Верная Рука

— Соглашусь ли я! Что за вопрос! Я хочу быть рядом с вами всегда, даже в самых обыденных ситуациях; вы не можете себе представить, насколько сильно я к вам привязан. И теперь, когда речь идет о жизни и смерти, когда предстоит охотиться на дикого зверя, который уже много раз от меня ускользал, ваша помощь вселяет в меня уверенность, что на этот раз Эттерсу не удастся уйти. Когда на охоту выходит Олд Шеттерхэнд, зверю не на что рассчитывать. Значит, вы хотите ехать со мной, еще раз подумайте, в самом деле хотите?

— Я решил!

— Это такое счастье для меня, что вы… вы… я едва могу в это поверить. Но без вас тут не смогут обойтись!

— Ничего! Виннету отлично справится сам.

— И из-за меня вы готовы с ним расстаться?

— Разлука будет короткой. Потом мы его снова быстро найдем. Итак, вы позволите мне отправиться с вами?

— Позволю? О позволении здесь не может быть и речи! Наоборот, я готов на коленях просить вас поехать со мной и помочь советом и оружием!

Тут Апаначка положил руку ему на плечо и сказал:

— С тобой поскачет еще один человек.

— Кто?

— Апаначка, вождь найини-команчей. Не отказывай мне в этом! Ты мне по душе, и я поеду с тобой. Я знаю язык бледнолицых, умею отыскивать тайные людские тропы, и в моей душе нет страха перед врагом. Разве я не смогу быть тебе полезным? Я выкурил трубку мира с тобой, Виннету и Олд Шеттерхэндом, и теперь я — твой брат. Ты ищешь своего смертельного врага, чтобы убить его, и тем самым подвергаешь свою жизнь страшной опасности. Разве твой брат не должен быть рядом с тобой? Смогу ли я сказать, что являюсь таковым, если ты уедешь один?

Его жесты и тон, которым он все это говорил, явно свидетельствовали об искренности и трогательной преданности. Не ответив, Олд Шурхэнд вопросительно посмотрел на меня. Я понял, что решать придется мне:

— Наш краснокожий брат хочет совершить поступок, который ни один человек из его рода не назовет хорошим.

— К чему вспоминать мой род, когда речь идет о моем брате Олд Шурхэнде! Сыновья команчей способны лишь ненавидеть и убивать, в вас же я встретил любовь и человечность. Краснокожие люди побеждают при помощи томагавков, вы же покоряете ваших врагов оружием милосердия и прощения. Где лучше — там, где ненависть, или там, где любовь? Я ваш брат и поеду с вами!

— Хорошо, ты будешь нас сопровождать. Но мы отправимся в путь не сегодня, а завтра. Немногие оставшиеся часы не будут потеряны, наши лошади должны отдохнуть, от этого они станут только более резвыми.

— Но если мы упустим Эттерса? — озабоченно спросил Олд Шурхэнд.

— Он оставит след, по которому мы и пойдем. Не беспокойтесь особенно об этом! Прежде всего у нас должны быть хорошие лошади. За своего вороного я спокоен, у Апаначки конь тоже довольно быстрый и выносливый, я специально за ним наблюдал. А вот как обстоит дело с вашим конем, мистер Шурхэнд?

— Это прекрасное животное, хотя с вашим жеребцом его, конечно, не сравнить, но за последнее время я его несколько загнал, так что ему может оказаться не под силу выдержать ту нагрузку, которая его ожидает в ближайшие дни.

— Well, в таком случае вы поедете на коне Вупа-Умуги, захваченном нами в Каам-Кулано.

— Что? Вы хотите предоставить мне его в аренду?

— Не в аренду, хочу подарить.

— Подарить? Но это очень дорогое животное.

— Возьмите его, однако. Что мне с ним делать? Вупа-Умуги его не получит, а мне он не нужен.

Тут он сжал мне руку и взволнованно воскликнул:

— Я беру его, да, я беру его! Я не могу отказаться принять этот подарок, потому что надеюсь, что вы разрешите мне когда-нибудь расквитаться с вами. Итак, мы отправляемся завтра утром. А сейчас я пойду во двор, мне надо заняться моим новым конем!

— Но смотрите, чтобы никто ничего не заподозрил! Вам лучше всего вообще больше не разговаривать с Генералом.

Когда мы вышли из дома, Виннету не было во дворе, он ушел проверять посты вокруг пленных команчей, оставив лежать на столе, рядом с моими двумя ружьями, свое знаменитое серебряное ружье. И тут я увидел Генерала, который стоял у стола, держа их все в руках, и внимательно разглядывал мой штуцер. При этом его глаза горели жадным блеском.

— Не правда ли, сэр, это как раз и есть ваш «медвежий бой»? — спросил он, увидев меня.

— Да, — сухо ответил я.

— А это — знаменитый штуцер работы мастера Генри, о котором рассказывают всякие чудеса?

— Да, но вы-то что здесь делаете?

— Я хотел открыть затвор, но у меня не получилось. Может быть, вы мне скажете, как…

— Да, я вам, конечно, скажу кое-что, — оборвал я его, — а скажу я вам, чтобы вы убирались подальше от этих ружей. Это вовсе не игрушки для генерала, который в глаза не видел Булл-Ран.

— Что? Не видел? Ну, скажу я вам…

— Молчать! Я не желаю вас слушать. Дайте сюда!

Только я взял у него мой штуцер и «медвежий бой», как вдруг вернулся Виннету, ружье которого он все еще держал в руках. Апач, мгновенно поняв, в чем дело, вырвал у него свое оружие и заговорил, едва сдерживая гнев:

— Как смеет лживый бледнолицый трогать мое оружие? Его еще никогда не касались грязные руки белого негодяя!

— Негодяй? — вскричал Генерал. — Виннету возьмет свои слова обратно или…

— Или? Что? — грозно спросил Виннету.

Испугавшись, Дуглас весь как-то съежился и, отступив на шаг назад, смиренно ответил:

— Я просто подумал, что мне можно посмотреть на ружье.

— Посмотреть можно, но трогать нельзя! Виннету никогда не коснется того места, на котором лежала твоя рука!

Он вытер оскверненное ружье свисавшим концом тонкого одеяла, которое было обмотано у него вокруг талии наподобие пояса, и сказал, протягивая его мне:

— Мой брат Олд Шеттерхэнд мог бы повесить оружие в доме, чтобы впредь его не пачкали подобные руки!

Он повернулся и пошел к своему коню. Посмотрев на Генерала, я заметил, что тот обменялся многозначительным взглядом, смысл которого мне остался тогда неясен, с Олд Уобблом. Затем я отнес ружья в дом. Без приглашения туда никто не заходил. По крайней мере, я тогда так думал, и того же мнения придерживался Виннету.

Сделав это, я пошел к нему и рассказал о моем разговоре с Олд Шурхэндом. Согласившись со мной, он сказал:

— Мой брат поступает правильно. Я не знаю, сказал ли этот Генерал правду, или солгал, но то, что ты поедешь с Олд Шурхэндом — хорошо. Кроме того, я рад, что вас будет сопровождать Апаначка. Он не будет вам обузой — наоборот, может оказаться очень полезным. Меня вы встретите в стойбище мескалерос, коня Олд Шурхэнда, на котором ездил до сего дня, я возьму с собой, там он сможет его забрать.