Вера и рыцарь ее сердца

Вера закончила свою обвинительную речь и оглянулась по сторонам. Вся группа была на ее стороне, кроме Юры, который явно скучал, и сочувственно относился к своему сокурснику.

– Ларик, у тебя есть талант музыканта! Твое будущее в твоих руках! Ну, зачем тебе учиться на врача, если ты одаренный гитарист и певец? – попыталась смягчить свое выступление Вера, и удивилась, когда обвиняемый, ни с того, ни сего, воспользовался своим правом защиты собственного достоинства.

– Вера, опомнись! Ты начиталась книг и теперь хочешь приструнить все человечество, когда твой собственный жизненный опыт равен … нулю!

Здесь Ларик сделал остановку и всем показал сложенный из пальцев «нуль» и продолжил.

– Понимаешь ли ты сама, что нельзя сравнивать одного человека с другим, даже с самим собой, тем более нельзя живого человека выносить на суд других, только потому, что он не похожих на героев твоих книжных романов. Тебе нравиться быть судьей, Вера Шевченко? Или ты думаешь, что Юрий Герман и о тебе трилогию напишет? Жизни ты не знаешь, Вера. А не записалась ли ты в святые?

– Да, ты прав, – пошла в контратаку и Вера. – Жизнь я познаю через книги, а как еще, если мне досталась такая, я бы сказала, ограниченная жизнь. Я не сужу тебя, я сужу то, как ты относишься к учебе. Я не хочу быть равнодушной, не этому учит нас товарищ Ленин и комсомол!

Решение комсомольцев группы было одобрено на заседание комсомольского актива педиатрического факультета, и бедного музыканта Ларика Кима исключили из института.

***

Второй курс был успешно завершен, и осенью Веру вместе с ее новыми студенческими подругами отправили на работу в самый дальний совхоз Карагандинской области. Особой романтики в этом труде Вера уже не находила, ведь исчезли все надежды снова увидеть Шурика на картофельном поле с мешком за плечами. Вериными соседками по комнате были ее подруги: Сауле, Лена Литвиненко и Света Хан. Ирина Борисова на сельхозработы не ездила по причине своего хронического бронхита.

Вера тоже могла бы остаться дома под предлогом ухода за больной мамой, но она знала, что в уходе ее мама не нуждалась, а липовая справка о ее болезни порочила бы ее имя честного человека.

Весь месяц полевых работ Вера училась материться и пить водку. Однако, чтобы научиться пить водку, ее нужно было сначала купить, но покупать водку приличным девушкам не полагалось. Поэтому всю неделю дружная Верина компания репетировала субботний поход в магазин за бутылкой водки.

По разработанному девушками плану, Вере в магазине надлежало закашляться, а красивой Лене – ей посочувствовать, а потом всё должно было произойти само собой: стоя перед прилавком, Сауле предлагает кашляющей Вере сделать водочный компресс на горло, а Света Хан покупает для этого бутылку водки. Несмотря на классную задумку, осуществить этот план оказалось не так-то легко.

В субботу, после окончания полевых работ, подруги смело вошли в совхозный магазин. У прилавка со стеклянной витриной скучали в очереди местные жители. Вместо того, чтобы покашлять в платочек и скривиться от боли в горле, Вера, неожиданно для себя и для всех присутствующих в магазине, начала тихонько хихикать, закрывая платочком рот.

От Вериного хихиканья Лена Литвиненко пришла в замешательство, потому что она не могла выразить сочувствие хихикающей подруге, и она толкнула подругу в бок локотком и стала угрожающе вращать глазами, чем еще больше смешила Веру. Операция по покупке водки явно проваливалась.

После того, как Лена, как бы случайно, наступила каблуком на Верины кеды, их обладательницу уже крутило от смеха, ее лицо покраснело, щеки надулись и глаза сузились, и стало напоминать лицо «плачущего китайца». Прошло мгновение, и теперь смеялись они обе.

Между тем, очередь продвигалась, и вскоре девушки оказали у прилавка. Спасать положение вызвалась Сауле, и она со знанием дела произнесла выученную фразу, и сделала это очень убедительно, так как говорила громко и внятно.

– Вера, ты простудилась, и тебе необходимо сделать компресс на горло!

А, чтобы все присутствующие покупатели увидели, кому в действительности нужен компресс, Сауле торжественно выставила свой указательный палец в сторону Веры, у которой уже дыхание перехватывало от икоты, вызванной припадком смеха. Когда Сауле поняла, что в сказанной ей фразе пропущено самое главное слово, то она не растерялась, а с достоинством комсомольского предводителя перевела свой указательный палец с Веры на тёмно-зелёные бутылки, которые солдатиками выстроились на витрине за спиной у продавщицы.

– Водка – это важный элемент для компресса при простуде! К тому же водочный компресс хорошо помогает при высокой температуре! – уточнила она докторским тоном и вызывающим взглядом обвела всех присутствующих в магазине покупателей, словно те намеревались засомневаться в целебности этого народного средства.

Настала очередь выходить на сцену Светы Хан. Прислонившись к прилавку, девушка неожиданно поняла, что напрочь забыла свою речь и уставилась на продавщицу с такой надеждой в глазах, словно та являлась ясновидящей. От наступившего молчания пожилая продавщица стала быстро терять терпение и разнервничалась, но ситуацию вновь спасла Сауле.

– Ханша, – обратилась она к Свете покровительством тоном, – тебе нужна одна бутылка водки. Скорей плати за водку, и пойдем делать Шевче компресс на горло. («Шевче» и «Ханша» были производными от фамилий Шевченко и Хан).

В тот вечер Света Хан приготовила из морковки, картошки и помидоров отменные салаты, накрыла стол на четверых, и девушки весело распили купленную ими бутылку вожделенной водки. На вечерние танцы они отправились тоже вчетвером, но Вера не смогла подняться на крыльцо совхозного клуба из-за внезапной слабости и тошноты. Ее рассудок помутнел, и всю обратную дорогу в барак водка с салатом рвались наружу. В комнате до сознания девушки дошла простая истина, что водка – это отрава. Мама опять оказалась права: пить водку

–

себе дороже. Чувство собственной вины не давало Вере отключиться в пьяном виде, и она, собрав всю резервную силу волю, поставила рядом с кроватью два ведра: одно с питьевой водой, а другое для промывных вод. В течении часа занималась она самореанимацией, промывая желудок несчетное количество раз, пока сон ее не сморил. Так некрасиво закончилась это история с водкой.

Если эксперимент с покупкой водки закончился провалом, то с произношением матерных слов у Веры даже этого провала не получалось, потому что ее язык начисто отказывался сквернословить. За ликвидацию этого пробела в ее воспитании взялась их дружная компания под предводительством Сауле. Конечно, Вера очень старалась не подвести своих подруг, она честно пыталась выдавить из себя хотя бы одно проклятое слово, но только после недели упорного труда Вера вымолвила: – Б.... л…!

Две буквы – это еще не мат! Вера не сдавалась и усердно репетировала, но плохие слова она могла произнести только про себя. И, вот, прогресс, еще через неделю с уст ее сорвалось то матершинное, которое стыдно было повторить второй раз. Как только это слово было произнесено, то подругам стало уже не до Веры, ведь теперь она ничем не отличалась от других. Почувствовав себя обманутой, а заодно и оскверненной, Вера не обрадовалась этой победе, а приобщила ее к своему отрицательному жизненному опыту.

По приезде домой она тут же продемонстрировала маме свое умение высказываться по совхозному, понимая безумие своей дерзости.

– Мама, ну, что ты от меня хочешь? Откуда я знаю, куда ты их положила свои шпильки! Или мне их для тебя родить? – проговорила она с чувством, когда мама собиралась на работу. Кляц!!! Звонкая оплеуха живо отрезвила Веру. Словно вороны, вылетели из ее головы все плохие слова и пикантные фразы, которые она заучивала весь трудовой семестр.

Неприличный жаргон дочери насторожил Римму, и она решила сделать «ход конем», с которым был не согласен Володя.