Верь в меня

На улице уже темнеет. Вторая половина октября, вечером достаточно прохладно, хотя осень в этом году выдалась тёплой.

По вымощенной тротуарной плиткой дорожке мы идём рука об руку. На мне накинут мужской пиджак, в который я кутаюсь с особой любовью: он тёплый и пахнет любимым мужем. Данил в одной рубашке с расстёгнутыми пуговицами на воротнике, галстук уже давно снят.

С каждым шагом доносящаяся из ресторана музыка становится всё тише, а вскоре и вовсе стихает. И лишь шум прибоя, вкупе с попутным ветром, который треплет мои волосы, давно уже выбившиеся из причёски, нарушают безмятежную тишину.

— Не устала? — интересуется Данил, когда мы выбираем уютное место в закутке, где не дует ветер.

— Честно? Очень устала, но домой пока не хочу.

Обняв за талию, Данил притягивает меня к себе. Его пальцы сцеплены в замок на моей пояснице, через слой ткани я чувствую: какие они горячие. Задрав голову, смотрю на знакомые до каждого миллиметра чёрточки лица. И улыбаюсь, ощущая себя самой счастливой на этой планете.

Он смотрит на меня пристально, немного склонив голову набок. В его взгляде читается нежность и любовь — та самая, о которой я могла только мечтать. Но она реальная, я чувствую её, как никогда, и от этого кружится голова, радость переполняет. Я словно пьяная от этих чувств.

— Скажи, за что ты меня полюбил?

— Разве любят за что-то? — усмехается кривовато на одну сторону, взглядом ласкает. Издевается же, ей-богу!

— Ну, Дань, — легко толкаю в плечо, — скажи честно. Почему я? Ну, вот правда… для меня это загадка. Когда-то ты мне говорил, что не веришь в любовь, что её не существует и прочее бла-бла-бла. Тогда почему ты полюбил меня? Что во мне есть такого, чего нет у других? Ты ведь давно не мальчик, а влюбился впервые, когда тебе уже немного за тридцать.

Внимательно выслушав, Потоцкий молча притягивает меня к себе, заставляя зарыться лицом у него на груди. Я замолкаю под размеренный стук сердца. Пожалуй, этот жест красноречивее любых слов. Влюбиться решило его сердце, просто выбрало меня среди миллионов других. И совсем неважно: почему. Просто отныне это свершившийся факт, не нужно искать какого-либо подтекста.

Его губы покрывают мою макушку, а хриплый голос проносится над ухом:

— Мне хуёво без тебя, малыш. Это мой главный аргумент, всё остальное: почему и за что, вообще не парит.

Оторвав голову от его груди, смотрю на волевой подбородок. Мой брутальный мужик, как всегда, в своём репертуаре. Он же ни разу не романтик, красиво говорить даже не пытается. «Пришёл. Увидел. Победил», — его кредо, как мне кажется. Для Потоцкого главное — действия, а слова все — это так — лирика для слюнтяев.

— Дрожишь. Вернёмся в ресторан, пока окончательно не замёрзла, — он тянет меня за руку, а я и не сопротивляюсь.

Иду рядом с ним, на лице застыла дурацкая улыбка, но сегодня мне всё можно.

Когда подходим к ресторану, то становится слышным голос ведущей.

— Опоздавшие гости? — удивлённо кошусь на Данила.

— Гостья, — поправляет Данил, открывая передо мной дверь и пропуская в ресторан.

— А разве мы кого-то ждём? — хочу спросить: может, это его мама решила поздравить младшего сына, но теряю дар речи, застыв взглядом на знакомом силуэте.

— Только её здесь не хватало, — цедит через зубы Данил, озвучивая вслух мои мысли.

Парализованная шоком, я стою на месте не шевелясь. А Потоцкий подходит ко мне вплотную, берёт крепко за руку.

— Идём, — тянет меня за руку, заставляя сдвинуться с места, и в этот момент гостья оборачивается.

Миг застывает. Долгий зрительный контакт. Просто глаза в глаза друг другу смотрим и губы поджимаем.

— А вот и наши молодые, — звучит из микрофона голос ведущей. — Дорогие Настенька и Данил, принимайте поздравления от вашей близкой подруги семьи Людмилы.

— Она издевается над нами? — шикаю тихо, это слышит только Данил.

— Не реагируй остро. Она просто пойдёт нахер… чуть позже.

В отличие от меня Потоцкий абсолютно спокойный. Уверенным шагом ведёт нас к свадебной арке, где, улыбаясь во все тридцать два, стоит Людмила с огромным букетом роз — как это мило, что аж зубы сводит оскоминой.

* * *

Из-за огромного букета мне не сразу удаётся разглядеть округлившийся у Люды живот. Возможно, в далёкой прошлой жизни, когда мы с Людмилой были лучшими подругами, я бы порадовалась искренне её грядущему материнству. Но не сейчас! Сейчас на моём лице застывает брезгливая маска, уголки рта ползут вниз. Не могу изобразить радость на лице, как ни старайся.

Мне совсем не нравится: ни сама Люда, ни её приветливость. Хочется послать бывшую подругу куда подальше, но на нас смотрят гости, я чувствую на себе их взгляды. Каждое моё движение под строгим прицелом чужих глаз. Поэтому мысленно уговариваю себя быть терпеливой, не показывать враждебного настроя.

— Поздравляю мои дорогие, — елейным голосом поёт Людмила, имея наглость находиться здесь в самый важный для меня и Данила день.

«Гадина», — хочется выплюнуть бывшей Потоцкой прямо в лицо, но Данил крепко сжимает мои пальцы. Вселяет уверенность, что ничего катастрофического не происходит. Но на самом деле это полная жопа. Никто Людмилу не приглашал на свадьбу и я не знаю: зачем она пришла, какие её истинные намерения. Вряд ли она действительно горит желанием поздравить, порадоваться за нас с Данилом по-настоящему.

Люда приближается. Вручив мне сраный «веник», обнимает Потоцкого. Виснет на его шее, как тяжёлый груз. И своими накрашенными ядовито-красным цветом губами тянется к щеке Данила.

Данил натянуто улыбается:

— Спасибо, — спешит отстраниться.

— Дай вытру помаду, — смеётся Люда, хочет рукой коснуться лица Потоцкого, но он перехватывает её за запястье. Люду этот жест нисколько не трогает, она почти сразу переводит фокус на меня: — Ты же не ревнуешь, Настён? Он теперь твой муж. Вместе до гробовой доски, как говорится.

В тоне Людмилы много сдержанности. Видно, что она контролирует своё каждое слово, будто заранее репетировала торжественную речь… сучка.

— Ты никогда не умела шутить, — сухо реагирую на попытку Люды меня зацепить.

Ведущая предлагает сделать памятную фотографию возле свадебной арки. Люда очень хочет встать между мной и Данилом, но оказывается с левой стороны от Потоцкого.

Я едва могу терпеть эту гадину. Данил, кажется, тоже вот-вот на грани продемонстрировать своё истинное отношение. Но словно почувствовав враждебный настрой, Людмила мило улыбается, вручает мне подарок — небольшую коробочку, обвёрнутую в дизайнерскую бумагу, и занимает свободное место за столом среди наших общих друзей.