Венсеремос!
Шрифт:
Подрывное дело с упором на борьбу с пехотой и автомобилями. Вряд ли кому из них предстоит ставить противотанковые минные поля, а вот растяжки, импровизированные осколочные мины, ловушки — в обязательном порядке. Ну и принципы разминирования, куда ж без них.
Практика вождения легковых и грузовых, с экстремальными фишками — а ну как придется от погони уходить? Полевая медицина, основы диагностики — в горах, джунглях и сельве полно смертельных болячек, их нужно уметь распознавать вовремя. Основы выживания в тех же горах, джунглях и сельве, что можно и чего нельзя сожрать, как обсушиться под трехмесячным ливнем, как уберечься от опасных животных и растений, крыша из подручных средств и каша из топора.
А еще — навыки организации и конспирации,
И субботники-минка, в помощь населению Тараты. Совсем ведь нехорошо, если милисианос окажутся хуже, чем американские инструкторы полтора года назад. Вот и построили вторую школу, больничку, отремонтировали насосную станцию городского водопровода… Водители в качестве практики развозили местный товар, медики вели осмотры, учителя и студенты занимались с детьми.
Ну и обучение боевой работе, само собой — тактика налетов, поиска, организации засад и секретов, а также их обнаружения. Бой в городе, зачистка, отрыв от преследования.
Принципы управления малыми группами ввели по требованию Васю, категорически не принявшему идею о том, что любой партизан суть прирожденный командир. И все это с упором не только на применение, но и на методику обучения, ибо большинству выпускников предстоит стать инструкторами.
Глядя на такую разнообразную программу, новички испытывали естественную зависть, поскольку их нагружали в основном маршами, переходами, забегами… Вот эта зависть и прорывалась:
— Я уже командовал группой! И компартия направила меня сюда учиться, а не бегать!
Ну да. Как там испанские анархисты говорили «Полевой телефон? Зачем мне полевой телефон? Я в поле буду воевать, а не по телефону говорить!»
— Хорошо, — Вася серьезно кивнул, — товарищ…?
— Альфонсо!
— Хорошо, товарищ Альфонсо. Завтра с утра у вас боевой выход, я с вами.
Группа колумбийцев бурчать начала уже через полчаса — и подняли ни свет ни заря, и пожрать не дали, и выкладка, как оказалась, на боевом выходе потяжелее, чем на КМБ. Ну с пожрать все просто — у каждого к поясу прицеплен целлофановый пакетик, в нем слегка разведенная водой смесь яичного порошка, сахара и рисовой муки. За полчаса бега все смешивается и взбалтывается, остается только выдавить в рот. Дешево и сердито, и костров разводить не надо. А как задание выполнят — можно и горячей пищей заняться.
Вот через полчаса товарищ Альфонсо начал сдавать — хватался за бок, хрипел, семенил…
— Что с тобой? — быстро сместился к нему касик.
Альфонсо только зубы сжал.
— Знаешь что, компаньеро, если ты из-за ложной гордости тут сдохнешь, революции это не поможет. Что с тобой?
— Колет… в боку… дышать больно…
Такие симптомы многажды случались на тренировках дяди Миши — печень реагировала на нагрузки.
— Слушай и делай: пересиль себя, вдохни как можно глубже, и беги, не выдыхая, насколько воздуха хватит. А потом еще раз, и еще.
Колумбиец только глаза вытаращил — ну явную же хрень советуют! Но разводить теоретический диспут с обоснованиями на бегу некогда и Вася попросту рявкнул:
— Давай! Делай!
Альфонсо скривил рожу, хватанул воздуха, надул и без того округлые щеки и наддал. А потом еще и еще, как сказал касик. И даже догнал основную группу.
На коротком привале Вася проверил, чтобы все закинули в рот листья коки — тут высокогорье, без стимулятора недолго и выдохнутся.
— Ну вот зачем нам это? — продолжил фронду малость пришедший в себя студент.
— Как зачем? Тренировка и подготовка!
— Да у нас условия совсем другие! Нет такой высоты, зато джунгли! Мы, вон, в резиновых сапогах воюем!
— Хм… Логично, — согласился касик. — Пожалуй, вашу группу надо перевести в школу под Санта-Крусом.
— Зачем???
— Там сельва, точно как в Колумбии. Ладно, полежали и хватит. Группа, подъем, вперед!
Часа через четыре изматывающего марша они оказались в пуне, поросшей невысокими кустарниками и почти без деревьев. Там-то,
в неглубоком распадке между двумя гребнями, Альфонсо мастерски завел группу в засаду. Пулеметчики грохнули холостым залпом, колумбийцы залегли и начали отползать.— Отбой! Группа уничтожена!
После возвращения в лагерь насупленный и серьезный Альфонсо подошел к инструкторам:
— Что мы сделали не так?
Вася отвел колумбийца в сторону, чтобы не задевать его самолюбия.
— Первое, не выслали дополнительных дозоров, когда оказались в пуне. Второе, проворонили засаду. Третье, залегли, а на ровном месте вас условно выкосили пулеметами.
— А что было делать???
— Атаковать.
— Но почти все погибнут!
— Да, погибнут. Но кто-то выживет и задача командира выбрать между двумя хреновыми вариантами — гибелью всех и гибелью почти всех.
— А хороший вариант был? — мрачно спросил Альфонсо.
— Был, но для него надо пройти весь курс.
— Но мы хотим сражаться!
— Понимаешь, — Вася обнял упрямца за плечи, — в идеале партизаны вообще не должны сражаться.
— Как это?
— Нас мало, военных много, прямые сражения быстро обескровят герилью.
— А что же делать?
— Бить мелкие группы, большие лишать снабжения, ликвидировать органы власти и так далее. Иди, не бузи больше, всему свое время.
Когда курсант удалился, Вася поправил пояс с кольтом и двинулся к радистам, рассуждая по дороге о колумбийцах. Если они коммунисты, да еще партизаны, то они наверняка из ФАРК — Революционных вооруженных сил, тех самых, что кошмарили страну аж пятьдесят с хвостиком лет. Да и после официального роспуска часть бойцов не сложила оружия. И ФАРК — хороший пример, почему партизанскую войну без опоры на государство (Вьетконг, например, опирался на Северный Вьетнам), надо выигрывать быстро — как Фидель, за два-три года. Если борьбу затягивать, то неизбежно встанет проблема финансирования, война, даже партизанская, дело дорогое. И появляются всякие сомнительные способы — то обкладывают «революционными налогами» наркодельцов, а то и сами начинают приторговывать дурью… А бешеные бабки ведут к разложению — полевыми командирами становятся ребята резкие, такие считают, что «право имеют», а кто с этим несогласен, может и на прокорм местной фауне отправиться. Следом костенеет иерархия и лидеры, уже не скрываясь, носят золотые пистолеты и катаются на «мерседесах», на словах выступая за революцию, но по факту строят квазигосударство, до одури похожее на то, с которым борются. Спору нет, простым людям на партизанских территориях живется попроще, но что, если такие руководители, привыкшие к своему исключительному положению и практически вседозволенности, возьмут-таки власть? Нет, надо все делать быстро, пока отрицательные стороны герильи не успели отравить людей. Только вот как все время выигрывать быстро? Если удалось на Кубе и в Боливии, совсем не факт, что получится в Колумбии и Аргентине…
До радистов Вася не дошел.
Уже почти у радиоцентра его перехватила еще одна группа курсантов, с нескладным и длинным как флагшток парнем во главе:
— Товарищ Амару!
Вася обернулся — не новички, венесуэльская группа.
— У нас просьба!
— Давайте, — нестандартные вопросы, которые не смогли решить инструктора и начальство «Школы милисианос» несли к Че и Васе, как высшим авторитетам.
— Мы хотим назвать свою организацию «Революционное движение Тупамаро»! — выпалил длинный.
Вася несколько оторопел:
— Так называйте, просьба-то в чем?
— Ну… вроде как вашим именем… так сказать, с благословения…
Вася чуть не заржал:
— Да бог с вами, какое благословение? Имя-то не только мое. Вон, уругвайцы прекрасным образом именуются «тупамарос», называйтесь, как удобнее.
— Но вы не возражаете?
— Не возражаю.
— Ура!
И группа скрылась среди бараков школы — вся, за исключением длинного, коего поймал за рукав касик.
— Скажи мне, сколько людей из твоей группы до сегодняшнего дня знали мое имя?