Верхом на атомной бомбе

Толя тут же вытащил из кармана скотч и заклеил пленнику рот.

– Это моя промашка. Хотя все равно никто ничего не услышит. Галя, подойди поближе… А впрочем, не надо, забрызгаешься. Постой на бережку, тут пока переводить нечего. – И он обратился к пленнику. – Ну, может, желаешь что сказать? – Анатолий освободил один край скотча.

– Вас? Вас ист дас?!

Толя вернул скотч на место:

– Да нет, не меня. Тебя, родной. Тебя! Ведь это ты не хочешь беседовать.

С этими словами он сильным ударом в спину сбросил немца с мостков. Тот сразу ушел под воду, а Толя задумчиво посмотрел на оставшийся у его ног груз с привязанной веревкой:

– Не рассчитал глубину, – с видимым сожалением констатировал он. – Надо будет веревку покороче сделать. – Он по-другому перевязал узел и начал сбрасывать блок.

С берега послышался тревожный голос девушки:

– Эй, он там не захлебнется?

Толя посмотрел на обильные пузыри на очистившемся от болотной ряски месте, молча покачал головой, выждал еще секунд пять и потянул за веревку. Над поверхностью воды показалось тело пленника. Анатолий с большим трудом выволок его на хлипкие доски, а сам, тяжело дыша, уселся рядом.

– Вот теперь иди сюда, Галчонок.

Он освободил рот немца от скотча и несколько раз ударил его ладонью по щекам. Бешено вращавшиеся до этого глаза пленника остановились, он натужно закашлялся и едва не захлебнулся хлынувшей через рот водой.

– Это же надо, столько жидкости через нос принять, – Толя удивленно покачал головой, – никогда бы не подумал! Я ж ему рот специально заклеил, чтобы не слишком… А он, видишь, как дорвался! Жажда, однако… Ладно-ладно, еще напьешься. Чтобы сэкономить драгоценное время, я сразу сообщу тебе, что знаю, как ты продал журналиста. И даже за сколько. – Толя назвал сумму, ориентируясь на взятку, полученную начальником мюнстерской полиции. Наверное, он оказался весьма близок к истине, потому что немец даже не попытался возразить. – И о том, что приказ о его задержании в аэропорту ты получил из Москвы. Не прямо, а через соответствующее консульство и, возможно, свое начальство. Но вот «продажа»… Тут твое начальство ничего не знает. Какую байку ты для него приготовил, мне не интересно. Я повторяю и чуть расширяю свой вопрос: где журналист и кто его забрал?

Немец наконец выдавил:

– Я выполнял приказ…

– У-у-у… Ничего-то до тебя не доходит. А уговариватель из меня плохой.

С этими словами Анатолий двумя ногами столкнул с мостков в воду бетонный блок. Пленник успел прореагировать на происходящее лишь коротким всхлипом, выпученными глазами и безуспешной попыткой упереться пятками в мокрые скользкие доски: тяжеленный груз на короткой веревке просто смел его с причала.

– Давай, боевая подруга, придвигайся поближе, будешь помогать мне «рыбку» вытягивать. Я его и первый-то раз с трудом тащил обратно, а теперь с камнем и вовсе в одиночку не справлюсь.

Молодые люди вдвоем ухватились за оставшийся в Толином кулаке конец бечевы и принялись неторопливо тянуть наверх свой ценный груз. Оба окончательно выбились из сил, пока через минуту или полторы не приподняли над водой тело немца. Втащить его на мостки сил не хватило. Еле переводя дыхание, Анатолий выдавил:

– Опять не рассчитал! Теперь слишком коротко. А и груз, и тело одновременно нам не поднять. Придется волоком на берег тащить… Ладно, в третий раз точно угадаю!

– Если… – девушка задыхалась от усилий, – если он второй раз переживет!

– Ну вот, – облегченно выдохнул Толик, когда немец оказался на берегу, – теперь тащи бутылку, что мы купили по дороге. Самый раз принять всем троим!

Немца вернули к жизни через минуту исключительно благодаря изрядному количеству влитой в него местной водки. Молодые люди отхлебнули из бутылки едва ли по паре глотков.

– А теперь, – голос Анатолия стал чуть ли не торжественным, – переходим к завершающему этапу.

Он поколдовал над хитрым узлом, высвободил значительную часть веревки и в одиночку (!) отнес бетонный блок на самый край мостков. Потом за шиворот притащил туда же пленника, уложил рядом с грузом и намотал всю мокрую бечеву ему на шею.

– Вот теперь времени на раздумья у тебя больше не будет. И у меня тоже! Потому что, пока ты в прошлый раз там, – Толя кивнул в сторону пруда, – безмятежно купался, мы еле-еле тебя вдвоем вытащили. Сомневаюсь, что это удастся повторить еще раз. К тому же, чтобы по ненужной жалости не передумать, я отправлю мою помощницу посмотреть, все ли спокойно на дороге. Молчащий пленник превращается для нас в недопустимую обузу. Думаю, тебя здесь очень не скоро отыщут. Да и надо ли это? Особенно тебе… А ты иди, родная, иди.

Немец тревожным взглядом проводил удаляющуюся девушку и попытался принять сидячее положение. Ему это не удалось: слишком короткой оказалась веревка от груза до петли на его шее. Толя тяжело вздохнул и, наклонившись, пододвинул блок к краю мостков.

Пленник что-то быстро затараторил. Анатолий уловил в его речи и английские, и даже русские слова.

– Исповедаться хочешь, Иуда? Не-е-е… У нас это не принято. – Он еще подвинул груз так, что целая его треть нависла над водой. – Ауфвидерзеен, камрад!

Немец прижался головой к Толиным ногам…

На исходе была десятая минута допроса. Вернувшаяся с «прогулки» Алексеева едва успевала переводить бессвязную речь пленника, стараясь отделить нужную информацию от десятков фактов, разоблачений, признаний, которые горохом сыпались из незакрывающегося рта немца.

– Вот что их же водка с человеком делает! – усмехался Анатолий. – Значит, главное – ее количество. – Подумав, он с гордостью добавил: – И, конечно, в умении подать!

В одном из подразделений управления военной безопасности «мышиный» немец курировал деятельность национальных террористических группировок. Начинал свою карьеру он еще в ГДР, хорошо продвигался по службе, но… рухнула Стена, бывшие непримиримые противники стали сослуживцами, куда-то на задний план отошла нужная политическая ориентация, в которой наш немец был наиболее силен. Новое командование «восточным специалистам» не то чтобы не доверяло, но относилось весьма настороженно. Продвижение вверх затормозилось, а значит, не росли и доходы. И тут, как нельзя кстати, подоспело предложение от бывших коллег из России «чуть-чуть» поделиться кое-какими сведениями. И пошло-поехало… Ведь одну и ту же информацию можно продать и два, и три раза. Не только «за бугор», но и своим подопечным. Жизнь наладилась. В просьбах недостатка не было. Попридержать на таможне какого-то русского журналиста? Пожалуйста! А уже через день на продажного «чекиста» вышли подручные его старого знакомого Карла из РАФ с чрезвычайно заманчивым предложением одолжить им журналиста на какое-то время. «Просто поговорить. День-другой, и мы его отпустим!» Никакого мокрушничества и членовредительства. Немец, конечно, бандитам не поверил, но «русские» деньги уже отработаны, журналиста он упрятал в полицию, а что там дальше – не его проблемы. К тому же подворачивался неплохой шанс улучшить свое материальное положение, выгодно поделив «навар» с начальником полиции.

«Да эти продажные менты становятся просто каким-то международным бедствием!» – подумал Анатолий.

Куда увезли Талеева, немец не знал, но если подручные Карла еще оставались в городе, то наверняка находились на известной ему конспиративной квартире. Разумеется, он с удовольствием покажет дорогу господам русским!

– Что ты думаешь о нашем пленнике?

Этот вопрос Толя задал, уже сидя рядом с управлявшей автомобилем Гюльчатай. Машина проезжала Старый город, приближаясь к районам новостроек, где располагалась конспиративная квартира террористов. В салоне они находились только вдвоем – пленника разместили в багажнике. «Пусть проветрится и просохнет, – заявил Анатолий, – ведь черт знает, какой грязи он нахватался в этом пруду!»