Верховный Главнокомандующий

— Что Вы скажите о «снарядном голоде», господин полковник?

Тот не сразу, хорошенько подумав опять же, отвечает тогда — когда я уже начинаю терять терпение:

— Что касается «тяжёлых» калибров — шесть дюймов и выше, то такое явление имеет место быть… Так ведь и, орудий таких у нас — кот наплакал, Ваше Величество! Но боеприпаса для трёхдюймовой полевой пушки и 48-линейной полевой лёгкой гаубицы, вполне достаточно. И, если и бывает «снарядный голод» с этими калибрами — то он инсценируется «сверху»…

Ничего себе! Как, так?! Подобрал отвисшую до самого пуза челюсть, спрашиваю:

— Как это?! Объяснитесь, господин полковник! Ведь, в тылу только и слышно о «трёх снарядах в день».

— Пехотное начальство требует от артиллеристов «барабанной» стрельбы — зачастую, не объяснив цель. Это приводит к повышенному расходу боекомплекта — создавая искусственный «голод» и, к преждевременному «расстрелу» канала ствола. Никто не учил пехотных генералов — что у каждого орудия есть определённое число выстрелов, которое оно может сделать — до выхода из строя ствола…

АГА!!!

Так вот, где в собаке порылись!

— …Поэтому, умудрённые горьким опытом, многие артиллерийские начальники отказывают пехотным — объясняя, что у них нет снарядов. Ведь, Ваше Величество — лучше иметь орудия и экономить на снарядах, чем не имея снарядов — не иметь и орудий, способных вести огонь!

Отсутствие взаимодействия между родами войск, даже — полное непонимание возможностей… А ведь, это явление передастся «по наследству» Красной Армии и будет исполу вредить даже в Великую Отечественную!

Надо срочно предпринимать меры.

— Согласен с Вами, господин полковник: «лучше быть богатым и здоровым — чем бедным и больным!».

— Что? Извините, Ваше…?

— Да так — мысли вслух… Как Вы расцениваете моё нововведение: прикрепление к каждой конкретной части — каждой конкретной батареи же и, нахождение её командира в передовых рядах пехоты? Только честно: «подмахивать» мне — как балерина Больших, Малых и Мариинских борделей не надо!

Сперва, прыснув со смеху от неожиданности, но затем, приняв серьёзное выражение лица и, опять же — хорошенько подумав, полковник Горбоконь ответил:

— «Нововведение» безусловно полезное и требующее повсеместного распространения, Ваше Величество! Особенно, если дополнить его нахождением постоянного представителя от артиллерии при пехотном штабе…

— Чтоб, «процесс», так сказать был обоюдным?

— Так точно!

— Вы прямо у меня «с языка сняли», господин полковник! — хлопаю его по плечу, — а как Вам другое новшество — нахождение противоштурмовых и горных орудий в передовых цепях пехоты?

— Опять же — очень своевременно, но требуется долгое совместное обучение стрелков, пулемётчиков и приданных им артиллеристов! В этом бою, два расчёта потеряли — совершенно по глупости…

Поговорили ещё немного о разных вещах — необязательно связанных с артиллерией и, перед расставанием, я пожимая руку полковнику Горбоконю, сказал глядя прямо в глаза:

— Не позже, чем через месяц после окончания Виленского сражения, жду от Вас обобщения всего вашего: как недавнего — таки приобретённого в целом на этой войне опыта. Особое внимание уделите именно взаимодействию артиллерии с пехотой — на примере, как успешных случаев — так и неудачных. Напишите специальную краткую, но информативную брошюрку: смысл которой был бы понятен даже для тех — кто понять его не хочет и, перешлёте мне. А я её распространю и сделаю обязательным для изучения всеми начальниками, как стрелковых — так и артиллеристских частей.

Уже садясь в автомобиль я обернувшись, дружески улыбнулся:

— Господин полковник! Зависит только от Вас: думаю, встретить в следующий раз — уже генерал-майором!

* * *

Напоследок переночевав в последний раз в селе Галина, наутро потихоньку выехали… Почему «потихоньку»? У автомобилей того времени был ничтожный ресурс и наши уже нуждались в среднем ремонте, который в полевых условиях и за одну ночь не сделаешь. К тому же, всю ночь шёл «обложняк» и убитые армейскими обозами грунтовые дороги сильно развезло. Да и генерал Спиридович настоял, хотя бы до Вильно двигаться под эскортом эскадрона жандармов — сотня казаков Крымова осталась в Галине.

— Господин генерал, — изучив маршрут по карте, обратился я к Спиридовичу, — давайте сделаем «крюк» и заскочим в то имение, где Вы «сбрую» реквизировали… Во-первых, эти два ружья вернём, а во-вторых — от того поместья, дорога поцелее будет. Сначала, часа два потеряем, затем — полдня нагоним. Ну и, извиниться перед потерпевшим надо, да и возместить… Пообещать.

Поводив по карте пальцем, тот ответил:

— Не возражаю!

Подъехав к панскому поместью — майорату князей Гогенлое, мы застали следующую картину: возле особняка стояло — как бы, не с полсотни двуконных повозок армейского образца… Какие-то «добры молодцы», тоже — в армейском обмундировании, со скоростью и сноровкой грузчиков столичного мебельного магазина, выносили из здания и складывали на них всяческий хабар — к воинскому имуществу, имеющий отношение весьма «опосредственное».

— Выяснить и доложить!

Завидев скачущий эскадрон жандармов, «добры молодцы» ломанулись кто куда. Их, сноровисто догоняли и задерживали. Вскоре, притащили и «виновника торжества» — интендантского чиновника, решившего прибарахлиться.

Главные мародёры на войне — не пехота, которая может унести максимум — что на себя одеть! Даже, не казаки — вьюки которых не могут разбухать бесконечно, а артиллерийские парки и интендантские транспорты.

Пришлось задержаться…

Гонцы, посланные в Галину, вскоре вернулись с встревоженными генералами, казаками и военными следователями. Всё было запротоколировано, потерпевшие, подозреваемые и свидетели опрошены… Хабар был возвращён хозяевам, вместе с моими извинениями и их же ружьями:

— К сожалению, вся остальная ваша «сбруя» была утеряна в пылу сражения… Напишите мне стоимость и, я Вам её обязательно возмещу.

Хозяйка поместья — пожилая полька, звала на ужин и предлагала переночевать у неё, но я отказался. Очень много дел ещё впереди, не сделанных!

Проходя мимо арестованного мародёра-интенданта, я задержался на него глядучи… Вот, ему это надо было?! Ведь, уже достаточно пожилой, в годах. Наверняка дети есть, а то и… Вспомнились — прям в глазах образно возникли, длинные-предлинные ряды — ещё не похоронных трупов на сельском кладбище и две крайние могилы.

— Я обязательно буду держать руку «на пульсе», господа! — обратился стоящим рядом, вытянувшихся «во фрунт» следователям, — конечно, всё должно происходить в рамках и по букве закона и, не как иначе… Но почему то, я непоколебимо уверен, что эту мразь повесят и предадут казнь самой широкой огласке.

— Смею Вас заверить, Ваше Величество — преступление не останется без надлежащего возмездия!

Уже было ушёл, но не удержался — вернулся и добавил:

— И, когда его внуки будут спрашивать: «Бабушка, а где был дедушка, когда наш Государь-Император — в первых рядах русских солдат сражался за Вильно, ежеминутно рискуя своей жизнью?», та ответит: «Грабил мирных жителей неподалёку и, был за это повешен как Иуда!»