Верхом на атомной бомбе

– Это он! Вот теперь можно подумать, как его брать…

Гюльчатай не сумела договорить.

– Думать-подумать, – сквозь зубы процедил Анатолий, – трясти надо, родная!

Управление внедорожником было в его руках. Мужчине из «БМВ» предстояло пройти метров пять до пешеходного выхода со стоянки, потом повернуть направо и еще метров десять по тротуару до начала ступеней к входным дверям в управление. Причем на первой половине этого участка он не был виден даже случайному наблюдателю из вестибюля здания. А улица, на их счастье, оказалась фантастически пустынной!

Толя тронул машину с места, пересек улицу по длинной дуге и поравнялся с немцем, когда тот шагнул на тротуар, покинув стоянку. Затем резко скомандовал девушке:

– Пригнись!

Та незамедлительно выполнила приказ и уткнулась лицом в собственные колени. Анатолий, потянувшись, освободил стопорный механизм правой передней двери, а затем с силой распахнул ее…

Не медля ни секунды, даже не взглянув на последствия своих действий, он в каком-то акробатическом прыжке прямо из-за руля, минуя скорчившуюся Галину, руками вперед вывалился в открытую правую дверцу на дорогу. Тут же вскочив на ноги, Толя за секунду оценил обстановку: немец, сбитый распахнувшейся автомобильной дверцей, уже стоял на четвереньках, по-собачьи потряхивая головой и готовый вот-вот распрямиться. Еще мгновенье, и…

Толины пальцы коротким тычком воткнулись в незащищенную шею, безошибочно отыскав сонную артерию. Руки мужчины моментально согнулись и безвольное тело распласталось на тротуаре. Анатолий одной рукой ухватил немца за голову, другой – за пояс темно-серых брюк и, как мешок с тряпьем, вбросил в салон автомобиля прямо на колени распрямившейся Гюльчатай. Дверцу он захлопнул ударом ноги, одновременно поднимая с асфальта выпавший пиджак «чекиста». Затем, уже не торопясь и внимательно оглядываясь по сторонам, Толя обошел внедорожник сзади и сел на водительское место. Девушке к этому времени не без труда удалось пристроить находившегося в бессознательном состоянии немца рядом с собой на сиденье.

– Придержи его пока руками, Галчонок, – Анатолий кивнул на пленника, заводя машину, – отъедем пару кварталов и разместимся поудобнее.

Задним ходом внедорожник медленно тронулся с места, потом развернулся на пустынной улице и скрылся за ближайшим поворотом.

Дорогу к заброшенному коровнику в ближайшем пригороде Мюнстера указала Алексеева: та оказалась ей знакома по тайной встрече со своими курдскими «почитателями». Добротное кирпичное здание располагалось метрах в трехстах от дороги рядом с небольшим, заросшим зеленой тиной прудом.

Мощный автомобиль легко преодолел по бездорожью расстояние до коровника и остановился у дальнего входа, совершенно незаметный с трассы. Плененный немец полулежал на заднем сиденье, не подавая никаких признаков жизни, кроме несильного размеренного дыхания.

– Мог бы и поаккуратней его отключить, – недовольно проговорила девушка, – возись теперь…

Она стала перебирать содержимое своей вместительной сумки, отыскивая необходимый препарат.

– Да я вроде бы осторожно, – миролюбиво оправдывался Толик, – хотя там трудно было дозировать усилие. Пришлось работать на стопроцентный результат.

– Ладно, – Галя отыскала нужный пузырек, – в чувство-то я его сейчас приведу, а вот как ты собираешься разговорить немца? Он все-таки не обычный «пациент», имеет за плечами не один десяток лет работы в силовых структурах. Психика у него наверняка весьма устойчивая, а ничего, похожего на скополамин, у меня нет.

– Как же ты так непредусмотрительно?!

– Издеваешься, да? Я, между прочим, тоже недавно с самолета. А «сыворотку правды» пока еще в аптеках не продают.

– Могла бы у своих чернявых и усатых «поклонников» одолжить.

Алексеева только фыркнула, а Толя продолжал:

– Ты у нас, конечно, квалифицированный психолог. Даже диплом есть. Вот только сейчас ты имеешь в виду нормального человека, который, благодаря длительному опыту работы в силовых структурах, «закалил свой дух» и укрепил психику.

– А разве не так?

– Совсем не так. Оговариваюсь сразу – в нашем конкретном случае. Этот немец – двойник. А пожалуй, даже тройной агент. – Девушка согласно покивала. – Психика таких людей, безусловно, нарушена, искажена. У них атрофируются понятия долга, верности, чести. Он уже не просто предал своих. Он уже предал и других, и третьих. И продолжает предавать каждую минуту своей жизни. Никаких мук и угрызений совести нет и в помине. Он живет в этом мире постоянных предательств. Психологический барьер сломан бесповоротно. А значит, – уже совсем буднично закончил Анатолий, – он и мне сейчас расскажет все, что надо. Думаю, – Толя посмотрел на свои часы, – минут через десять.

– А почему не через пять? – ехидно поинтересовалась Галина.

– Можно было бы и через пять, – вполне серьезно ответил Анатолий. – Но для этого у нас просто нет денег. – Он огляделся по сторонам и усмехнулся: – Будем максимально использовать природные особенности ландшафта.

– Что-о-о?

Напарник ничего не ответил, а направился к коровнику и через несколько минут с трудом притащил оттуда тяжелый железобетонный блок. Отнес его к самому берегу пруда и положил на шаткий настил из почерневших от времени истончившихся досок. Настил был длиной метра три, опирался на четыре сваи и низко нависал над буро-зеленой поверхностью водоема. Наверное, когда-то с него ведрами черпали воду, чтобы напоить скот.

Затем Толя достал из багажника автомобиля большой моток прочной веревки, приобретенный в магазине по дороге за город. Он не просто связал руки немца, а крепко примотал их к его телу, оставив свободно свисающим длинный конец бечевы. Ноги пленника были свободными.

– Ну, вот теперь давай, оживляй болезного, – обратился он к девушке.

Та поводила под носом немца открытым пузырьком. По салону машины распространился едкий запах нашатыря. Пленник заворочался, скривился, чихнул и открыл глаза. Он совершенно не понимал, где находится и что происходит. Последней отпечатавшейся в его мозгу картиной был аккуратный поребрик автостоянки перед зданием управления военной безопасности. Теперь его взгляд уперся в немигающие темные глаза совершенно незнакомого мужчины, потом переместился вправо и остановился на лице сидящей рядом девушки. Он узнал ее! Взгляд приобрел осмысленность, а пересохшие губы беззвучно зашевелились. Внимательно наблюдавший за пленником Анатолий взял инициативу в свои руки.

– Переводи, Галчонок! – приказал он. – А ты слушай внимательно. И не дергайся! – повысил голос Толя, заметив, что немец усиленно заворочался на сиденье. – Я желаю немедленно получить ответ на один вопрос: где находится русский журналист Талеев? Ясно?

Немец молчал. Толя выждал несколько секунд.

– Ну, на что-то подобное я и рассчитывал, – резюмировал он.

Потом вышел из машины, открыл заднюю дверцу и с такой силой дернул за свободный конец веревки, что пленник, как пробка из бутылки, вылетел наружу и растянулся во весь рост на земле.

– Вставай, вставай! – Толя пинками помог ему подняться на ноги и потянул за собой к мосткам.

Немец, пошатываясь и спотыкаясь, потрусил следом. Под весом двух взрослых мужчин доски скрипели и прогибались. Немец попытался было упереться, но сильный рывок за веревку едва не скинул его в пруд. На краю настила Анатолий ударом по ногам заставил пленника встать на колени. Затем он демонстративно долго и крепко приматывал бечевку к железобетонному блоку и сооружал хитрый морской узел. Так долго, что до немца наконец дошло, какую цель преследует страшный незнакомец своими действиями. Он завертел по сторонам головой и неожиданно громко и тонко закричал.