Вера Алексеевна в академии боевой магии

– Кактус, что ли? – совершенно неромантично уточнила Верена. – Спасибо, не нужно, я их не очень люблю. И вообще, не стоит тратить своё драгоценное время. Не надо больше за мною ухаживать.

– Вы обиделись, что я не смог вас спасти от этой мерзкой шпаги? Но ведь это чары неведомого колдуна разлучили нас!

Хотелось сказать, что ей наплевать и на неведомого колдуна, и на Лайониэлла в целом, но Верена вдруг явственно осознала, что это нисколечко не поможет. Выглядел эльф совершенно не так, как все нормальные, адекватные мужчины, ухаживающие за девушкой. Хоть бы на берёзу свою перестал смотреть, пока они разговаривают! И платья тоже не заметил…

Не то чтобы Верена так уж желала перед всеми покрасоваться обновлённым образом, но Альбин-то с неё глаз не сводил, несмотря на то, что видел – и не только видел! – то, что скрывалось под платьем… Нет, пора прекратить этот фарс, избавиться от букета и от назойливого поклонника и поскорее покинуть это место. Тем более, злить Альбина Верене совершенно не хотелось, равно как и провоцировать его на ревность. Внезапно ей показалось, что всё, сделанное доселе, было редкостной глупостью – она просто старательно отгоняла от себя мужчину, который хотел быть рядом, помогать ей, поддерживать…

А она только и делала, что нос воротила да устраивала ему истерику.

Пылкие поцелуи, нежные прикосновения – всё это так внезапно вспыхнуло в голове, что Верена почувствовала себя самой последней на свете идиоткой. О чём она вообще думает, откуда такие глупые мечтания и желание поскорее вернуться к Альбину и окончательно избавиться от неопределённости в их отношениях? Всё-таки признаться в том, что она, возможно, пыталась утаить и от себя самой – в чувстве, название которому не могла придумать?

Видимо, Верена выглядела уж очень мечтательно, а Лайониэлл всё это время продолжал о чём-то рассказывать, потому что он ни с того ни с сего бросился её обнимать.

– Как я рад! – воскликнул он. – Как я рад, что наконец-то смог добиться взаимности!

– Какой такой взаимности?! – возмущённо воскликнула Верена. – Эй! Убери-ка от меня свои грабли!

– А что такое грабли? – недоумевающе уточнил Эл.

– Руки свои, - настойчиво произнесла Верена, - от меня убрал. Немедленно! Не то сейчас так дам, что мало не покажется. Это что за хамство такое!

– Но ведь ты так улыбалась, когда я признавался в любви! – с придыханием произнёс Лайониэлл. – Я всю свою жизнь мечтал встретить свою вторую половинку! Представлял себе, какая она будет хрупкая, нежная, невинная… Прекрасная дева в этом ужасном мире… Как берёза! И тут появилась ты… Я не мог высказать свои чувства с самого начала, не мог говорить открыто, потому что этот дух стоял между нами, но теперь, когда я понимаю, что ты свободна, как я могу сдерживаться? Любовь наполняет моё сердце! Я мечтаю о том, как мы с тобой воссоединимся! Ведь, взращивая эти великолепные деревья, я представлял себе, что я ухаживаю за своей прекрасной девой, за такой, как ты…

Верена недоверчиво скривилась. Такие комплименты ей ещё никто не делал. Ещё бы бревном назвал, право слово! Берёза! Это ж надо было догадаться!

К тому же, если в мире и существовали невинные и нежные девы, то к ней это никоим образом не относилось. Характер у Верены – и она это прекрасно сознавала, - был как раз под стать какому-нибудь демону вроде её Альбина – это собственническое её прозвучало в голове непроизвольно, - а не этой нежной белобрысой эльфийской фиалке с влюблёнными глазами-блюдцами…

– Теперь мы будем вместе! – припечатал Лайониэлл. – И только смерть разлучит нас!

А Верена почувствовала, как кто-то – возможно, та самая смерть в чьём-то зеленокожем обличии, - смотрит на них, уж точно собираясь заняться операцией по разлучению.

Чтобы подтвердить свои подозрения, достаточно было просто обернуться. И вправду, у выхода из академии стояла серьёзная и бледная, как вышеупомянутая смерть, Данелия. Верена раньше не представляла, как можно побледнеть, имея зелёную кожу, но, очевидно, в этом мире возможно было абсолютно всё. По крайней мере, у заколдованной дамы всё отлично получилось.

Нападать она не стала. Видно, всё троллье, что было впихнуто в её душу проклятьем, уступило воистину эльфийскому порыву, потому Данелия не добыла свой лук и стрелы и не попыталась избавиться от соперницы сию же секунду, а, стремительно развернувшись на каблуках, умчалась прочь.

Лайониэлл этого, что и следовало ожидать, не заметил. Как большинство мужчин, он особенной чуткостью не обладал, и все эти рассказы о берёзах, как заподозрила Верена, были всего лишь действенным способом запудрить мозги представительнице противоположного пола.

…Ну вот, уже целоваться лезет!

Будь она наивной полуэльфийкой Вереной, может быть, и поверила бы! Прозвала бы демона похотливым чудовищем – наверное, у эльфов так и принято, - сказала бы, что нашла свою истинную любовь, тем более, Эл её вот как нагло выражает.

Но всё-таки она оставалась Верой Алексеевной, женщиной с опытом, пусть и совершенно не любовным. И таких мерзопакостных студентиков, которые на всё готовы, лишь бы только не получить двойку, всегда различала с первых же фраз. Хоть Лайониэлл студентом и не был, но то, с какой готовностью он бросился к своей "единственной и неповторимой", уже вызывало определённые сомнения.

– Ну-ка отошёл! – разгневанно воскликнула она, отталкивая от себя мужские руки. – Немедленно! Соблюдай дистанцию, ты, герой-любовник!

И, чтобы закрепить свои слова вполне определёнными действиями, с силой пихнула Лайониэлла в грудь.

Эльф, оказавшийся не просто худощавым, а ещё и довольно слабосильным, отпихнулся довольно легко, да так, что едва не врезался в берёзу, а теперь смотрел на неё своими огромными оскорблёнными глазами и часто-часто моргал.

– Березонька моя! – воскликнул он. – Разве ты не желаешь воссоединиться со своей любовью?

– Послушай, ты, садовод, - даже не маскируясь, гневно произнесла Верена, - со своей любовью я, может быть, сегодня и воссоединюсь, но то, что ты в этом участия принимать не будешь, неоспоримый факт! Будь добр, отойди-ка от меня на порядочное расстояние и изволь соблюдать дистанцию. Больше чтобы я никаких букетов и прочих знаков внимания не видела.

– Но я же…

– Я – проректор! Уважаемая женщина, второй человек в этой академии – сразу же после ректора! И сотрудничаю не с абы-кем, а с самим духом-хранителем академии!