Верь в меня

Выйдя из лифта, быстрым шагом спускаюсь по лестнице, а затем выхожу из парадной. Белый «Ровер» стоит в нескольких метрах, к нему я иду ещё быстрее, чем только что спускалась по лестнице. Данил снимает блокировку с центрального замка машины, и я в спешке забираюсь в салон.

Молча пристёгиваюсь, голову демонстративно отворачиваю к окну. Не хочу пересекаться взглядом с мужем, не хочу видеть, как его глаза метают молнии, а на скулах играют желваки. Мне хочется не слышать и не видеть Данила, но это априори невозможно.

Запустив мотор, муж даёт ему время прогреться. Вздыхает шумно, словно готовясь перед важным и неизбежным разговором. И всё-таки говорит, словами бьёт меня наотмашь.

— Настя, я просил избавить меня от измен. Я помню каждое твоё слово, которое ты мне пообещала: «Если я найду кого-то лучше тебя, в чём я очень сильно сомневаюсь, то ты об этом узнаешь раньше, чем на твоей голове вырастут рога». Что изменилось с тех пор? Почему ты так со мной поступила? Разлюбила?

— Не разлюбила, — отвечаю не задумываясь, но потом сразу же прикусываю язык, чтоб не сказать лишнего.

Ухмыляется:

— Я тебя люблю, но трахаюсь с другим. Очень по любви, да, Настён?

— Между мной и Денисом ничего не было.

— Не было этой ночью. Я в курсе, твой любовник сказал, что привёз тебя в дровах.

— Мы с Денисом не любовники. И это впервые, когда мы с ним встретились. Я динамила его это всё время, ты же знаешь, Потоцкий. Зачем тогда корчишь из себя жертву? Это я пострадавшая сторона, а не ты!

— Жертва. В каком именно моменте ты — жертва, напомни, пожалуйста. Я что-то не припомню, чтобы в чём-то тебя ограничивал, лишал чего-то. Чем ты конкретно пожертвовала, Настя?

— Лучшая защита — нападение? Ты из этого принципа сейчас на меня наехал?

— Я не автотранспорт, я не могу наехать. В чём заключается твоя жертва, Настя? Отвечай, я жду.

— Ты реально прикидываешься, Потоцкий? — спрашиваю на полном серьёзе, а он головой качает. — Окей, я признаюсь первая, раз у тебя не хватает смелости сказать мне всё, глядя в глаза, я скажу сейчас за нас двоих.

— Ну, начни уже с чего-то.

Вонзив ногти в ладони с такой силой, что стало чуточку больно, собираюсь с духом. Откровенного разговора не избежать, я постараюсь быть честной. Поймёт ли меня Потоцкий или решит дальше играть роль обиженного 34-летнего мальчика — плевать! Я буквально недавно осознала, насколько сильно истощена в моральном плане, эти эмоциональные качели мне уже поперёк горла стоят. Я хочу дышать полной грудью без страха за завтрашний день.

— Проблема в том, что твоё прошлое постоянно преследует нас. Когда я согласилась выйти за тебя замуж, то у нас не было разговора, что одна из твоих бывших баб фактически займёт место второй жены. Ты думаешь, мне легко было принять факт, что какая-то другая женщина, а не я, родит твоего первенца? Да боже мой, я вообще думала, что у нас никогда не будет детей, потому что ты бесплодный! Я готова была прожить с тобой всю жизнь несмотря на это, потому что люблю по-настоящему, а не на словах. И что в итоге получилось? Полтора года назад ты отказался от меня якобы из-за того, что не сможешь подарить мне ребёнка, чтобы я смогла построить нормальные отношения с другим мужиком и родить ему ребёнка! Отказался и взялся за старое, пошёл по бабам, так как твоя кобелиная сучность просто не может быть моногамной! Какая ирония, не находишь? Ведь бесплодным ты был только в твоих разговорах, а на самом деле ты просто похотливый кобель, Потоцкий! Вот ты кто! Мне Люда не зря говорила, что у тебя дохера баб: было, есть и будет, потому что ты иначе не можешь, ты привык их всех окучивать как огородник. И я теперь понимаю: почему ты такой. Это всё из-за твоей мамы, она бросила тебя после смерти отца, когда ты был двенадцатилетним мальчишкой и после этого ты всерьёз ни к кому не привязываешься, боишься полюбить, потому что знаешь, как бывает больно, когда тебя бросает тот, кого ты больше всего любишь. Поэтому пусть и не осознанно, и даже можешь не согласиться со мной сейчас, но я скажу один факт: ты сам стал тем, кто причиняет боль женщинам, которые тебя любит. Так ведь проще, да, Данил? Зато ты не испытываешь страданий, не сходишь с ума от одиночества.

— Это всё? — спрашивает Потоцкий, когда я беру небольшой перерыв, чтоб восстановить сбившееся дыхание: я так много говорила и впопыхах, что не смогла нормально дышать в этот момент.

— Нет, не всё. Вчера, когда у тебя родился сын, ты даже не соизволил хоть как-то разрулить ситуацию. Ты мне просто позвонил после моего «энного» пропущенного звонка и поставил перед фактом, что тебя не будет, что я что-то должна придумать для гостей, которые, между прочим, пришли к тебе на день рождения, но тебе оказалось на всех посрать. Ты грёбаный эгоист, Потоцкий! Ты меня уже не в первый раз втаптываешь в грязь. Мне бы и одной свадьбы хватило, чтоб вспоминать тот позор до конца жизни, так нет! Не прошло и полгода, как новая херня. Я снова опозорена перед близкими людьми из-за тебя! Ты реально думал, что со мной так можно? Что я всё стерплю, проглочу любую обиду, потому что люблю тебя? А не угадал. Я заебалась, Данил. Я не стану терпеть к себе такого пренебрежительного отношения. Я не буду прощать тебе твои промахи снова и снова, ты их совершаешь с такой скоростью, что я оклематься не успеваю… Ты ведь мог приехать, пусть хоть на полчаса? Я так старалась, Потоцкий. Я к твоему дню рождения заранее готовилась, собрала всех наших друзей, пригласила твою маму, потому что была решительно настроена вас двоих помирить, но что я вижу в итоге? А в итоге я вижу, что Лерочка всё больше и больше занимает моё место, она важнее, чем я! И так теперь будет всегда, потому что она мать твоего сына. У сыночка будут резаться зубки и ты прибежишь по первому зову, у сыночка поднимется температура, и я тебя снова не увижу. Перечислять можно до бесконечности, но суть одна — я начала чувствовать себя чужой, будто я самозванка, будто я ворую тебя у Лерочки, а не она тебя ворует у меня. Ты понимаешь, до чего ты меня довёл, Потоцкий? Мне в голову уже всякий бред лезет, и я ничего не могу с этим поделать! Я с ума схожу от любви к тебе, а ты ведёшь себя как хозяин гарема, чтоб тебя…

Высказавшись, откидываюсь на спинку кресла. В машине включён кондиционер, а меня знобит как от холода. Трясёт всю так, чтоб зуб на зуб не попадает.

— Значит, слушай меня внимательно. Во-первых, про Леру я узнал после того, как сделал тебе предложение и даже всю беременность я не был уверен, что она беременная от меня. Во-вторых, как я и обещал, в твоей жизни ничего не изменилось, Настя. Ночью я сплю дома, трахаюсь только с тобой, других баб, кроме тебя, у меня точно нет. Я никогда тебя не обманывал, всегда говорил правду, как есть. И ты знаешь, что сейчас я тоже говорю правду. Если бы ты хоть раз включила мозги, а не свои дурацкие эмоции, то как порядочная жена прикрыла бы перед гостями, придумала б какую-то хуйню, чтоб в неё все поверили. Дождалась, когда я вернусь домой и вынесла бы мне мозг, но нет. Ты решила со спецэффектами просто съебаться с праздника, потому что Настеньку обидели. Я, между прочим, вчера две жизни спасал. У Леры вчера прокололи околоплодный пузырь, должны были начаться роды, но они толком не начались. Девочка промучилась в родзале десять часов, пока не приехал я и не дал пизды врачам. Её увезли на экстренное кесарево, ребёнок родился с асфиксией, ты хоть понимаешь, что это такое? Он не дышал, Настя! Его к искусственной вентиляции лёгких подключали. Дай бог, чтоб он выжил. И знаешь, что самое главное? Мне похуй, чей это ребёнок. Даже если не мой. Я просто поступил как человек, у которого есть сердце. Мне позвонила Татьяна, рассказала о проблеме, я всё бросил и поехал в роддом. Мне абсолютно похуй на свой день рождения. И если бы ситуация повторилась, я не задумываясь, поступил бы точно также, ведь есть кое-что поважнее репутации в глазах друзей и прочей хуйни. Но ты вряд ли поймёшь, обидели же Настеньку, бедную, несчастную девочку постоянно бросают, поэтому она не придумала ничего лучше, как нажраться до состояния «в дрова» и поехать на хату к другому мужику, будучи замужем. И всё из-за большой любви к мужу, который её обидел. В этом ты мне хотела признаться, Настя? Признаться в том, что ты окончательно поехала кукухой?

— Ненавижу тебя, — только и могу процедить через зубы, потому что эмоции накрывают меня с головой.

Вместо слов Потоцкий улыбается как дурак и запускает мотор.

— Дура ты, Настя. Так ничего и не поняла. Я тоже пиздец как устал от твоих заскоков, — говорит уже спокойным тоном, а его даже слушать не хочу. Он столько мне всего наговорил, что я ещё долго буду переваривать.

36. «Включить мозги»

За несколько месяцев, что мы были вместе с Потоцким, я хорошо усвоила две истины: а) вовремя уметь закрывать рот; б) никогда не пытаться переубеждать мужа в том, что он не прав, даже если это так, потому что как показала жизнь, у Данила есть только два мнения на любую ситуацию — его и неправильное.

Хоть меня и распирает от невысказанных колких фраз, я всё же стоически молчу. Даже когда «Ровер» заезжает на подземную парковку нашей многоэтажки, мне удаётся сохранить молчание и первой выйти из машины.

Не жду Потоцкого, быстрым шагом иду к лифту, надеясь, хоть до шестнадцатого этажа, добраться в гордом одиночестве, но не случается. Данил на последней секунде, перед тем как лифт захлопнет свои дверцы, умудряется заскочить в кабинку.

Я только смотрю на него мельком и сразу же отворачиваю голову в сторону. Злая до чёртиков, не помню, чтобы меня когда-нибудь так раздражал Данил, как сейчас. И когда я сказала, что ненавижу его, то это было правдой. В то мгновение я вдруг почувствовала внутри себя лютую злость, не знаю, как тогда сдержалась, чтоб не выскочить из машины, ведь убегать во время конфликта было моим спасением на протяжении последних лет жизни.

Отойдя в сторону, пропускаю Данила к входной двери, чтоб он мог открыть её ключом. Следом за ним вхожу в коридор, в спешке снимаю сапоги и пальто. Но когда собираюсь ступить на первую ступеньку лестницы, ведущей на второй этаж нашей квартиры, Данил обращается ко мне.

— Когда попустит — приходи поговорить, — спокойным тоном произносит, а я замираю на месте и с трудом выдавливаю из себя «хорошо».

Лишь оказавшись в спальне мне становится немного легче дышать. Я ещё пока не понимаю, что делать дальше, но уже точно знаю, что не готова проглотить обиду и закрыть на всё глаза.

Мы сказали друг другу много, это было ошеломляюще как для него, так и для меня. Взаимные претензии, упрёки и оскорбления — полный набор. Это наша первая серьёзная ссора. Кажется, выхода нет, да и не хочется искать тот выход. Я уверена, что наша любовная лодка разбилась — не об быт, её просто нахрен разнесло в щепки при сильном шторме.

Схватив айкос, выхожу на балкон. Всю жизнь боюсь высоты, но сейчас стою на балконе, упираясь руками в перила, и смотрю вниз. Страшно, до дрожи пробирает. Глупые люди, которые думают, что можно решить все проблемы прыжком с высоты. Нет, я не настолько дура, о суициде мне даже думать противно. Я буду жить, я стану сильнее, я смогу выдернуть из своего сердца токсичные чувства к Потоцкому, которые отравляют меня уже много лет.