сокровищницы всё, что потратил на твои путешествия. Ты мне ничего не должен.
— Моя сокровищница? — выхватил я главное, — с каких это пор?
Он ещё раз переглянулся с мамой, и поманил меня за собой. Они пошли вместе, а я вслед за ними. Спустились глубоко вниз, и прошли семейную сокровищницу, откуда я обычно брал деньги или подарки для уважаемых людей. Только в этот раз мы прошли мимо неё.
— Пришлось перестроить часть подвала, — прокомментировал он, отдавая мне связку ключей, — теперь это твои помещения.
Открыв тяжёлую, обитую металлическими полосами дверь, я увидел десять больших и пять сундуков поменьше. Переведя при этом взгляд на отца.
— Открой.
Пришлось мучатся, подбирая из связки нужный ключ, но когда я открыл один из больших, то увидел, что он полностью забит серебряными монетами, и как я правильно догадался, в более меньших ларцах оказалось золото.
— Откуда столько? — удивился я, непонимающе посмотрев на него.
— Спроси об этом своего торгового партнёра Франческо Бадоэра, — он пожал плечами, — где-то несколько месяцев назад он пришёл ко мне и потребовал забрать у него твои деньги, сказав, что просто уже не знает, где их хранить, опасаясь за сохранность.
— А-а-а земля! — вспомнил я, наше совместное дело, — что? Так хорошо продаётся?
Мама с папой переглянулись.
— Похоже и нам есть что тебе рассказать, — хмыкнул отец, — как бы это помягче тебе сказать. Видишь ли венецианский грааль стал настолько популярен и востребован, что вначале и правда продавался лишь при церквях, но толпы прибывающих в город людей со всех концов Италии стали такими огромными, что вскоре ввели ограничение на продажу не более десяти граалей в одни руки. Это спровоцировало ещё больший ажиотаж и вскоре к нам приплыли делегации от целых купеческих гильдий разных стран, которые договорились с Франческо о выкупе огромных партий. Всё это безумство закончилось только несколько месяцев назад, когда все лавки закрылись, поскольку объявили, что вся священная земля с Голгофы распродана и больше её не будет. Эта новость чуть бунт не спровоцировала, а цена на уже проданные коробочки едва ли не в три раза выше взлетела в цене. Такого бардака, который вы устроили с домом Бадоэр я давно уже не видел, пришлось увеличить количество городской стражи в десять раз и только недавно город вернулся к прежней жизни, хотя конечно желающих купить себе венецианский грааль ещё осталось большое количество.
— Завтра утром, нужно его навестить, узнать насколько я стал богат, — я закрыл сундук с серебром обратно на замок.
— Только Витале, есть одна новость, которую тебе тоже нужно знать, перед посещением их дома, — смутился отец, — даже не знаю, как сказать.
— Когда в церквях объявили, что ты отлучён от церкви, Франческо расторг помолвку со своей дочерью, — досказала за него мама, — но нами было решено из-за вашего торгового партнёрства, не объявлять ему кровную вражду, пока ты сам с ним не поговоришь.