Венера из меди

– Неправильно, Зотика. Я знаком с бедностью, тяжелой работой и голодом. Я то и дело испытываю крушение иллюзий. Я сталкиваюсь с насмешками со стороны как самих богатеев, так и рабов этих богатеев. Предмет моих желаний так же далек от меня, как от любого несчастного, прикованного к жалкой каморке истопника при бане…

– Каких желаний? – потребовала она, но предмет был уже слишком личный для меня.

Мы были все еще в столовой, и я собирался уходить, но Северина, казалось, хотела задержать меня.

– Мне, кажется, нравится разговаривать с тобой, – проворчала она. – Это у тебя такой метод изматывать людей?

– Если позволишь подозреваемому расслабиться, никогда не получишь значительного результата.

– Меня беспокоит, когда ты откровенничаешь!

– Сударыня, это беспокоит и меня!

Она внезапно улыбнулась. Такую улыбку я и раньше видывал: опасное оружие женщины, которая решила, что мы были бы особыми друзьями.

– Сейчас я скажу тебе, – пообещала Северина, – настоящую причину, зачем я ходила к астрологу. Надеюсь это поможет тебе, потому что я волнуюсь за Нова…

Я наклонил голову набок, показывая, что не принимаю ничью сторону.

– …У него есть враги, Фалько. Нову угрожали, и угрозы сопровождались необъяснимыми несчастными случаями. Это началось еще до того, как мы с ним познакомились, и это недавно повторилось опять. Я консультировалась у Тюхе об этой угрозе, он в курсе – фактически я там была от его имени.

Я скрыл усмешку. Она не знала, что я видел, как она заказывала надгробную плиту для этого несчастного.

– Кто эти враги? Что конкретно они ему сделали?

– Ты поможешь нам?

– Я говорил тебе; я не могу работать для разных клиентов одновременно.

– В таком случае Нов не хотел бы, чтоб я говорила что-то еще.

– Ваш выбор.

– А что он может сделать? – крикнула она, изображая беспокойство.

– Лучший способ обращаться с врагами – подружиться с ними.

Глаза Северины встретились с моими, высмеивая мой благонравный ответ. На мгновение мы разделили опасное чувство близости.

– Хорошо, признаю, лучший способ – подкупить их.

– Фалько, если ты не хочешь нам помочь, так хоть не превращай все в шутку!

Если она лгала, то она была потрясающей актрисой.

Но я не исключал возможности, что Северина была лгуньей.

XXVII

Я провел день на Форуме, выслушивая пыльные старые слухи, которые страдающие маразмом ораторы с Ростров 96 выдавали за новости. Затем я пошел в свой гимнасий 97 потренироваться, принять ванну, побриться и послушать действительно свежих сплетен. После чего уделил свое внимание личным делам: посетил мою ма и моего банкира. Это было нелегко и по обычным причинам, а тут еще я выяснил, что обоих изводил своими посещениями Анакрит, Глава Шпионов. Его внимание становилось серьезной проблемой. Анакрит официально объявил, что Дидий Фалько сбежал из тюрьмы. А когда моя мать возразила, что мол она внесла поручительство, Анакрит исправил формулировку так, что теперь я был еще и сбежавшим из под залога.

96

ростра (лат. rostra) – ораторская трибуна на Римском Форуме.

97

гимнасий (лат. gymnasium) – площадка или строение для гимнастических упражнений.

Ма была очень расстроена. А еще было досадно, то, что меня представили перед моим банкиром как ненадежного типа. Ограничение моего кредита в будущем было действительно грязным трюком.

После того, как я успокоил свою мать, я почувствовал необходимость, чтоб кто-нибудь утешил и меня, таким образом я направился к Капенским воротам. И снова неудача: Елена была дома, но вместе с ней там была и половина состоятельной родни Камилла – сенатор давал прием по случаю дня рождения какой-то престарелой тетушки. Привратник, который мог понять по моему неофициальному наряду, что меня не удостоили чести быть приглашенным, позволил мне войти, только чтоб получить удовольствие, наблюдая, как меня снова вышвырнули наружу слуги.

Елена появилась из приемной залы, успокаивающая мелодия флейты звучала позади нее, прежде чем она закрыла дверь.

– Извини, если это неудачное время…

– Это что-то вроде события, – заметила Елена холодно, – видеть тебя вообще!

Дела шли неважно. Утро у Северины лишило меня желания шутить. Я устал; я хотел, чтоб меня успокоили и со мной понянчились. Вместо этого Елена упрекала меня, что мол я, возможно, был бы приглашен на вечеринку, если бы был рядом прошлой ночью, когда ее отец все организовывал. Помимо приятного известия, что ее отец забыл о дне рождения тетушки до самой последней минуты, я так же заметил, как Елена была смущена, не зная, когда она сможет снова увидеть (если вообще сможет) своего неуловимого поклонника.

– Елена, сердце мое, – извинялся я подобострастно, – везде где я, и ты там…

– Дешевая философия!

– Дешевая – значит простая, простая – значит истинная!

Дешево означает просто неубедительно. Она сложила руки:

– Фалько, я женщина, таким образом я считаю, что моя верность будет считаться как само собой разумеющееся. Я знаю, что мое место – ждать, пока ты валяешься дома пьяный, или больной, или и то и другое вместе…

Я сложил свои руки как обычно, неосознанно имитируя ее. Зловещий синяк чуть ниже локтя, должно быть, стал видим.

– Елена, я не пьян.

– На тебе следы драки!

– Я в порядке. Послушай, не противься. Я глубоко увяз в этом деле; у меня есть проблемы, но я могу с ними справится…

– О! Я забыла, – усмехнулась она, – ты же мужик! Самая мягкая критика будит в тебе худшие черты…

Временами я задавался вопросом, о чем я думал, позволяя себе терзать откровенной фурии без чувства времени. Так как я был не при исполнении обязанностей, и возможно, не подготовлен к вероятным неприятностям, я позволил себе упомянуть это, затем добавил очень риторическое описание излишне поспешного на выводы языка ее светлости, ее горячий характер и полное отсутствие веры в меня.

Наступила тишина.

– Марк, скажи мне, где ты был?

Ее тон подразумевал, что она в плохом настроении. Я окинул ее критическим взглядом; дурное расположение духа Елены выражалось в наряде: на ярко карминовое платье было наброшено ожерелье из стеклянных бусин в виде головок гиацинтов, и в таком виде она бесстрашно отправилась развлекаться в шумной компании. Я собирался ответить ей недовольным подшучиванием, когда некий молодой человек вышел из зала для приема.

В честь дня рождения тетушки сенатора он надел тогу, чей роскошный ворс бросал упрек моей вытертой лоснящейся повседневной тунике. Сияющий венок украшал его завитые волосы. У него был строгий вид аристократа, который большинство женщин считает привлекательным, даже если этот эффект происходил из за феноменальной надменности.

Он ожидал, что Елена представит нас. Я знал ее лучше; она была раздражена, что ее прервали. Я улыбнулся ему, демонстрируя терпимость:

– Добрый вечер. Член семьи?

– Приятель моих братьев, – вмешалась Елена, быстро оправившись.

Этот аристократик смотрел с подозрением на мое присутствие, но она дала ему распоряжение в своей обычной манере:

– Мы с Фалько обсуждали дела, если ты не против.

Успокоенный, он вернулся в приемный зал.

Я подмигнул Елене:

– Приятель братьев, а?