Верни мне мой 2007-й
Шрифт:
– Сейчас наколдую, чтобы пошел снег. А то, что это такое – Новый Год на носу, а погода осенняя? – с этими словами Натка замерла, подняла руки к небу и с наигранно сосредоточенной гримасой стала хмурить брови. Через десять секунд она бросила это дело и очень мило, по-девчачьи захихикала. – Шучу, погодой управлять я не умею.
Я тоже засмеялся, наблюдая импровизированную пантомиму и ответил:
– А жаль, очень полезный навык был бы.
Примерно через пятнадцать минут пути Натка сказала, что дальше пойдет одна, так как хочет побыть наедине со своими мыслями. Мы постепенно замедляли шаг, пока окончательно не остановились. Девушка посмотрела мне в глаза и поджала губы в виноватой улыбке, как бы говоря: «Ну, вот и все». Мне казалось, что я тоже научился понимать
– Выходит, умеешь?
Она смущенно помотала головой:
– Нет, просто совпадение, – и, немного отряхнувшись, добавила, – ну ладно… пойду я, что ли.
Я обнял подругу, почувствовал, как сильно и в то же время нежно она ко мне прижалась, и легонько поцеловал в лоб.
Натка еще раз заглянула мне в глаза, едва ощутимо чмокнула в губы и неторопливо побрела по улице в сторону центра.
«С наступающим, 2008-м годом!» – гласил огромный щит, под которым медленно исчезала маленькая фигурка Натки, растворяясь в снежной ночи. Я долго стоял и смотрел ей вслед. На этот раз, впервые за все время нашего знакомства, у меня не было ощущения, что мы увидимся снова.
19. Мечты сбываются
Опубликовано: на этой неделе
Играет: Tracktor Bowling «Outside»
Я закрыл LiveJournal и убрал планшет в сумку. Прошло уже порядка полутора часов с начала выступлений, а Грина все не было. Я решил позвонить.
«Абонент временно недоступен», – ответил безэмоциональный женский голос.
Народу в клубе несколько прибавилось, но ощущения заполненности помещения все равно не было. Молодые люди и девушки «кучковались» по всему танцполу, но, напрыгавшись под первые несколько песен, как будто больше не испытывали практически никакого интереса к музыкантам, исполнявшим старые хиты. Лишь два-три десятка подростков продолжали «слэмить» в непосредственной близости от сцены. Остальной контингент разбрелся по клубу и увлеченно что-то обсуждал, разбившись на небольшие группки.
Я вспомнил о дурацкой «фишке» Грина, очень раздражавшей меня в период нашего более частого общения. Он мог легко передумать куда-либо идти, внезапно сменить планы или просто без причины отказаться от заранее определенных намерений. Но меня в этом раздражал вовсе не сам факт его «ветрености», хотя и в этом приятного мало – на него никогда нельзя было положиться. Гораздо больше я недоумевал, почему он никогда не оповещал людей, с которыми договорился, об отмене планов. Очень часто случалось так, что, условившись с Грином встретиться или пойти куда-нибудь, приходилось подолгу ждать в обозначенном месте, а после, так и не дождавшись, либо идти восвояси, либо без него, будучи весьма разозленным из-за потерянного времени. На SMS и звонки он в такие моменты просто не отвечал, а если начинали звонить слишком часто, просто выключал телефон.
Набрав еще раз его номер и услышав роботизированный голос автоответчика, я практически на сто процентов убедился, что привычка Грина никуда не делась. Я планировал спросить старого знакомого (все-таки другом его почему-то теперь так и не удавалось назвать, даже в мыслях) о Натке, была ли такая девушка в нашей тусовке тогда, и помнит ли он что-нибудь о ней. Можно было написать ему об этом «ВКонтакте», но не хотелось доверять эту тему нулям и единицам, так и не сумевшим до конца заменить живое общение.
Грин остался единственным человеком из той эпохи, с которым у меня была хоть какая-то связь. Одногруппник Антон после четвертого курса переехал в Питер и, «удалившись» из всех социальных сетей, принципиально не регистрировался ни в одной из них снова, аргументируя тем, что все, кому он нужен, могут ему позвонить. По каким-то причинам у меня не оказалось
его нового номера.Почти три десятка знакомых по Пушке, с которыми тогда пересекались практически каждый день, куда-то исчезли. Из них лишь пара-тройка человек значились у меня «в друзьях» в интернете, но это были не те люди, с которыми можно было встретиться и поговорить – если откровенно, то мы с ними оставались друг для друга практически незнакомцами, объединяло которых только увлечение определенной музыкой и стилем несколько лет назад.
Я допил второй джин-тоник и заказал еще один напоследок, решив, если уж встреча все равно сорвалась, послушать музыку и понаблюдать за публикой.
Совсем юные подростки 14–15 лет толкались и прыгали, периодически карабкались на сцену и ныряли в немногочисленную толпу, довольно сильно рискуя быть непойманными своими товарищами. «Да, тогда-то народу явно побольше было», – еще раз невольно подметил я про себя.
Парни и девушки постарше, которым на вид было явно за двадцать, а то и ближе к тридцати, стояли у бара с бокалами пива в руках и едва заметно качали головами в такт знакомым песням. Все это очень напоминало встречи в клубе по интересам, чем, по сути, и являлось. Большинство людей приходило сюда не столько ради исполнителей, сколько для того, чтобы перенестись в прошлое и пообщаться с друзьями из того времени.
Мои размышления прервал парень, неслышно подошедший к моему столику и не слишком уверенно назвавший меня по имени. Мне его лицо было незнакомо, но он меня, похоже, узнал.
– Да ё-моё, что за фигня, совсем, что ли, страшный стал? – пошутил парень. – Никак не узнать? Это же я, Филин!
Память медленно, кирпичик за кирпичиком, восстановила образ Филина, с которым до этого мы виделись несколько лет назад на Пушке. Да, вроде бы он. А вроде и нет. Постригся короче, вынул серьги из ушей, на концерт пришел почему-то в деловом костюме.
– Блин, здоров! – искренне обрадовался я. – Извиняй, не признал. Богатым будешь!
– Да вроде и так не бедствую, спасибо, – засмеялся Филин. – Если серьезно, почти никто не узнает, кто меня не видел лет 8-10. Ну и понятно, не тот уже, старею, – он говорил очень весело и открыто. – Теперь семья, карьера…
– А ты, кстати, чего в костюме, – перебил я, – забыл что ли, как на такие тусовки ходят?
– Не, я просто с переговоров ехал. Проезжаем мимо клуба, смотрю на афишу – группы знакомые! Я еще удивился, что они все играют до сих пор, да к тому же и в одном месте, и прямо сейчас. Ну, я и говорю водителю: «Тормози». Купил билет, зашел. Стоял там, у бара, пиво пил, а потом тебя тут наверху заметил.
– Мы тут, представляешь, с Грином пересечься должны были. Помнишь его?
– Шутишь-нет? Как Грина не помнить? И чего он, не пришел? В своем стиле?
– Ага… Ну, вот зато с тобой встретились!
– Ну да. Слушай, а как там кто, вообще, из тусовки-то? Сам как? Антон, ребята? Чего делают, как в целом?
Я рассказал все, что знал. Филин периодически кивал и ностальгически прищуривал глаза, и ухмылялся. Я вдруг вспомнил кое-что, о чем давно хотел узнать:
– Слушай, помнишь, мы у тебя зависали как-то. Это был январь 2007-го, тебя потом еще в армию забрали весной. Там еще история была с деньгами, типа там сто или двести тысяч евро…
Филин на этих словах почему-то вдруг сильно расхохотался, а, успокоившись, ответил:
– Это вообще дичь. Ты к тому, что я тогда панику поднял, мол, кто бабло вынес?
Я кивнул.
– Короче. Делал вот ремонт на той квартире месяц назад. А ремонт я делаю сам всегда, бригады редко приглашаю, только на сложные работы. Так вот, вскрываю, значит, ламинат… и вдруг смотрю – евро. Четыре пачки. Так че ты думаешь? Это те самые бабки, о которых я тогда подумал, что вынес кто-то! – Филин еще раз засмеялся, на этот раз тише. – Блин, как вспомню, какую панику тогда поднял… жесть! В общем, думается мне, я сам их спрятал, когда пьяный был. Ну, решил, «как бы чего не вышло», заныкать деньги в место понадежнее. А я помню, тогда вообще в ноль напился. Так, что вообще забыл сам факт того, что какие-то манипуляции с деньгами проводил.