Верхний этаж

— Работягой не был! — прервал его мастер. — Был рабочим! И не вкалывал, а работал!

— Ладно! — Семен нервно дернул щекой. — Рабочий… работал… И вы довольны такой жизнью?.. Если соврете…

Он проглотил остальные слова, но на его лице появилась такая презрительная гримаса, что Никита Савельевич почувствовал: либо он сумеет сегодня завладеть душой парня, либо превратится для него в ничто.

— Доволен — не то слово, — сказал он. — Счастлив — пожалуй, ближе… И это честно! Честней не умею!.. Если не поверишь, разрешаю не замечать меня. Смотри как на пустое место!

Семен спрыгнул с дота, долго и пристально вглядывался в глаза Никиты Савельевича. Так долго, что мастер, чувствуя в парне какой-то перелом, спросил:

— Ну как? Пусто? Или разглядел-таки правду?

Но Семен еще ершился, хотя прежняя озлобленность понемногу утихала в нем.

— А знаете, что про того солдата говорят, который в маршалы не метит?.. Плохой, говорят, солдат!

— Возможно, он и плохой, — улыбнулся Никита Савельевич. — Но было бы еще хуже, если бы все солдаты маршалами стали!.. Представляешь маршалов без армии или министров без рабочих?

Оба задумались. Мастер понимал, что в таком серьезном разговоре нельзя ограничиться шутливым преувеличением, и старался найти более убедительные доводы. А Семен видел за этой шуткой бесспорную истину, но она его не устраивала.

— Не знаю! — с сомнением качнул он головой. — Есть еще один похожий чудак в нашей группе… Тоже простым работя… Ну, этим — строительным рабочим хочет быть.

— Один?

— Один!

— Проверим? — предложил мастер, взглянув на ребят, которые уже начали выходить из дота. — Анкету проведем. Не возражаешь?

— Соврут!

— Ты же не врешь?

— Все врут! — Семен отвернулся, пряча глаза, и уточнил: — Что-нибудь да прячут… Темнят!

— И ты?

— Я все сказал! — грубо ответил Семен. — Хотели их проверить — вот и проверяйте!

Никита Савельевич подозвал ребят и, когда они столпились около амбразуры, спросил:

— Хотите быть судьями?.. Спор тут у нас с Семеном вышел. Без вас не решить, кто прав.

Мальчишки знали характер Семена и не ошиблись, предполагая, что он опять «загнул» вопросик, на который не так-то просто ответить.

— Только честно! — предупредил Никита Савельевич. — Что думаете, то и выкладывайте без всякой утайки и лишней скромности.

Он выждал какое-то время, чтобы подчеркнуть важность предстоящего разговора, а потом объяснил:

— Семен уверен, что почти все из вас мечтают стать не простыми рабочими, а руководителями: прорабами, начальниками строек, трестов, даже министрами. Кому это не удастся, тот всю жизнь будет недоволен собой и своей работой. — Мастер взглянул на Семена. — Я правильно пересказал твои мысли?

— Почти! — подтвердил тот.

— Проголосуем? — улыбнулся Никита Савельевич. — Кто мечтает о другом — о том, чтобы руководить только своей головой и двумя своими руками, пусть поднимет эти самые руки!

Старый мастер не рассчитывал на полное единогласие, но надеялся, что добрая половина мальчишек обязательно поддержит его. А получилось совсем не так. Первым без раздумья поднял руку Петька Строгов, за ним — еще два паренька. Неуверенно шевельнул рукой и Борис Барсуков, но тут же поставил условие:

— Если работа по нутру.

Напрасно Никита Савельевич выжидательно посматривал то направо, то налево — других рук не было. Мальчишки старались не встречаться с ним взглядом, но даже из сочувствия к нему, голосовать «за» не хотели.

— Спасибо за честность, — невесело сказал мастер. — Рассудили — Семен оказался прав… Но не думайте, что я сейчас же примусь переубеждать вас. Ничего у меня сегодня не получится!.. Дайте время… А пока я вынужден огорчить вас: далеко не все станут руководителями. Но зато могу и обрадовать: среди тех, кто будет простым рабочим, довольных своей жизнью и по-настоящему счастливых окажется больше! Поверьте мне на слово, а потом и сами убедитесь.

Победа над мастером настроила Семена миролюбиво, и он заговорил, стараясь ни одним словом не обидеть его:

— Мы бы вам поверили, Никита Савельевич! Только каждый свое поет! И голоса совсем разные. Разнобой получается!.. Двояка в школе схватишь — что тебе скажут?.. «Смотри, — стращают, — после восьмого класса в пэтэу выгоним!»… В рабочие — как в наказание!

Для Никиты Савельевича это была не новость. Хмурясь, выслушал он и других мальчишек, охотно поддержавших Семена.

— У нас хитрее делали! — сказал один из них. — Когда весь класс в сборе, директор и учителя хором пэтэу расхваливали, а с отличниками отдельно разговаривали — и не про училище, а про институт.

— Индивидуальный подходец! — ухмыльнулся Семен.

— А как, по-вашему, нужно? — неожиданно вмешался Олег.

С ним все чаще стало так случаться: не собираясь вступать в разговор, он вдруг помимо своей воли начинал говорить.

— Хороших учеников — в пэтэу, а плохих — в институты?.. Так надо, по-вашему?

И замолчали ребята. Даже Семен.

— Тогда давайте закроем все вузы! — закончил Олег.

— Разрешите все-таки сохранить вузы! — шутливо попросил Никита Савельевич. — Среднее образование уже сейчас необходимо хорошему рабочему, а придет время, когда без вузовской подготовки к самостоятельной работе никого допускать не будут. Не справится он с делом.

Говоря это, мастер с тревогой думал о застаревших просчетах и промахах в воспитании многих ребят. Ему не хотелось при них упрекать родителей и учителей за перекос в настроении тех, кого они вырастили. Но и замять этот разговор он не имел права, не мог оставить мальчишек с их обидами на несправедливость, хотя она была лишь мнимой и существовала в их сознании только из-за неумелого, неумного подхода к ним со стороны взрослых.

— Хочу провести еще одно голосование, — с хитрецой произнес мастер. — Хочу узнать, кто желал бы сегодня вернуться в свою школу и там окончить десятилетку?

Такой вопрос ребята себе не задавали. Не было у них готового ответа. Никита Савельевич не торопил мальчишек и терпеливо наблюдал за их сосредоточенно-задумчивыми лицами.

В полном молчании прошла и минута, и другая…

— Нет желающих? — спросил мастер.

Никто не откликнулся.

— Тогда разрешите узнать, — тепло улыбнулся Никита Савельевич, — чем же вы недовольны и на что жалуетесь?

На лицах всех мальчишек отразилось в ту минуту внутреннее замешательство. Им совсем неплохо жилось в училище. Никто не сожалел, что попал в это ПТУ. Ни один не помышлял о возвращении в школу. И жаловаться было не на что и не на кого. Так о чем же они только что спорили, что хотели доказать своему мастеру?