Верни мне мой 2007-й
Шрифт:
– Я чего тебя сюда привел-то… – тон представителя власти несколько смягчился и стал подозрительно заговорщицким. – Тебе там за все вместе, с изготовлением, распространением и всем прочим светит до пяти лет. Срок, конечно, небольшой. Но срок. И тебе он покажется долгим, уж поверь. И на работу потом черта с два устроишься – кому нужен судимый фальшивомонетчик?
– Кто-кто? – вставил я.
– Один хрен. Ну ладно, фальшивобилетчик, если хочешь, – усмехнулся милиционер и заискивающе глянул на меня, как бы спрашивая: «Классно пошутил, да?». Я промолчал. Майор убрал с лица натянутую улыбку и продолжил:
– Так вот.
Я постарался не выдавать удивление, вызванное обозначенной космической суммой и максимально отстраненно заявил:
– Не понимаю, о чем вы. Какие билеты, какие подделки? Здесь явно ошибка какая-то…
– Думаешь, блефую? – голос майора вмиг приобрел высокомерный оттенок.
– Думаешь, я так из тебя признание вытащить хочу? Да хрен там, говорю же, известно нам все. Я тебе, можно сказать, сейчас жизнь предлагаю спасти, дебилу. Один звонок – и твоего дела нет больше. А ты, дурак, выпендриваешься че-то сидишь. Не дебил ли?
«Серьезный» милиционер откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди, ожидая моего ответа. Из зала послышался рев толпы и ритмичные удары по барабанам – первая группа начала выступление. Я продолжал хранить молчание. Мой собеседник глянул на часы, нехотя поднялся и направился к двери.
– Ну, я тебя понял, сейчас вернусь, – сказал он перед тем, как покинуть помещение.
В одиночестве я сидел недолго, примерно с полминуты. Вскоре в комнату вошел сержант милиции в форме, представился так, что я не расслышал фамилию и объяснил, что сейчас мы с ним поедем в отделение в компании майора Леровца и будем там меня «оформлять». Не успел я что-либо возразить, как вернулся сам Леровец и с довольной ухмылкой сообщил:
– Ну что, пацан, доигрался? Небо в клеточку теперь тебе светит, а не концерты.
В этот момент кто-то, стоя в дверном проеме, постучал по открытой двери. Я не мог рассмотреть, кто это был – стражи порядка располагались аккурат напротив прохода и загораживали вид, но стоило им только обернуться, как я сразу же заметил знакомую черно-голубую водолазку и объемную укладку с ободком и косой челкой. Натка… как? Хотя стоило ли удивляться после всего того, что я про нее знал.
– Девушка, вам чего? Извините, сюда нельзя, – сержант хотел было взять Натку под локоть, но та ловко увернулась и выставила ладонь в останавливающем жесте.
– Трогать меня не надо. Товарищ милиционер, уйдите, пожалуйста, отсюда, хорошо?
Сержант послушно отступил от девушки и быстро вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.
– Ты что себе позволяешь, соплячка? – мгновенно вскипел майор. – А ты чего ее слушаешь? – кричал он уже вслед покинувшему кабинет. – Сержант, вернуться!
Но вопреки ожиданиям майора Леровца никто не возвращался. Натка, как всегда скромно улыбаясь, подошла ко мне и развела руками:
– Где же обнимашки? Не рад видеть?
Я встал и крепко обнял Натку, легонько чмокнув в щеку:
– Рад, конечно. Просто, как обычно, неожиданно.
Казалось, что в комнате наступила полная тишина, хотя выступление было в самом разгаре. Словно звук, доносившийся из зала, кто-то сделал тише специально для нас и этого момента. Натка смотрела мне в глаза, хитро щурясь и изредка моргая.
– Я вам не мешаю, молодые люди?! – майор, похоже, совсем опешил от наблюдаемой сцены
и не понимал, что происходит.Натка повернулась к представителю власти:
– Извините, а можете прямо сейчас сделать тот самый звонок, чтобы никакого «дела» больше не было?
– Че? Да я теб… – майор прервался, едва начав свою грозную фразу, вытащил из кармана мобильный телефон и набрал номер. Лицо его при этом изменилось: вместо яростного гнева на нем проявились спокойствие и рассудительность.
– Алло, Гриш, привет! – голос Леровца был совершенно нормальным, и ничто не выдавало злости, которой минуту назад был охвачен милиционер.
– Я про билетчиков. Нормально все, стирай. Да, все копии тоже. И из архива. Ага, давай. Все, пока.
Майор завершил звонок и в некотором смятении смотрел на нас, словно ждал, чтобы мы сказали, что делать дальше. Натка взяла ситуацию в свои руки:
– Теперь, пожалуйста, езжайте домой. Елена и маленькая Оля будут очень рады, если вы сегодня придете пораньше.
Майор о чем-то задумался, а потом, глядя в пол и говоря что-то самому себе, вышел из комнаты. Мы остались вдвоем. Я спросил:
– Может, валим? Пока он не передумал.
– Зачем? – подруга посмотрела недоуменно. – Пойдем, музыку послушаем, если уж все равно здесь оказались.
– А менты?
– Забудь. Они о тебе больше никогда не вспомнят, можешь мне верить.
Натка говорила так убедительно, что причин усомниться в ее словах не возникло. Мы вышли из кабинета и прошли в сторону сцены, расположившись в итоге чуть поодаль от неё, там, где толпа людей редела, а воздух был чуть свежее.
Народу в клубе было существенно больше, чем на этом же фестивале без малого год назад. «Челкастая» субкультура за какие-то десять месяцев расширила свои ряды в несколько раз. Правда, в основном за счет школьников – теперь в зале присутствовало значительное число тинейджеров моложе 17 лет. Я вспомнил разговор с Грином и снова подумал о том, что все это – лишь мимолетное модное течение. Сегодня подростки могут красить челки в розовый, завтра – если захотят – снова наденут широкие штаны и огромные толстовки с капюшонами, а еще через какое-то время купят костюмы и устроятся на работу в офисы. Все становится прошлым.
– Ага, – вслух согласилась Натка, – и при том очень быстро.
Спустя несколько секунд она добавила:
– Но это время… то, что сейчас… может быть, даже именно этот год, будут помнить долго.
– Почему именно этот год? Вроде ничего особенного и не произошло…
– Для меня это тоже загадка. Возможно, из-за пика популярности эмо. Все-таки, одна из наиболее ярких субкультур за последние десятилетия. Яркая именно внешне, так, что даже обычные люди не могут не заметить. И как это так, – Натка кокетливо похлопала глазами, – ничего интересного не произошло у него? А меня ты не в этом году встретил?
Я едва заметно ухмыльнулся:
– Ну да, ну да.
Моя подруга подозвала проходившего мимо официанта и попросила для себя какой-то вишневый коктейль, а для меня – ром с колой. Парень с бокалами в руках вернулся уже через минуту. Сделав глоток, Натка сказала:
– В общем, уезжаю я. Далеко… Когда вернусь – не знаю. Может быть, не вернусь.
Где-то в глубине души появилось зарождающееся щемящее чувство, но я быстро «одернул» себя и ответил, также попробовав принесенный коктейль: