Верь мне

Дай докурить… Дай…

Саша же на мой неуверенный ультиматум реагирует тяжелым и многозначительным вздохом. Без слов подхватывает меня на руки и несет в спальню.

– Остановись сейчас же… – шокируя саму себя, шлепаю его ладонью по плечу. – Ничего не будет… Я не поддамся! – выпаливаю, а ему хоть бы что! С каменным лицом продолжает шагать. – Ну, все… Все, Сань… – касаясь пальцами подбородка, заставляю его повернуть голову в мою сторону. – Все…

А что «все», и сама не знаю. Его карие глаза торопливо исследуют мое лицо. Вижу в них отлично знакомый обезоруживающий блеск похоти. И понимаю, что сегодня все будет иначе. Но не потому, что Георгиев готов, как раньше, полностью отпустить себя, а потому что я сама хочу ему это позволить.

Если в прошлый раз мы по большей части занимались любовью, то сегодня между нами со старта клубится темная требовательная страсть. Вот почему я весь вечер боялась смотреть на него… Чтобы не выдать себя.

Я не могу думать… Не могу сопротивляться своему телу… Не могу хоть немного снизить градус кипящего во мне возбуждения…

Когда мы оказываемся в полумраке спальни, я еще пытаюсь с ним справиться. Думаю, раз не видно ничего, должен быть спад. Но никакого снижения ощущений не происходит. Сердцебиение, напротив, учащается. И кровь начинает бешено и пьяняще пульсировать по венам.

Саша ставит меня на пол и, отшагивая, включает верхний свет. Стягивая футболку, взъерошивает по ходу действия волосы. Пока берется расстегивать ремень, смотрит из-подо лба с тем самым вызовом. Несомненно, нагло. В своей чертовой манере! И вместе с тем… Горит потребностью, которую я неспособна игнорировать.

Со вздохом отворачиваюсь от него. Но только затем, чтобы подойти к окну и задернуть шторы. Управившись с этой миссией, замираю.

Слух обостряется, будто вознамерившись сию секунду довести меня до критической точки безумия. Звяканье пряжки, скрип молнии, шорох ткани – все это оглушает.

Мой и без того сорванный пульс набирает силы. Если, не приведи Господь, одолеет толщину вены и кожи, кровь брызнет фонтанами.

Боже… Я и так на грани… А Саша еще подходит сзади, касается горячими пальцами плеч, обжигающе выдыхает в затылок… Пока я пытаюсь сообразить, что сказать, поднимает мои волосы и, перекинув отяжелевшие вдруг пряди мне на грудь, находит на платье замочек застежки.

Не двигаюсь. Кажется, и не дышу. Просто жду, позволяя Георгиеву себя раздевать. Он не оставляет ничего. Медленно, будто давая мне шанс себя остановить, последней деталью стягивает с моих бедер стринги. Дальше они сами падают. Я машинально переступаю, с опозданием осознавая, что осталась полностью обнаженной.

А вот Георгиев нет. Когда разворачивает меня, с судорожным вдохом отмечаю, как его член устрашающе натягивает эластичную ткань боксеров.

Почему именно устрашающе – я не знаю…

В прошлом я сталкивалась с его эрекцией сотни раз. Но, черт, именно сейчас она меня пугает.

Или же я сама себя пугаю... Своими реакциями, которые раскручивают внутри настоящее торнадо.

Мне стыдно признавать, но я ощущаю, что между ног не просто влага и жар… Там зарождается быстрая пульсация.

Я не нуждалась в сексе так долго. Не было потребности даже в мастурбации. Я просто не думала об этом. Но в прошлый раз приезд Георгиева… Он разбудил мое тело после долгой спячки. И теперь я испытываю одержимый сексуальный голод.

С трудом держу себя, чтобы самой на него не наброситься. Молча подаюсь, когда подталкивает к кровати. Якобы отстраненно разбираю постель. Сама ложусь на спину. Смотрю в потолок, пока Саша раздвигает мои ноги.

Громко сглатываю. И едва не давлюсь слюной, когда чувствую, как он прижимается к моим влажным складкам ртом.

– О-о-о, Бо-о-оже… Да! – выпаливаю практически бездыханно.

На вдохе же глаза, нос, горло жжет, будто я резко вдохнула какой-то вирус. Все тело вздрагивает. Соски при этом, качнувшись в воздухе, словно бы с каким-то физическим предметом сталкиваются. Наполняются жаркой болью. Следом сокращаются мышцы живота. А за ними, ожидаемо, стенки влагалища. Лихорадочно сжимаются, выталкивая из меня потоки моей огненной похоти наружу. Саша издает какой-то хриплый звук и подбирает их языком. Я одуряюще красноречиво стону, напрочь, блядь, забывая, что собиралась вести себя достойно.

Бедра раздвигаются шире. Руки так же самовольно тянутся к голове Георгиева. Зарываясь пальцами в волосы, бессовестно прижимаю ближе.

– Да-да… Боже, Саша, лижи мне… – тарабаню, теряя связь с мозгом.

Черт… Черт… Зачем?! Как стыдно!

Надо прекратить… Блин, да хотя бы притормозить…

Сашкин язык проходится между моих складок, воспаляя за пару таких взмахов все имеющиеся там нервные окончания. Сдерживаясь изо всех сил, я буквально грызу губы в кровь. Но когда Георгиев добирается до клитора и начинает его умело натирать, снова теряю голову.

Кажется, что в прямом смысле улетаю в космос. По всему моему телу разливается огонь. Я содрогаюсь, выгибаюсь и адски вульгарно стону.

– Боже… Боже… – выталкиваю отрывисто, когда напористое лизание превращается в настоящее сосание. – Бо-о-ж-же! – горланю до хрипа.

Толкаюсь бедрами навстречу Сашиному рту. Пульсация во влагалище нарастает. Мои руки падают. Голова откидывается назад. Ресницы начинают трепетать. Дыхание сгущается. Я собираюсь кончать, зная, что оргазм будет до потрясения ярким. Предвкушаю это, не имея возможности отстрочить основной пик и таким образом растянуть наслаждение.

Внизу живота возникает томительная боль. Тело принимается гудеть, как критически перегретый резервуар со взрывоопасной жидкостью, способной вынести любую крышку.

Вот-вот… Боже… Да…

И вдруг все прекращается.

В замешательстве распахиваю глаза. В этот момент Георгиев уже нависает сверху. Смотрит мне в глаза, будто впервые внутрь заглядывает.

– Лижи мне? – несомненно, дразнит, повторяя мои слова, хоть и не улыбается. – Это сильно, Соня-лав.

Мне казалось, что я и без того вся с головы до ног красная. И все же в этот миг прилив крови усиливается. Я и сама чувствую, что дохожу до багрово-фиолетового окраса. Но Саша имеет наглость это еще и прокомментировать.

– Соня-баклажан.

Боже… Я едва сознания не лишаюсь от стыда.

И все равно не могу вовремя прикусить свой чертов язык.

– Покажи свой баклажан… – выталкиваю я шелестящим шепотом.

Господи… Что я несу???

И хоть Георгиев не смеется… Полагаю, испытывая высокую степень возбуждения, попросту не в состоянии этого сделать… Этот момент определенно – самый кошмарный конфуз во всей моей жизни!

– Покажу, если ты сядешь на него, – задвигает провокационно.

Я задыхаюсь и цепенею.