Вернись, а то убью!

— Почему они такие грязные? — тихо обронил на одном из чиндайских наречий посланник, и ветер донес до нас эти слова.

— Мы не нанимались их мыть, — нагловато ответил кочевник, продолжая спокойно ковырять в зубах.

Отшельник промолчал, видимо решил не спорить попусту. Да и Сахта не проронила ни слова, но по мелькнувшей на ее губах загадочной ухмылке я понял, что кара за наши мучения придет в стойбище очень скоро.

— Садитесь на лошадей, — скомандовал отшельник и мы торопливо полезли на уже привычные куски кошм.

Понимая, что теперь наше путешествие станет совершенно иным. Не знаю пока, хуже или лучше, хотя людям и свойственно надеяться, что завтрашний день будет светлее и добрее, жизнь зачастую не оправдывает этих надежд.

Отшельники, тоже получившие по лошадке, ехали впереди и впервые за последние дни никто не следил за нами. Да и куда было бежать в этих бесконечных холмах, без запаса еды и воды? Хотя теперь у Сахты было несколько наполненных Туром накопителей, было бы глупо надеяться, что ведьма отправит нас с магом в королевство. Запавшие мне в голову слова о больших планах ведьмы на мою персону вряд ли были шуткой, а значит, уйти так просто нам не позволят.

Чиндайский поселок, легко узнаваемый по игрушечным домикам со смешными крышами, открылся с вершины холма, на который мы въехали на закате. Он раскинулся по берегам небольшого озера, образованного несколькими стекающими в низинку ручьями, и выглядел очень чистеньким и милым в окружении аккуратных разноцветных заплаток полей и огородов. Намного приятнее кангирских стойбищ и сартов.

Один из провожатых пристукнул по бокам лошадки голыми пятками и она резво рванула вперед.

Сахта только с надеждой вздохнула, провожая его взглядом, но уже привычно промолчала, наши проводники сходились в одном, новые точно так же, как и старые, не собирались ставить нас в известность о своих дальнейших планах.

На подъезде к городку нас встретил вернувшийся посланник, и, повинуясь взмаху его руки, старший послушник развернул лошадку вправо, на огибающую дома дорожку. Я уже было решил, что и в этом месте нас бросят на ночь в какой-нибудь загончик, и приготовился пробурчать что-то ядовитое, но бесполезное. И тут из трубы приземистого строения, стоящего почти у самой воды, потянулась к первым звездам темная струйка дыма. Пока мы подъезжали, она становилась все светлее и легче, превращая мою робкую надежду в почти твердую уверенность.

— Женщины первые, — равнодушно бросил послушник, когда мы поравнялись с дощатой мыльней, и спокойно поехал дальше.

Повторять нашим спутницам заманчивое предложение второй раз не пришлось, они ринулись в сарайчик так ретиво, что чуть не опрокинули чиндайца в серой одежде, открывшего двери. Туземец еще пытался объяснить, что он банщик и будет помогать гостьям мыться, но сильная рука Сахты уже решительно выставила хозяина прочь.

— Без тебя обойдемся, — буркнула ведьма вслед ошеломленному банщику и звякнула засовом.

Я сполз с лошади, и побрел к озеру. Тур не говоря ни слова, притопал следом. Отказываться от горячей воды и мыла мы вовсе не собирались, но плеснуть в лицо пару горстей и напиться хотелось прямо сейчас.

Маленький поселок уже спал, когда мы, наконец, выползли из мыльни. Я, в отличие от своих спутниц, отказываться от банщика не собирался, и ничуть не пожалел. Худенький чиндаец тер и мял нас с таким усердием, что под конец бедный Тур не выдержал и удрал в лохань с горячей водой. Но самым приятным оказались чистые чиндайские костюмы, из грубого серого полотна, выданные нам после купания. Одежду своих хозяек ведьма очистила заклинаньями, а мы с Туром с удовольствием преобразились в туземцев самого низшего класса, селян или подмастерий. Каждый чиндаец имеет право носить одежду только такого цвета, к какому классу принадлежит. Только незамужние девушки носят бледно розовые туники, меняя их после свадьбы на одежду, подобающую классу мужа.

К домику, где предстояло переночевать, мы топали в полной темноте, и я не раз проклял излишнюю предусмотрительность, из-за которой остался без пояса с зельями. Только воспоминание об обыске кочевников немного усмиряло мою досаду, вполне возможно, что они отобрали и кошель. Хорошо хоть амулеты не стали трогать, после сердитого окрика Сахты.

— Ты уже понял, куда мы направляемся? — ударил в спину тихий вопрос Тура и я утвердительно угукнул.

— Может уйдешь? — предложение мага стало для меня полной неожиданностью, до этого момента я считал, что он не может строить порталы без направляющего амулета.

— Тур, не задавай глупых вопросов, — пусть это звучит и грубовато, но зато справедливо.

Да и не верю я, что сейчас весь ковен и все сыскари не ищут способов найти нас как можно быстрее. А уж возможностей у них больше, чем у всех вместе взятых правителей соседних стран.

Невдалеке путеводной звездой вспыхнул слабо освещенный проем двери, и четко вырезанная посреди него фигура ведьмы пояснила без слов, кто больше всех беспокоится о нас.

— Ну, отскребли вас наконец? — беззлобно фыркнула она, когда до двери нам оставалось еще несколько шагов, — а принарядили-то! Вот только рыжих чиндайцев я еще и не видывала.

— Теперь видишь, — после мытья я был настроен очень благодушно, — а если накормишь, то увидишь не только рыжих, а еще и благодарных.

— Это что-то новенькое, — чуть недоверчиво хмыкнула Сахта, пропуская нас внутрь, и я внезапно понял по неуловимо быстро мелькнувшей в ее взгляде горчинке, как ведьма устала и разочаровалась в жизни.

И повинуясь непреодолимому движенью души, успокаивающе прикоснулся к ее руке, безмолвно обещая поддержку и понимание.

— Вон, еда для вас, — небрежно кивнула на маленький столик Сахта, незаметно смахивая предательскую слезинку, — а спать ляжете у той стены.

И торопливо ушла за плетеную из травы занавеску.

Сидеть за маленьким столиком полагалось на полу, устеленном камышовыми ковриками, и это было почти роскошью по сравнению с грязью кочевничьих клеток. Однако главным сюрпризом стала еда. Разложенная на чистых дощечках вареная и жареная рыба, пресная, густая каша и острые овощные приправы в крошечных мисочках выгодно отличались от вареных костей, которые нам доставались в стойбищах. Не прошло и четверти часа, как все эти вкусности исчезли в наших желудках. Разумеется, ради нас самих никто из туземцев и не подумал приготовить такое угощение, все сделали деньги и авторитет отшельников. И чем ближе мы будем подъезжать к Хайкань-таню, тем почтительнее будет встречать нас местное население.

— Приятно почувствовать себя человеком, — устраиваясь в своем уголке, буркнул я, пряча под коврик последний дротик.

Ботинки, провонявшие не меньше остальной одежды я тщательно вымыл за то время, пока мыльню занимали женщины. И теперь они сохли за порогом, входить в чиндайские хижины положено без обуви.

На другой день события завертелись с головокружительной быстротой с самого утра. Проводники, с вечера не проявлявшие к нам никакого интереса, примчались в нашу хижину, едва порозовели вечные снеговые шапки на острых вершинах Хайкань-таня. Разбудили Сахту и приказали спешно собираться.