Верховный Главнокомандующий
Шрифт:
— У себя в Полтавской губернии, Ваше Величество, — пояснил тот, — я заведовал земским родильным домом и за год, «содействовал» рождению от пяти до шести тысяч ваших поданных… Так что, дивизионный госпиталь, для меня сущий пустяк!
— А, вон оно как…, — понимающе киваю и спрашиваю, — давно на фронте?
— С прошлой осени, почитай.
Ну, тогда ещё более понятно — кроме «роддома» и боевого опыта, уже немерено.
— Случаи мздоимства среди ваших подчинённых бывают? — спрашиваю и, видя недоумение, рассказываю про общение с ранеными санитарного транспорта, встреченного по дороге сюда.
— У меня таких
— Тогда для Вас поручение от самого Императора и Верховного Главнокомандующего: как только настанет малейшая передышка, составить инструкцию по организации полевых медицинских учреждений — от ротного уровня, до дивизионного… Много «буков» не надо — только изложить саму суть. Справитесь?
— Справлюсь, Ваше Императорское Величество! — твёрдо пообещал экс-акушер.
— Напишите и пошлёте прямо в Ставку — мне лично, — на прощанье грожу ему пальцем, — не забудьте, доктор!
— Как можно, Ваше…!
Уже было ушёл, но опять «осенило» и я вернулся:
— Ближе к зиме, в Ставке организуем съезд полевых врачей по обмену опытоми выработке надлежащих документов, обязательных для всех. Вы — будете на этом съезде председательствующем…
Испытывающе смотрю ему в глаза:
— Это очень важно, доктор!
— Хорошо, Ваше Величество.
Изредка «мелькал» — появится и вновь исчезнет, с транспортами раненых с передовой другой дивизионный медик — зауряд-врач Файн. Его я запомнил по мемуарам Свечина.
Тоже, довольно интересный тип!
Подобно бомжу-немцу из фильма Бодрова «Брат» — целью жизни которого, было опровержение пословицы «что русскому хорошо — то немцу смерть», этот еврей-«младший врач», по ходу, решил опровергнуть обвинение всех евреев в трусости — весьма расхожее среди хроноаборигенов.
Зауряд-врач Файн, недоучившийся студент Московского университета, во время боя бросал все свои дела, сбегал из перевязочного пункта в самые стрелковые цепи, лез под колючую проволоку, снимал с неё и выносил раненых из самого пекла — подобно простому санитару из нижних чинов.
Однако всё равно, антисемитизм в русской армии был очень силён — особенно среди офицеров и, бывали случаи просто вопиющие: евреев-солдат насильно заставляли сдаваться немцам в плен…
Среди раненых встретил своего знакомого стрелка из батальона капитана… Ээээ, теперь уже — из полка подполковника Чернышенко:
— Ну что, солдат? Сегодня видел в кого стрелял?
— Так точно Ваше Императорское Величество… Видел… Сегодня, хорошо видел… Мать, их…
У солдата было раздроблено осколком левое предплечье и, он ждал очереди на ампутацию.
— …Как не видеть: из-за холмика появляются сначала головы, потом тулово. И, тогда мы их, как… Ох, мать твою… Сколько ж, мы их там «наваляли»…Боже ж, ты мой… Ох, твою ж, мать…
— В этот раз попал в кого-нибудь?
— Как не попасть — если, даже в рожу его видно?! Ох, попроси доктора, милостивец, чтоб руку не отрезал! Ох… Болит то, как… Боженька ты ж, мой… Куда ж я без руки, то?!
— Извини, солдат — над докторами и смертью я не властен… Спасибо тебе за всё, солдат!
Жестока же ты, война!
Между делом познакомился с двумя полковыми батюшками.
Один из них — бывший полковой
священник недавно расформированного «паркетного» 7-го Финляндского полка, постоянно вертелся под ногами — «информирую» меня об всех замеченным им упущениях, хваля одних офицеров, ругая других…В конце концов, мне это надоело и, я послал его на куй.
С другим, я познакомился на местном кладбище — сельском погосте: вместе с местным протоиреем и недавно созданной «похоронной командой», он отпевал и хоронил умерших раненых.
Увидев меня, полковой батюшка, воспользовавшись небольшим «перерывам», подошёл и обратился ко мне с довольно-таки корявой и несколько пугающей речью, в которой убеждал — как важно для воина знать, что в «надлежащий» момент его отпоют и, зароют не абы как — а именно по обряду религии.
Сей полковой священник, производил впечатление слегка тронутого, но надо признать — похоронное дело у него, поставлено весьма и весьма солидно!
После лёгкого полуденного завтрака со своими свитскими и бывшими штабными офицерами 2-ой Финляндской дивизии, поговорил по телефону со Свечиным, посидел над картой, проанализировал донесения и ситуацию и, глубоко задумался. Вчера, от усталости и не высыпания ничего не соображал, а сейчас… Действительно, или читанные мною в своё время мемуары Свечины были сильно не точны — или, что-то изменилось кардинальным образом!
Что мы имеем в плюсах? Немецкое командование сильно дезориентировано нашим отступлением, противостоящие нам его войска находятся в непрерывном — выматывающем их, движении по местности — с которой неудобно атаковать и, накоторой ещё труднее обороняться — в случае нашей внезапной контратаки.
Тактически немцы, ещё до собственного наступления, сидели головой в «мешке» — образуемому петлёй реки Вилии… Наступая, они влезут туда с ногами и, неожиданно ударив двумя полками на село Гени — мы завяжем этот «мешок» наглухо!
Минусы… Не знаю каким образом, но «кот» — которого мы решили поиметь в этом «мешке», оказался чересчур велик, зубаст и клыкаст. По моим расчётам, в ловушку должна была попасть одна кавалерийская дивизия да пару пехотных полков ландвера (при очень большой удаче!), а сейчас их там…
Звоню Свечину:
— Какие новости, господин генерал?
Конечно, не двадцать первый век — далеко не он и, качество телефонной связи, ещё то… Даже, в Ставке. Здесь же — ваще, но понять при желании можно.
— Немцы, непрерывно атакуют пехотой позиции Первого стрелкового полка, господин полковник, — для секретности, было запрещено называть меня, особенно — по телефоны «Его Величеством», — пока отбиваемся, с большим уроном для неприятеля.
— Артиллерия противника?
— Буквально только что, неприятелем была введена в действие ещё одна тяжёлая гаубичная батарея и замечены два змейковых аэростата германцев — корректирующие огонь, поэтому наше положение намного ухудшилось…
Твою ж, в дивизию, мать… Всё пошло, совершенно не так! Теперь, вся наша «военная хитрость» — основанная на тактике обороны на обратных скатах высот, летит к чертям… Сверху, «ему» всё будет видно, а зенитных орудий — чтоб сбить аэростаты к чертям собачьим, у нас нет! Одно хорошо — новых пехотных частей противника не замечено и есть надежда, что они не успеют подойти до решающих событий.