Верная Чхунхян: Корейские классические повести XVII—XIX вв.
Шрифт:
К щеке Сим Чхон пристал гонимый ветром лепесток цветка. Она сняла его, осмотрела.
Говорят, весенний ветер, Как ребенок, неразумен. Налетает вихрем буйным, Ломит нежные бутоны...— Разве цветы опадают потому, что хотят опасть? Нет, их лепестки обрывает ветер! Не душа моя, но горькая судьба подобна этому цветку. Разве я хочу погибнуть?! Но такова уж моя судьба, и ее не изменишь!
Сделает она шаг — слезы польются ручьем, сделает другой — оглянется назад. Так Сим Чхон покинула родные края. С этого времени и начинаются самые горькие дни ее жизни.
Достигнув устья реки, торговцы-мореходы взошли по трапу на корабль, проводили Сим Чхон в каюту, а затем
Корабль вышел в открытое море. В безбрежном просторе гуляют зеленые волны; белоголовые чайки стремятся к берегу, поросшему красной осокой; на прибрежный песок садятся дикие гуси с Трех рек; откуда-то доносится серебристый звук, словно гудит рожок рыболовного судна. Звук умолкает, но людей нигде не видно, лишь зеленеет вокруг вода да жалобно скрипят снасти. «Они печалятся обо мне», — думает Сим Чхон.
Миновали Чанша: куда же делся великий наставник Цзя И? [270]
Взглянули на реку Мило: где душа преданного Цюй Юаня [271] , нашедшего приют в брюхе у рыб?
Подплыли к башне Желтого Журавля, вспомнили стихи Цуй Хао [272] :
Солнце скрылось, В тумане река. Где моя родина? В сердце тоска!Достигли Палаты феникса. Здесь пировал Ли Бо.
270
Цзя И (201—169 гг. до н. э.) — государственный деятель и поэт.
271
Цюй Юань (340—287 гг. до н. э.) — великий китайский поэт и государственный деятель; оклеветанный, утопился в реке.
272
Цуй Хао (ум. 754) — известный поэт, цитируется строфа из его стихотворения «Башня желтого журавля».
А вот и Синьянцзян! Почему же не видно Бо Цзюйи? Отчего умолкла музыка его цитры?
Река под Красною стеной! Разве можно не залюбоваться ею? Здесь все осталось таким, каким было при Су Дунпо! А где-то теперь прославленный герой Цао Мэндэ?
Глубокой ночью, когда уже скрылась луна, закаркали вороны и зазвонили колокола в обители Ханьшань, корабль причалил к стенам Гусу.
273
Трех гор зеленые вершины... — из стихов Ли Тайбо.
Наутро проплыли Цзоухуайшу. Торговки вином на той стороне реки не печалились и не грустили о падении государства — они распевали веселую мелодию «Цветок в женских покоях»:
Над рекой расстилается дым, А над берегом месяц гуляет...Корабль вошел в устье рек Сяо и Сян, на берегу которого высится Павильон горного солнца. На юго-восток от него видны горы царства У и реки царства Чу.
Вот орошенный слезами жен императора Шуня крапчатый бамбук; блестит луна над горой Ушань, и синее небо сливается со своим зеленым отражением в водной глади озера Дунтинху [274] . Темным туманом окутала ночь усыпальницу Хуанлин в горах Цанъушань. Ропот волн, шелест ветра, тоскливые крики обезьян, призывающих детенышей... Сколько еще в мире отверженных!
274
Озеро Дунтинху — озеро в системе реки Янцзы; связано с преданиями, воспето многими поэтами.
Сим
Чхон полюбовалась с корабля восемью достопримечательностями рек Сяо и Сян и хотела было уйти в каюту, но в это время в воздухе разнесся благоуханный аромат, послышался звон нефритовых подвесок, и меж бисерных штор в легком тумане появились две женщины в венцах небожителей и одеяниях цвета солнечных лучей.— Девочка Сим! Ты не узнаешь нас? Наш мудрый повелитель Шунь почил в горах Цанъушань, объезжая и осматривая Южные владения. Безутешно рыдали мы, проливая горючие слезы на реках Сяо и Сян, и вот на каждом коленце бамбука появились пятна, а листья поникли...
Если рухнет гора Цанъушань, Если высохнут Сяо и Сян, И тогда не исчезнуть с бамбука Нашим горестным вдовьим слезам!С тех пор прошли тысячи лет, но некому нам было поведать свою печаль. Ты самая любящая и преданная дочь, и тебе мы открылись без страха. А помнишь ли ты песню «Южный ветер», что пел задолго до кончины великий Шунь, играя на пятиструнной цитре? Не забывай ее и будь осторожна — твой путь еще долог!
Сказали — и сразу же исчезли. «Это жены государя Шуня, духи рек Сяо и Сян, — догадалась Сим Чхон. — Право же, странно, что они посоветовали быть осторожной мне, плывущей на гибель!»
Миновав это место, корабль достиг вскоре горы Хуэйцзишань. Внезапно поднялась буря, подул холодный ветер, и перед Сим Чхон предстал человек — глаза его плотно закрыты, тело обернуто собственной кожей, а сам он горько плачет:
— Девочка Сим! Узнаешь ли ты меня? Я — У Цзысюй, бежавший в царство У! Мой повелитель поверил клевете Бай Пи и велел перерезать мне горло острым мечом, а потом, после казни, снять с меня кожу, завернуть в нее мое тело и бросить в эту реку. Не сдержав гнева, я сказал: «Пусть вынут мои глаза и повесят их над Восточными воротами столицы, чтобы я увидел, как властитель Юэ уничтожит царство У». Увидеть-то я увидел, но кто же вдохнет жизнь в мою плоть, кто вернет мне глаза?
Сказал — и тут же исчез. «Это душа У Цзысюя, верного сановника из царства У», — подумала Сим Чхон.
Корабль плыл дальше, и вдруг на поверхности реки появились два человека. Стоявший впереди имел царственную осанку и такие же манеры, хотя и был одет в лохмотья. Видно было, что человек этот претерпел беду. Заливаясь слезами, он проговорил:
— Печаль и гнев одолевают меня — я пленник царства Цинь. Три года обитал я в Угуане, надеясь возвратиться на родину, а теперь обречен умереть на чужбине. Много лет я лелеял желанья, но стал кукушкой, призывающей души умерших. С удовольствием слушал я удары железных палок в Боланша и напрасно кружился в вихре при луне на озере Дунтинху.
Человек, стоявший сзади (мертвенно бледен был лик его, а тело — сухой скелет), сказал:
— Я — Цюй Юань из царства Чу; служил я правителю Хуай-вану, но, оклеветанный Цзыланем [275] , бросился в эти воды, чтоб смыть грязь, которой мне облили душу. Я верил: добрый повелитель похоронит меня после смерти. И вот как он меня похоронил — ты видишь!
Покойный мой отец Боюном звался, Чжуань, Сын Неба, — славный предок мой! Цветы, деревья, травы увядают, И дни красавца князя сочтены [276] .275
Цзылань (Цзинь Шан) — сановник при дворе Хуай-вана, оклеветавший Цюй Юаня.
276
Покойный мой отец... — из стихотворения Цюй Юаня «Скорбь».
Сколько на свете талантливых поэтов! Я погиб из-за любви к правителю, а ты, Сим Чхон, погибнешь из-за любви к отцу — ведь преданность государю и преданность отцу одно и то же! Я пришел, чтоб утешить тебя. Счастливого пути тебе в синем море!
«Много лет после смерти люди эти остаются блуждающими душами, — говорила себе Сим Чхон, — разве не удивительно, что они вышли ко мне? Это значит: я наверняка умру!» И она печально вздохнула.
Сколько дней прожито на корабле, сколько ночей проведено на воде! Текли, словно волны, четвертое, пятое новолуния...