Вердана

— Ух! — с восторгом выдохнул Рушала.

Вердана вернула ему доску со словами:

— А ткань я оставлю на память.

Она вдруг рассмеялась неестественно добрым смехом. Урсу посмотрел, на что он пожертвовал половину рукава и не пожалел. Это было чудное изображение и такое точное. Урсу разглядывал его долго и внимательно.

— Чудо. Не видел ничего подобного, — восхитился он.

Вердана положила лоскут на руки Урсу:

— Возьми на память.

Урсу стал благодарить, но Вердана резко оборвала его и потребовала комнату для мальчика.

Рушалу разместили в уютной комнатушке на половине слуг. Он восторгался и благодарил. Своей комнаты у него никогда не было. Вердана равнодушно осмотрелась и уже собиралась выйти следом за Урсу.

— Не ходите во дворец. Вас там убьют, — еле слышно молвил Рушала.

Вердана внимательно посмотрела на мальчика, и сама закрыла за Урсу дверь.

— Откуда знаешь? — грозно спросила она.

— Знаю и все, — сказал Рушала и опять выказал испуг.

— Что ты боишься меня! — недовольным тоном сказала Вердана. — Я тебя не обижала.

— Верно, госпожа. Но я очень робею, когда вы на меня смотрите. Взгляд у вас страшный. А то, что во дворец вам не надо, ночной гость ваш просил вам это передать, когда вы придете в себя после вчерашнего. Вот так прямо он и говорил. Я столкнулся у ворот с ним. Я сбежал, когда гости стали собираться, боялся, что меня примут за вора и убьют. Еще я слышал, как шептались на рынке о вас. Говорили, если мертвые возвращаются, то это плохой знак. И императора хулили, что он якшается с мертвецами. Много дурного я услышал. Даже плакал, потому что не знал, что жители столицы так злы. Они вас не любят. Я совсем разочарован. Они вас совсем не любят, но очень бояться, они ничего не знают о том, какая вы на самом деле. А тот, что ночью приходил, сказал, что боги нас покарают, что вы еще страшнее, чем были раньше.

— Постой, Рушала. Как и где ты успел его встретить, где наслушался такого вздора?

— Он у ворот стоял не один. Я в темноте еще двоих видел. Они меня не заметили, даже не почуяли. Тот, что бы в доме, сказал им только две фразы, и они ушли, а потом он меня за одежду — хвать. И кричать не дал. Вот тут и просил он передать хозяйке, вам, чтобы не ходила во дворец.

— Страшно было?

— Очень.

— Значит, предупредил, — Вердана внимательно посмотрела на Рушалу. — Хочешь мне услужить?

— Конечно, госпожа Дана Вердана из Дора.

Вердана достала из-за пазухи синий лоскут с посланием императора.

— Ты по крышам лазать умеешь? — спросила она.

— Умею, — ответил Рушала, — хорошо умею.

— Где мои окна знаешь?

— Да. Знаю.

— Вот. Если к вечеру я из дворца не вернусь, ты этот лоскут повесишь у моего окна снаружи. Ясно?

— Да, госпожа.

Рушала взял в руки ткань. Она была испещрена знаками, очень дорогая на вид и пахла так дивно, что Рушала просиял от счастья.

— Я сделаю, как приказали, — заверил он.

— Не убегай больше. Опасно в городе, — пригрозила Вердана и вышла.

В мастерской по памяти она соорудила то оружие, что видела в небесном городе. На тонкий прут она насадила один наконечник.

Стрела с визгом и шумом вошла в стену. Вердана пришла в восторг.

— Удобнее чем меч!

Она придирчиво осмотрела свое творение, проверила еще раз на прочность нехитрый спусковой механизм, а потом занялась стрельбой. Стрелять можно было не только прутом, но и камнями и иглами. Сила удара была убойная, а главное ее новое оружие занимало так мало места, что его без труда можно было спрятать в обширной одежде. Она даже придумала перевязь для него, чтобы спрятать. Потом Вердана изготовила десятка четыре коротких стрел и насадила наконечники. Новое оружие было снова испытано. Она без труда попадала во все, во что целилась, словно пользовалась этой вещью всегда. Довольная собой Вердана вышла во двор. Дядя Нинхау стоял в галерее второго яруса и беседовал с неизвестным, у ворот ждали еще трое. Вердана спрятала оружие и стрелы в складки одежды и вышла в центр двора.

— Дана! Девочка моя. Это гонец от императора. Наш Великий хочет знать ответ на свое послание. Ты помнишь о приглашении на праздник?

— Я приду, — без всяких церемоний сказала Вердана.

Лицо дяди перекосило. Ну еще бы, никакого почтения гонцу или ему. Ей осталось только повернуться к нему и гостю спиной и уйти. Именно так Вердана и сделала.

Гонец с изумлением посмотрел ей вслед.

— И все? — с недоумением спросил он у господина Нинхау. — Кем она себя считает?

Хозяин дома был удивлен и раздосадован.

— За четыре года она утратила всякое воспитание, — высказался он. Вчерашняя обида и сегодняшнее оскорбление привели к тому, что господин Нинхау не выдержал и стал жаловаться посланцу. — Она…она не выносима, — он затрясся. Гонец выказал сочувствие. — Я боюсь пускать ее во дворец. Я не думаю, что она будет вести себя прилично! От нее теперь всего можно ждать!

— Почтенный господин Нинхау, а ведь она ведет себя так не случайно. Припомните, что уж таить, как осквернили ее имя. Вердана из Дора была гордостью императрицы, — высказался гонец и принял величавую позу. — Такой и осталась! Кто в Тупе сравниться с нею?! Кому в тяжелый час можно доверить власть?!

Гонец стал говорить нарочито громко, а его сопровождающие у ворот чинно поклонились, а потом присоединились к похвалам. Почтенный господин Нинхау стал пятиться, выражение его лица сперва выразило крайнее удивление, потом на нем отразилось подобие страха и смятения, но он нашелся, и скоро его физиономия выразила благость.

— О, император так думает?! — воскликнул он.

— Нет! Это я так думаю, — гордо заявил гонец. — Моя миссия заключается еще в том, чтобы передать скромный подарок императора вашей родственнице. Мы оставим его у ворот. Император не примет отказа и ждет, что дар будет принят и использован по назначению.

В ворота втащили громадный ящик украшенный традиционным для этих мест узором. На крышке красовался императорский знак. Ящик поставили у ворот, и с тем посольство и гонец чинно удалились.

Выражение глубокой благодарности сошло с лица господина Нинхау, он оглянулся, не видит ли кто из слуг, в два смешных прыжка оказался у ворот и прилип к ящику, поглаживая узоры на стенках и крышке.

— О, великие боги! Какая роскошь! — прошептал он. — Не удивлюсь, если сегодня император еще и прощения у нее станет просить. Ах, Дана, оценишь ли ты?

Господин Нинхау не выдержал и приподнял крышку.

— Могу поклясться, что там тряпки! — услышал он совсем близко голос племянницы.

— Ах! — вскрикнул дядя и отскочил от сундука.

— Презабавное дело, — прогремела Вердана совсем рядом. — Каков подарочек! А? Почтенный господин Нинхау?

— Дана. Ты сведешь меня с ума! — истерически завопил дядя.

— А нечего лазать в чужие вещи, — с усмешкой, совсем бесцеремонно, заявила племянница.

Вердана небрежно толкнула крышку.